Посох. Тетралогия - Раткевич Сергей - Страница 78

Расхохотавшись, Эруэлл пристроился со своей стороны лодки.

Королева опять оказалась не такой, непохожей. Она и сразу была внезапной, влекущей не красотой даже, хотя такую красавицу поискать надо, но чем-то, что резко выделяло ее из среды всей и всяческой аристократии, с которой Эруэлл хоть и не был близко знаком, но издали навидался — а навидавшись, вовсе не спешил приблизиться. Сделавшись Верховным Королем, он гораздо лучше стал понимать странный мир людей, облеченных властью — людей, на плечах которых тяжким грузом сидели уже мертвые и еще живые предки, людей хороших и отвратительных, абсолютно святых и конченных мерзавцев… однако то, что он их понимал, не делало их приятнее. Они казались ему даже не чужими — чуждыми. Увы, они были необходимы, и Верховный Король в нем отлично понимал это. Без них было никак. С ними приходилось мириться. А вот с Шенген он бы нашел общий язык, даже не будучи Верховным Королем. Она была похожа на… да на его разведчиков, наверное! Даже с Линардом ему потрудней будет. Вот и солдатские поговорки она знает. И лодку собрать может. И рыбу ловит. И… и вообще!

— Толкай! — воскликнула королева и лодка скользнула вниз.

Эруэлл замер, затаил дыхание, ожидая неминуемого падения, но…

Лодка легко скользнула в струящийся рассветный воздух, качнулась, словно тяжелая гордая птица, и заскользила, сбегая по плавной дуге, вниз, в морщинистые ладони моря.

— Смотри! — прошептала Шенген. — Смотри! Такое раз в жизни бывает!

— Раз в жизни? Почему? — так же перейдя на шепот поинтересовался Эруэлл.

— Потому что — обряд, — куда более будничным тоном пояснила Шенген, едва лодка коснулась воды. — Каждый день такое не делается. Погоди! Я еще должна оставить… другая часть обряда…

Она ловко стряхнула с ноги сапожок, сдернула дорогой бальный чулок вместе с подвязкой. Чулок был немедленно отброшен в угол, а подвязка крепко охватила самое здоровенное рулевое весло, какое только нашлось в этой странной спальне.

Уложив таким образом подвязанное весло на место, где раньше стояла лодка-кровать, королева улыбнулась и лихо подмигнула Эруэллу.

— Теперь тебя не станут бить веслами, — сообщила она.

— Веслами? — ошарашено переспросил Эруэлл. — Зачем веслами?

— Обычай такой, — словно бы извиняясь, пожала плечами Шенген. — Каждый анмелер — рыбак, даже если он король. У каждого есть… ну, артель, по-вашему. Артель за своего всегда вступится. Обязана вступиться. Если б я не оставила здесь свадебный знак, люди решили бы, что я не уверена в твоих намереньях и… в моей артели две сотни человек.

— Да. Многовато, — усмехнулся Эруэлл. — Трудно было бы никого не убить.

Шенген тем временем куда-то ускользнула и тотчас вернулась, полностью переодетая для морского промысла. Штаны, куртка, сапоги, нож на широком поясе, заплечная сумка. Эруэлл, поразился до чего ей идет все это.

— Хочешь комплимент? — спросил он.

— Давай, — улыбнулась Шенген.

— Твоя королевская сбруя тебя не портит, — сказал он.

— Ты первый, кто понял, — обрадовалась Шенген. — Знаешь, мне кажется, что мы не убьем друг друга и через месяц. И вовсе не потому, что мы такие уж крутые вояки, а потому… ты ведь понимаешь?

— Именно поэтому, — кивнул Эруэлл. — Я — понимаю. Ты — тоже. Это и есть главное. Понимание.

— Ну, так чего мы ждем?! — воскликнула Шенген.

— Эта невидимая дорога выдержит и нас тоже? — спросил Эруэлл.

— Она создана для этого, — ответила Шенген. — Чтобы один раз, на рассвете, прекрасный принц взял на руки прекрасную принцессу и шагнул вниз, туда, где ждет лодка…

Эруэлл так и не смог вспомнить, сколько раз они поцеловались за время невероятного плавного скольжения сквозь рассвет. Привычная четкая память разведчика дала сбой. Слишком уж хорошо было. Попытайся кто-нибудь его убить — удалось бы. Никто не попытался. В такие мгновения люди бессмертны, потому что силой своей уязвимости они как бы взывают к неким невидимым, но невероятно могучим существам, что превыше Богов и прочих нерасторопных вершителей судеб. Существа эти откликаются только на самые вопиющие призывы. Они приходят и хранят безумцев, забывших себя.

А ловить рыбу с любимой женщиной совсем нетрудно. И лодка наполнилась до краев задолго до заката. А потом они, сбросив одежды, любили друг друга прямо в воде.

А на закате, когда неяркие звезды продырявили небо, в море вдруг стало тесно от лодок. Анмелеры пришли с песней. Тихой, красивой, немного печальной. Память Верховного Короля вновь распахнулась, и Эруэлл с удивлением обнаружил, что поет вместе со всеми. Древние, никогда ранее не слыханные, но такие знакомые, легко ложащиеся на язык слова…

Когда он привстал, чтобы ответить на общий поклон, чье-то весло шутливо огрело его по заду.

— Ну вот, а обещали весла не распускать… — добродушно проворчал он, вызвав общий смех.

Эруэлл смеялся вместе со всеми. Ему нравились его новые подданные.

Зикер спешил изо всех сил. Его терзали самые недобрые предчувствия. Но даже в самом страшном сне ему не могло привидеться то, что воочию предстало его глазам.

В Ордене Черных Башен шел бой, и Зикеру не нужно было прибегать к магическому зрению, чтобы распознать красновато-серую ауру атакующего Архимага и желтовато-сиреневое свечение защиты вокруг его собственной Башни. Архимаг атаковал его Башню!

Тенгере!

Зикер наддал изо всех сил. Сил… силы беречь нужно, их и без того немного… а ну-ка стоп! Тихо. Вот он — решающий момент. И ты к нему не готов. Тихо. Еще тише. Защита стоит. Стоит, стояла и будет… однако была пробита. Брешь, еще брешь. Обе аккуратно заштопаны. Фарин постарался. Его рука. Гляди-ка! Он даже тучи свои созвал. Смог, значит. Тогда не так плохо все. Может, и Тенгере… стоп. Не думать о Тенгере. Ты старый, тебе вредно так волноваться. И вообще, ты старый мерзавец и никого не любишь. Точка. А Фарин молодец. Не зря сапоги семимильные на самогон переводил. Накопил-таки силушку. Правда, теперь никто не поверит в то, что он самый обычный демон… ну, да тут уж ничего не поделать. Так. А вот в стене — дыра. Это уже никуда не годится. Просто безобразие. Это кто же так кирпич заговаривал? Неужели я сам? Фу, как плохо. Однако Башня стоит. Это главное.

Вот уж никогда не думал что мою — МОЮ! — Башню будут брать штурмом. И это в моем — МОЕМ! — ордене. Что и говорить, дожил.

Интересно, с чего этот поганец так раздухарился? Догадался? О чем? Что ему известно… и как он об этом узнал? Почему сразу такие крутые меры? Да еще и лично. Может, он просто сбесился?

Вопросы. Вопросы. Ответов у тебя все равно нет, и выяснять их нет времени.

Быть может, попытка захвата Курта — элементарная ловушка? Удалить Зикера из башни, отвлечь, а тем временем… Заодно получить реальные доказательства его, Зикера, вины. Убил сотрудника Секретной Службы собственного ордена. Помешал планам Его Милости Господина Архимага. Освободил врага ордена и лично допер его до Джанхара. Для казни на рассвете вполне достаточно. И, разумеется, Его Милость тут же отреагировал. Ну просто не мог не отреагировать. Башня мятежника захвачена. Сообщники мятежника арестованы. И ведь все наглядно. Все доказательно. Особенно если кому из юрких молодых магов удалось проследить за усталым стариком. Достаточно хотя бы одного соглядатая. Любой Великий Магистр, даже самый захудалый, легко выловит из его памяти все эти замечательные картинки, выдающие Зикера с головой.

А ведь могло такое произойти. Могло.

И кого в таком разе заинтересует исчезновение некоего Тенгере? Даже не мага. Всего лишь ученика. Ну, погиб при штурме Башни. Эка невидаль! Мало ли таких случаев? Пропал без вести, и все тут. Никто и выяснять не станет. Попал под заклинание… всего и делов. Иные заклятья даже пыли от человека не оставляют.

Что ж, вполне возможный вариант. Был Тенгере и нет его, а Господин Архимаг переварит законную добычу и станет способен менять реальности по своему вкусу. И, поскольку ни ума ни вкуса у него нет… храни нас все Боги и демоны, сколько их есть!