С тобой мои мечты - Макголдрик Мэй - Страница 10

• Предыдущая
• 10/80
• Следующая

– Нет, миледи. Лорд Эйтон заснул, я оставил его в карете. Я подумал, что вы, возможно, захотите лично поприветствовать графа, прежде чем мы внесем его в дом.

– Да, конечно, – прошептала Миллисент. Она отлично понимала, как важно оказать достойный прием лорду Эйтону, но все ее мысли занимало сейчас несчастье с Охинуа, о котором успела сообщить ей Вай.

Гиббз, должно быть, догадался, о чем она думает, перехватив тревожный взгляд молодой женщины.

– Да, миледи. Когда я проходил через людскую, ваша маленькая экономка попросила меня передать вам пару слов насчет африканской служанки на кухне. Эта женщина пришла в себя, сейчас с ней все в порядке.

– Благодарю вас. – Миллисент действительно была очень признательна Гиббзу за его вмешательство. Джоуна тоже казался довольным. Она заметила, как он сгреб Дрейпера за шиворот и резко поставил на ноги, когда шотландец позволил бывшему управляющему подняться. – Думаю, мне лучше пойти во двор и поздороваться с его светлостью.

Молодая женщина свернула за угол и тут почувствовала, что холодный ветер пробирает ее до костей. Миллисент охватила дрожь. Только сейчас она заметила, что на ней нет ни шали, ни плаща, а лишь одно тонкое платье.

Во дворе уже выстроились все слуги Мелбери-Холла, приветствуя нового хозяина. Когда Миллисент прошла мимо них, из дома выскочила миссис Пейдж. Поспешно сделав хозяйке реверанс, она заняла место в общем ряду.

Слуги графа тоже стояли в ожидании. Чувствуя, что за каждым ее движением следит множество глаз, Миллисент сделала над собой усилие, чтобы скрыть свою робость. Твердым уверенным шагом она направилась к карете.

Сквозь узкую щель в занавесках трудно было хоть что-нибудь разглядеть снаружи. Казалось, что в карете никого не было, но лакей открыл вдруг дверцу.

Беспомощный и неподвижный граф лежал на полу, зажатый между двумя сиденьями в самой нелепой и вычурной позе. Он открыл глаза, а новобрачная поспешно переступила через безвольно раскинутые ноги графа и закрыла за собой дверцу. Ему не нужно было ничего объяснять. Миллисент прекрасно понимала, что новый хозяин Мелбери-Холла не должен предстать перед своими слугами в таком виде.

– Мне очень жаль, милорд. Вы упали с подушек. – Она отчаянно предпринимала неуклюжие попытки поднять графа в тесной карете, попробовала согнуть его ноги в коленях, но у нее ничего не получалось. – Путешествие из Лондона в карете так утомительно, да и дороги у нас в ужасном состоянии. Словом, нет ничего хуже такой вот долгой поездки, да к тому же в незнакомое место…

Миллисент понимала, что болтает без умолку и несет полнейший вздор, но чувствовала себя крайне неловко, оттого что сразу не уделила графу должного внимания. Его пристальный взгляд смутил ее окончательно. Молодая женщина согнулась в три погибели в узком просвете между сиденьями и попыталась нащупать правую руку Эйтона.

– Будьте добры, обхватите меня за шею, тогда я смогу освободить вторую вашу руку. – Граф ничего не ответил. Миллисент робко вгляделась в его бородатое лицо. Выражение голубых глаз Лайона можно было назвать устрашающим, но она решила, что это скорее всего объясняется болью, которую он, несомненно, испытывал. Эта догадка придала Миллисент твердости. – Пожалуйста, милорд. Если бы вы смогли хотя бы…

– Гиббз. Найдите его.

Миллисент облегченно вздохнула, добившись хоть какого-то ответа.

– Он сейчас придет, но…

– Приведите Гиббза, – повторил он громче.

– Я не собираюсь нести вас в дом сама; просто подумала, что вам было бы намного удобнее, если б вы смогли сесть на подушки. – Миллисент внезапно замолчала, чувствуя себя лгуньей, ведь она не сказала всей правды.

На какое-то мгновение она мысленно перенеслась в прошлое, когда сама сидела в карете, жестоко избитая Уэнтуортом, в отчаянии пряча лицо от любопытных взглядов уличных прохожих. Миллисент привыкла утаивать правду – ведь это был единственный способ избежать вспышек ярости и недовольства мужа. Но положение графа Эйтона ничем не напоминало ее собственное.

– Простите, милорд, я начала действовать не подумав. – Она отодвинулась от Лайона и присела на краешек сиденья. – У меня возникли неприятности с одним из моих работников. Ваш камердинер был настолько любезен, что вызвался мне помочь. Он должен вот-вот прийти.

– Гиббз!

Громкий крик Эйтона буквально оглушил Миллисент. Перед ней на миг возникло страшное видение сквайра Уэнтуорта с багровым лицом, вздувшимися жилами на шее и стиснутыми кулаками, занесенными над ее головой. Миллисент уже была готова распахнуть дверцу кареты и выпрыгнуть, но тут же попыталась отогнать этот навязчивый кошмар. В окошко ей были видны любопытные лица выстроившихся во дворе слуг.

– Я же говорю вам, что он сейчас появится, милорд, – сказала она нарочито спокойным тоном.

– Гиббз!

Бессильный гнев в голосе графа заставил Миллисент вскочить с края подушки. Она снова склонилась над Лайоном, исполненная решимости действовать.

– Скажите, как я могу помочь вам. Это ведь ваша рука, не так ли? – Миллисент не стала больше просить графа ни о чем, а вместо этого обхватила его за талию и попробовала приподнять и освободить покалеченную руку, но все ее усилия оказались тщетными. Миллисент не хватало сил, чтобы сдвинуть Лайона с места. Сам же он не делал ничего, чтобы помочь ей. И все же она не оставляла попыток.

Когда Гиббз минуту спустя рывком распахнул дверцу кареты, Миллисент лежала на полу, обхватив руками лорда Эйтона. Их тела сплелись в один клубок. Лицо молодой женщины пылало, волосы, когда-то собранные в узел на затылке, разметались, платье измялось и перекрутилось. Тяжело дыша, она подняла голову и бросила беспомощный взгляд на камердинера. Он замер на подножке, удивленно подняв брови от неожиданности.

– Прошу прощения, миледи, я не знал, что ваш медовый месяц начнется так скоро.

Немного позднее Миллисент сообщила экономке:

– С ними нет врача, но, по словам мистера Гиббза, некий доктор Паркер будет приезжать сюда два раза в месяц из Лондона на пару дней, чтобы осмотреть графа. А пока я устрою Охинуа в комнате, которую вы приготовили для доктора. – К чести Мэри, она и ухом не повела, когда хозяйка предложила поселить негритянку в одной из комнат для гостей.

– Ей нужно только вымыться, миледи, и сменить одежду.

Вайолет говорит, что за всю дорогу эта женщина не сказала и двух слов. Одной из наших девушек удалось влить в нее немного бульона, когда она только пришла в себя, но стоило ей сообразить, что к чему, как она вернулась на кухню, где сидит и сейчас. И вот что интересно: едва прошел слух, что эта африканка здесь, как все наши полевые рабочие стали совать нос на кухню, чтобы поглазеть на нее. Но она уставилась в стену и ни на кого не смотрит. Миледи, кто эта женщина?

– Довольно необычная особа. Ее настоящая история мне неизвестна. Знаю только, что она принадлежала лекарю по имени Домби, который много путешествовал на судах работорговцев, а в перерывах между странствиями жил на Ямайке. Мне уже рассказывали бесчисленные истории о храбрости этой женщины. Ее хорошо знали на сахарных плантациях, ведь она помогала очень многим людям.

На кухне миссис Пейдж тут же начала раздавать распоряжения слугам, а Миллисент заметила, что Амина уже здесь и тихо беседует с пожилой африканкой. Эта молодая женщина, жена Джоуны, стала правой рукой Мэри и была просто незаменима в Мелбери-Холле.

– Мы благодарны вам, миледи, что привезли сюда Охинуа, – тихо сказала Амина.

– Она выглядит голодной и изнуренной. – Миллисент озабоченно посмотрела на высокий тонкий силуэт африканки. – Почему она отказывается войти в дом?

– Она слишком гордая, к тому же не знает, что ее здесь ждет.

Понимающе кивнув, Миллисент направилась к старой негритянке. Темные глаза Охинуа неподвижно смотрели на стену. На ее морщинистом лице оставили свой след годы и разочарования.

– Мы очень рады, что вы с нами, Охинуа, – мягко сказала Миллисент. – Вам вовсе ни к чему сидеть у двери. Может, вам лучше войти?

• Предыдущая
• 10/80
• Следующая