Пылкие мечты - Макголдрик Мэй - Страница 53
- Предыдущая
- 53/73
- Следующая
– Ты одурманен своим прошлым, – бормотала Гвинет, неохотно подчиняясь ему. – Ты можешь сходить туда и один.
– Тебя больше, чем меня, мучают воспоминания об Эмме. Давай разберемся в этом вместе. И Боже мой, давай сожжем в той комнате все, что там есть, лишь бы освободиться от памяти о ней, и тогда мы с тобой освободимся вместе. Понимаешь?
Гвинет подняла голову и расправила плечи. Ее зеленые глаза смотрели прямо на него, но Дэвид заметил в них неуверенность.
– Я все равно останусь при своем мнении.
– А я хочу кое-что тебе показать.
У Гвинет задрожали колени. Она в самом деле была напугана. То, что Дэвид намеревался сделать, приводило ее в ужас, даже если это давало ей возможность надеяться на счастливый финал. Его слова и поступки робким огоньком освещали конец темного туннеля, который пока что представлялся Гвинет тупиком. Но об этом вряд ли стоило думать сейчас.
Они остановились у комнаты Эммы. Дэвид толкнул дверь и пропустил ее вперед. Войдя внутрь, Гвинет обнаружила, что за последний час здесь ничего не изменилось. Присутствие Эммы ощущалось везде – тут лежали вещи, хранившие память о ней. Гвинет услышала звук задвижки, повернулась и увидела, что Дэвид запер за ними дверь.
– Я не хочу, чтобы нам мешали.
Что ей оставалось делать? Она вынуждена была подчиниться. Гвинет повернулась к открытому окну, чтобы не мешать ему осматривать комнату. На этот раз Дэвид внимательно рассмотрел все предметы, пока его взгляд не остановился на большом портрете Эммы. Это была работа сэра Джошуа Рейнольдса. Рама, усыпанная ярко-алыми розами, служила изумительным фоном для прекрасного лица Эммы, а также для ее белого платья. Гвинет вспомнила то время, когда этот портрет висел в Баронсфорде среди прочих портретов умерших и ныне здравствующих членов семьи Пеннингтон.
– Как мучительно верно портрет похож на оригинал. Можно понять Лайона, когда он не пожелал оставить его в Баронсфорде.
Дэвид подошел ближе и остановился перед портретом. Гвинет отвела взгляд в сторону. Она не знала, как ей справиться с ревностью, вспыхнувшей в ее сердце. Каждая пролетавшая секунда казалась ей часом. Внутри ее нарастало беспокойство, болезненно сжималось сердце, а Дэвид все разглядывал портрет. Страхи, которые мучили ее, теперь многократно усилились. Ведь она была далеко не так красива, как Эмма; Гвинет не хватало ее изящества и вкуса, ее обаяния – одним словом, всего того, чем она покоряла мужчин. И Гвинет испугалась, что сейчас Дэвид будет сравнивать ее с Эммой. Гвинет тут же вспомнила, как не очень давно Эмма стояла перед ней и перечисляла ей подробно все ее недостатки.
Эмма умерла, но ее дух по-прежнему мешал им жить.
– Думаю, что талант великого живописца состоит не только в том, чтобы передать броскую красоту изображаемой натуры, но также попытаться уловить подлинные черты характера. Сейчас, рассматривая этот портрет вблизи, я с изумлением заметил то, чего раньше не замечал.
Слова Дэвида привлекли внимание Гвинет. Она не увидела на его лице и следа тех терзаний, которые мучили его на протяжении двух лет после смерти Эммы. Его взор был прикован к картине.
– Сэр Джошуа верно схватил выражение ее лица, но взгляни на ее глаза. От них веет таким холодом, что прямо жутко становится. И посмотри на розы. Некоторые цветы отчего-то поблекли и завяли – видимо, их точит какая-то болезнь. Даже дерево кое-где, там, где краска начинает пузыриться и шелушиться, выглядит так, как будто внутри завелась гниль.
Гвинет взглянула на те детали, на которые обратил внимание Дэвид. Да, он оказался прав. Ей даже показалось, что у неба на заднем плане какой-то хмурый вид, хотя раньше оно всегда выглядело как обычное небо.
– Когда я мысленно возвращаюсь назад, то никак не могу припомнить, чтобы она хоть раз была со мной искренна. Я видел прекрасное лицо, чувствовал, как кровь пульсирует в ее жилах, но понятия не имел, что у нее на сердце и о чем она думает в тот или иной момент. Мне кажется, я никогда не знал Эмму, хотя полагаю, что сэр Джошуа Рейнольдс видел ее насквозь.
Гвинет были понятны чувства Дэвида.
– Я многие годы пыталась быть ее неразлучным спутником, – грустно заговорила Гвинет. – Но ей это очень не нравилось. Она терпеть не могла, чтобы кто-нибудь был к ней близок. Эмма не хотела, чтобы кто-то узнал или догадался, кто она такая на самом деле. Полагаю, что она вообще не нуждалась в подругах, с кем бы могла поделиться сокровенным. Она была очень скрытной.
– Ты слишком добра к ней. Я давно уже понял, что она интриганка, – возразил Дэвид. – Правда, мне потребовалось время, чтобы понять, что она лжет, когда считает это необходимым. Ее обещания почти всегда ничего не значили, если шли вразрез с ее желаниями.
– Ты по-прежнему озлоблен, потому что она предпочла тебе Лайона.
– Нет, я просто был обижен, и это продолжалось очень долго, потому что она играла со мной, перед тем как выбрать его.
Дэвид прошел чуть дальше, с любопытством посмотрел на наряды Эммы, взглянул на прислоненные к стене картины, а потом оглядел всю комнату.
– Я был молод, горяч. Она была первой женщиной, которая мне понравилась. Я был знаком с ней почти всю жизнь и считал своим другом. Разве я мог подозревать в ней ложь и фальшь? Мне казалось, что она отвечает мне взаимностью, и я верил ей. Я представлял, как мы будем жить вместе, потому что был в нее влюблен. Она знала меня, а я считал, что знаю ее. Я хотел ее, и она заставила меня поверить, что питает ко мне нежные чувства.
Да, все было именно так, Гвинет вспомнила то время. Он был действительно влюблен.
– Я помню обручение Эммы с Лайоном. Ты приехал в Баронсфорд, ни о чем не подозревая.
– Лайон все еще думает, что я ненавижу его за это. – Дэвид покачал головой. – Но он так долго отсутствовал, что не знал о моих чувствах к ней. Он не догадывался, насколько далеко зашли наши с ней отношения. Он до сих пор не знает о том, что я делал Эмме предложение за два года до него, – предложение, которое она не отклонила, а просто отложила на время. Так или иначе, а из этого ничего бы не вышло. Эмме был нужен мой брат, но главное – его титул и состояние.
Гвинет, так же как и Лайон, не знала о том, что Дэвид просил руки Эммы.
– Но в случившемся мне некого винить, кроме себя. Я не обращал внимания на очевидные признаки. Молодость и влюбленность ослепляют. А я был не только слеп, но и глуп.
Дэвид одним движением руки смахнул со стола коллекцию фарфоровых фигурок. Они ударились о стену и разбились вдребезги, но он не обратил на это внимания, впрочем, как и Гвинет.
– Я не был первым у Эммы, но предпочел не задавать лишних вопросов. Я сказал себе – лучше ничего не знать. Я не обращал внимания на то, что скорее всего расстроило бы нас обоих. Мне не хотелось думать, что у меня есть соперник, когда дело касалось ее симпатий. Но это было только начало. Мне следовало догадаться обо всем, когда Эмма уклонилась от прямого ответа на мое предложение о браке. У нее всегда было наготове какое-нибудь подходящее оправдание, но я раскусил ее, когда Лайон сообщил мне о своей помолвке с Эммой.
На Дэвида было больно смотреть. Гвинет облокотилась спиной о подоконник и начала разглядывать ковер на полу – красочный орнамент из переплетенных цветов. Оказывается, между Эммой и Дэвидом были гораздо более тесные отношения. Ей стало дурно при одной мысли, что ее кузина могла перебираться из постели одного брата в постель к другому, откладывая свой отказ выйти за него замуж до тех пор, пока не заполучила себе самого выгодного жениха.
– Я только начал свой рассказ и могу сообщить гораздо больше, чем тебе хотелось бы узнать.
Гвинет удивленно взглянула на него:
– Думаю, мне известно все, что происходило с ней.
– То, что происходило между мной и Эммой, было просто детской дружбой, которая со временем переросла в недолгий роман. Но рано или поздно это должно было закончиться.
Дэвид поднял руку, делая Гвинет знак помолчать, когда та попыталась что-то возразить.
- Предыдущая
- 53/73
- Следующая
