Кредо. Антология - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 27

• Предыдущая
• 27/85
• Следующая

— Ну, — согласился я.

— Мой день рождения. Считай, юбилей — четвертак. Понимаешь? Двадцать пять лет. Я здесь ничего не знаю. Чужой мир. Устроишь мне праздник? Настоящий? Деньги у меня есть. Много.

— И у меня много, — хохотнул я, хлопнув Николая по плечу. — Двинулись! Заодно расскажешь, кто ты, откуда и что делаешь в нашем медвежьем углу! И потом, почему вы, русские, прилетели на немецком корабле?

— Таких кораблей, как «Франц-Иосиф», всего четыре, но у Гильгофа есть серьезные знакомства в управлении флота. Он вообще не человек, а сплошная романтическая загадка. Это было первое. Великогерманский Кайзеррейх и Российская Империя подписали в прошлом марте договор о стратегическом союзе, с возможным слиянием в единое государство в перспективе. Это второе. Вы что, еще не знаете?

— Транспорты с Земли приходили слишком давно, новости у нас на вес золота, — оторопело выдавил я. — Давай на «ты»? Согласен?

— А как же! Предпочитаю «Коля» или «Русланыч» — по отчеству. Николай Русланович. Понимаешь?

— Что ты заладил — «понимаешь, понимаешь»! Я на русском говорю получше тебя! Будешь задирать нос перед невежественным аборигеном — врежу!

— А давай попробуем? — с невозможной непосредственностью спросил Крылов и мигом сбросил рубашку. Через голову, не расстегивая пуговиц. — Классический английский бокс? Тайский? Французский, savate, chausson?

— Savate, — мигом согласился я. — Только не на дороге. Полиция тут бывает раз в год, но рисковать все равно не будем. Отойдем на полянку?

Мы забрались в лесок. Альфа, понимая, что ничего страшного не случится, с присущей крупным собакам невозмутимостью залегла в тень — исполнять роль компетентного судьи.

— В нежные места и в голову не бьем, друг друга не калечим, — известил меня о правилах игры Николай. — Просто за ради поразмяться и для собственного удовольствия. Как, идет?

— Идет! — полностью согласился я. — Считаю до десяти! Восемь, девять, десять! Алле!

Ббум!! Я не увидел его движения. Вообще.

Альфа осталась сидеть в тенечке, тварь эдакая…

Очнулся я оттого, что мне на лицо лилась струйка минеральной воды из бутылки. Рядом валялся открытый рюкзачок мсье Крылова. Надо мной на корточках сидел Русланыч в своих невозможно белых брюках и опять улыбался.

— Живой? Извини. Я не думал…

— Вот и не думай, — прохрипел я, пытаясь сесть. Грудь болела безмерно. Не иначе ребро сломал. Хотя нет, просто сильный ушиб. — Слушай, кто ты на самом деле, а? Наверное, просто отъявленный садист и серийный убийца…

— Да ничего подобного, — вздернул брови Крылов. — Сам виноват. Нельзя недооценивать противника и отвлекаться, а ты по счету «десять» отвлекся на собаку — посмотреть, как она среагирует. И получил свое. А на самом деле я обычный ботаник. Вроде Вени Гильгофа. Даже кандидат наук, будешь смеяться. Зимой кандидатский диссер защитил. Веришь?

— Верю, — протянул я.

— Тогда вставай. Собачку до дома доведем. — Он протянул мне руку. — Красивая псина. Очень.

— Согласен. Не думал, что во французском боксе меня уделают, одним движением! С детства занимаюсь… Обещаю коктейль в «Золотой Арфе»…

— Условие: никакого алкоголя. Пошли?

И мы пошли. Альфа топала позади, и меня жег ее насмешливый взгляд в спину.

Кортеж оставил позади центр столицы, направился на север через Каменноостровский проспект и эстакады внутреннего радиуса городских скоростных трасс, вышел на первую кольцевую магистраль, повернув направо, в сторону Ржевского аэропорта, обслуживающего чартеры правительства. Два шикарных министерских лимузина и машины сопровождения выехали на залитое светом прожекторов летное поле, остановившись возле серебристого челнока с государственным гербом и надписью «Российская Империя» на фюзеляже.

— Пристегнитесь, к чему эта бравада? — сказал мне адмирал, усаживаясь рядом, в широкое кресло, обитое синим бархатом, и щелкая пряжкой ремня. — Такое прозвучит возмутительно несовременно, но я терпеть не могу летать. Предпочитаю твердую землю под ногами.

— А мне наоборот, нравится, — ответил я. — Ничего, скоро все налетаемся до тошноты, привыкнете…

Бибирев взглянул на меня неодобрительно, но промолчал. Знал, что я совершенно прав.

Беззвучно запечаталась герметичная дверь, челнок медленно пополз к полосе. Кроме экипажа и его высокопревосходительства с верным оруженосцем в моем лице на борту находились еще три человека: личный секретарь Бибирева, офицер фельдъегерской службы и вице-канцлер по делам колоний, мадам Назарова — крупная дама в годах, за сквернейший нрав и далеко не самую пленительную внешность получившая в определенных кругах прозвище «Ротвейлер». Впрочем, ее личные недостатки целиком искупали фантастическая работоспособность и редкий профессионализм. Вот и сейчас она затопила своей обширной кормой кресло в хвосте корабля, извлекла из кейса портативный компьютер с системой искусственного разума и молча занялась делами.

Челнок остановился, приглушенно взвыли движки. Мы внезапно сорвались с места и через несколько секунд легкая тряска исчезла, заместившись едва заметным покачиванием. Самое длинное путешествие в моей жизни началось.

— Как чувствуете себя в новом статусе? — поинтересовался адмирал, кивнув на мои погоны, с которых исчезли четыре капитанских звездочки. — Боязно ощущать себя настолько важной особой?

— Ничуть, — я пожал плечами. — Одного не понимаю: почему вы выбрали именно меня? В управлении безопасности и ГРУ нет недостатка в более опытных и знающих людях.

— Неужели комплексуете? Зная ваш характер, позвольте не поверить. А причина проста: у вас очень легкая рука, Сергей. Вы невероятно везучи. За последние годы вы исхитрялись живым и относительно здоровым выбираться из историй, за которые награды обычно дают посмертно. Гремучая смесь разумной наглости, нестандартной логики и грубой силы во все времена ценилась как опасное и ценное оружие… На вашей совести ни одного серьезного провала.

• Предыдущая
• 27/85
• Следующая