Обретенная мечта - Макголдрик Мэй - Страница 48

• Предыдущая
• 48/65
• Следующая

С замиранием сердца Порция следила за тем, как Пирс с невероятной быстротой забирался чуть ли не на самую верхушку мачты.

Елена уже три дня чувствовала себя достаточно хорошо и тоже выходила на палубу вместе с Порцией полюбоваться работой матросов.

– А что они делают сейчас? – спросила Елена.

– Переставляют паруса. Ветер сменился на северо-восточный, и матросы выполняют указания капитана.

Томас в общих чертах объяснил девушке, каким образом используются паруса, чтобы изменить курс или скорость судна. И сейчас Порция рассказывала матери, чем занимаются матросы, где находится тот или иной из них и как ловко и уверенно они перемещаются по выбленочным тросам и рангоутным перекладинам.

– Наверное, это очень увлекательно, – заметила Елена. – У мужчин такая интересная жизнь!

Порция засмеялась:

– Еще бы… Я бы многое отдала, чтобы взобраться на самую верхушку мачты.

– Прямо сейчас? – улыбнулась Елена.

– Прямо сейчас. Меня всегда влекла высота. Мне нравится стоять на отвесных скалах и любоваться широким морским простором. Однажды я даже поднялась на вершину «Монумента»[4], когда была в Лондоне вместе с леди Примроуз. Оттуда, наверное, видно чуть ли не полмира.

– Да, я видела… Незабываемое зрелище.

– Но мне бы очень хотелось узнать, каково ощущать себя там, на мачте. Когда под ногами раскачиваются канаты, когда приходится бороться с ветром и приноравливаться к движению вздымающегося на волнах корабля. – Порция с грустью взглянула на матросов, устанавливающих паруса по ветру. – Одно из тех удовольствий, которые мне, вероятно, никогда не будут доступны.

– Кто знает. – Елена ласково погладила ее по руке. – Чего только не бывает в жизни.

– Мисс, оставить ведро здесь или отнести к вашей каюте? – раздался рядом с ними чей-то голос.

Порция поднялась со скамейки. Перед ней с ведром воды в руке стоял Даниель, впервые вышедший в море юнга. Ростом он был не выше Порции и примерно такого же телосложения.

– Спасибо, Даниель. Я сама отнесу ведро.

– Не беспокойтесь, мисс, – улыбнулся юноша. – Все равно мне нужно на камбуз. Если старина Томас узнает, что я не помог вам, он, чего доброго, перестанет меня кормить.

Оставив мать, наслаждающуюся солнечным теплом и свежим воздухом, Порция, непринужденно беседуя с юнгой, отправилась вместе с ним вниз.

В каюте Порция, засучив рукава, принялась за стирку.

Ей вспомнился тот день, когда Елена впервые вышла на палубу. Порция спустилась вниз, чтобы принести ей шаль, и, вернувшись, обнаружила рядом с матерью Пирса, который весьма учтиво представился ей. На второй день он остановился, чтобы осведомиться о ее самочувствии, при этом лишь холодно кивнул Порции, даже не взглянув на нее. А вчера, пока она отлучалась на камбуз за едой, Пирс, взяв Елену под руку, повел ее прогуляться по кормовой палубе.

Мать была очарована его изысканными манерами, а Порция впала в уныние, не зная, как искупить свою вину и поблагодарить за все то, что он сделал для нее и Елены.

Развесив постиранные вещи на веревке, девушка подхватила ведро и, выйдя из каюты, направилась к трапу.

Елены на прежнем месте не было. Порция подняла глаза и ничуть не удивилась, увидев, что мать прогуливается под руку с Пирсом по кормовой надстройке.

Разумеется, Порция не испытывала боли, видя, как любезен Пирс с Еленой.

Она страдала, потому очень сильно его любила.

Пирс часто наблюдал за Порцией – тайком, незаметно для нее. Расспрашивал матросов о том, чем она занимается, интересовался ее самочувствием. Судя по всему, девушку не особенно удручали трудности, связанные с уходом за матерью и проживанием в тесной каютке. Порция ни на что не жаловалась, и однажды Томас сказал: «Эта мисс не менее стойкая, чем любой морской волк, просоленный от макушки до пяток».

Пирс распорядился, чтобы ей помогали в быту, однако Порция категорически отвергала всякую помощь. Многие члены экипажа, казалось, соперничали друг с другом, стремясь привлечь внимание Порции, матросы явно старались ей понравиться.

– Мистер Пеннингтон, почему вы все еще сердитесь на мою дочь? – неожиданно спросила Елена.

Пирс видел, как Порция, бросив на них взгляд, подошла к борту, выплеснула воду и вновь скрылась внизу.

– Сержусь?.. – отозвался он, разочарованный тем, что Порция исчезла. – Да нет, мэм, я вовсе не сержусь.

Последние три дня Пирс надеялся, что Порция, увидев его рядом с матерью, подойдет и заговорит с ним. Но она, похоже, была не менее упряма, чем он сам.

– По-моему, вы не совсем искренни, – сказала Елена.

– Почему вы так думаете? – Пирс взглянул на женщину. Елена оказалась совсем не такой, какой он ожидал увидеть дочь адмирала Миддлтона.

– Порция рассказала мне, на что ей пришлось пойти ради того, чтобы вызволить меня из отцовского дома. Она призналась, что поступила с вами не очень хорошо. – Елена остановилась и, отпустив руку Пирса, повернулась к нему лицом. – Ну зачем вы мучаете друг друга?

Пирс помолчал, стараясь найти подходящие слова для ответа. Ведь Елена только сейчас, через двадцать четыре года, обрела наконец дочь, и ей, конечно же, будет неприятно, если он начнет перечислять недостатки Порции.

– На мой взгляд, – продолжала между тем Елена, – вам не хочется, чтобы Порция окончательно ушла из вашей жизни. В противном случае вы вряд ли были бы столь любезны и обходительны с ее матерью.

Пирс молча покачал головой.

– Скажите мне правду, сэр. Могу вас заверить – ничто из того, что вы расскажете о Порции, не удивит и не разочарует меня.

– Вы, мисс Миддлтон, знакомы с ней меньше месяца, и вам она, несомненно, кажется безупречной. Не знаю, что Порция рассказывала, но уверен, вы воспринимали бы ее несколько иначе, если бы представляли, каким опасностям она себя подвергала в стремлении освободить вас.

– Хотите сказать, что она склонна рисковать ради достижения поставленной цели? Но будь она мужчиной, подобное качество считалось бы достоинством. Как там в поговорке?.. «Фортуна благосклонна к храбрецам». Вы критически относитесь к ее склонности рисковать только потому, что она женщина?

– И да и нет, – ответил Пирс. – Да, поскольку последствия ее действий могли оказаться весьма серьезными именно потому, что она женщина. А нет, поскольку подобные поступки я считаю неприемлемыми для мужчины. Порция выходит за рамки разумного… Бывает упрямой и безрассудной.

– Допустим, вы правы в своих суждениях, и все же это не причина сердиться на нее. С нами ничего плохого не случилось, да и у вас не возникло никаких проблем.

Пирс промолчал.

– Какие у вас еще претензии к Порции? – не унималась Елена.

Подумав, Пирс решил быть с ней полностью откровенным.

– По-моему, целеустремленность Порции граничит с эгоизмом, – начал он. – Уж если она настроилась на что-то, весь остальной мир перестает для нее существовать. Она не задумывается о том, что у других из-за нее могут возникнуть неприятности.

– Но разве ею движет собственная выгода? – перебила его Елена. – Честолюбие или корысть? Так ли уж она эгоистична?

– Нет, конечно, – проговорил Пирс, подумав о том, что Порция стремилась помочь матери, в то время как Эмма действовала лишь в своих собственных интересах.

– Пожалуйста, поймите меня правильно, – уже мягче продолжила Елена, вновь беря Пирса под руку. – Я вовсе не оправдываю дочь, просто пытаюсь объяснить ее поступки. Вам, разумеется, трудно принять то, что она делает. Но постарайтесь поставить себя на ее место.

– Я не вполне вас понимаю, мисс Миддлтон. Вы ведь только недавно узнали Порцию.

– Не совсем так, – покачала головой Елена. – Импульсивность, любовь к риску, нежелание признавать ограничения, которые мешают во всей полноте наслаждаться жизнью, – все это присуще ей от рождения. Она пошла в отца. Уверена, он и сейчас такой.

Пирс с любопытством смотрел на Елену:

– Хотите сказать, что отец Порции жив?

• Предыдущая
• 48/65
• Следующая