Маленький зеленый бог агонии - Кинг Стивен - Страница 3
- Предыдущая
- 3/7
- Следующая
— Медикаменты больше не помогают и врачи не в силах мне помочь. Вот почему я и пригласил вас сюда, отец Райдаут. Ваши рекомендации в сфере… ээ… лечения… очень впечатляющи.
Райдаут встал. Прежде Кэт не осознавала насколько он был высок. Позади него, его тень на стене оказалась даже выше. Почти до потолка. Его глаза, глубоко запавшие в своих глазницах, мрачно рассматривали Ньюсома. У него была харизма, в этом не было никаких сомнений. Это не удивляло ее; в этом мире шарлатаны не могли обойтись без нее, но она не осознавала сколько или насколько сильной она была до тех пор, пока он не поднялся и не возвысился над ними. Дженсен фактически вытягивал шею, чтобы видеть его. Уголком глаза Кэт увидела какое-то движение. Она повернулась и увидела в дверях Мелиссу. Так что теперь они все были здесь, за исключением Тони, поварихи.
Снаружи, ветер поднялся до пронзительного крика. Стекла в оконных рамах затряслись.
— Я не лечу, — сказал Райдаут.
Кэт думала, что он родом из Арканзаса — по крайней мере, там подобрал его Ньюсомовский “Гольфстрим IV” последней модели — но его голос не выдавал акцента. И был безжизненным.
— Нет? — Ньюсом выглядел разочарованным. Раздраженным. Кэт даже думала, что немного напуганным. — Я отослал группу расследователей, и они уверяют меня, что во многих случаях…
— Я изгоняю.
Мохнатые брови Ньюсома поднялись:
— Прошу прощения?
Райдаут подошел к кровати и стал, неплотно сомкнув руки с длинными пальцами на уровне плоского паха. Его глубоко посаженные глаза хмуро глядели на человека в кровати.
— Я истребляю вредителя из уязвленного тела, за счет которого он кормится, так же, как истребители насекомых истребляют вредителей — к примеру, термитов — кормящихся за счет дома.
Теперь уж, подумала Кэт, я услышала все. Но Ньюсом был восхищен. Словно ребенок, наблюдающий на улице за мастером игры в “Трехкарточного Монти”, подумала она.
— Вы одержимы, сэр.
— Да, — сказал Ньюсом. — Именно так я себя и чувствую. Особенно по ночам. Ночи… очень долгие.
— Разумеется, каждый мужчина или женщина, испытывающие боль одержимы, но в некоторых несчастливцах — вы один из них — проблема заходит глубже. Одержимость не мимолетное явление, а устойчивое состояние. Такое, что усугубляется. Доктора не верят, ведь они люди науки. Но вы же верите? Ведь это вы страдаете.
— Еще бы, — выдохнул Ньюсом. Кэт, которая сидела около него на стуле, пришлось подавить свое желание закатить глаза.
— В этих несчастливцах, боль открывает дорогу демоническому божку. Он мал, но опасен. Он кормится за счет особого вида боли, возникающего лишь у определенных, особых людей.
Гениально, подумала Кэт, ему это понравиться.
— Как только этот бог находит путь в середину, боль перерастает в агонию. Он кормится так же, как термиты кормятся древесиной. И он будет есть, пока не истощит вас. Затем, он забросит вас, сэр, и двинется дальше.
К своему собственному удивлению, Кэт выпалила:
— И что же это за бог? Верно не тот, о котором вы проповедуете. Тот бог — Бог любви. По крайней мере, я всю жизнь верила в это.
Дженсен неодобрительно взглянул на нее и покачал головой. Он явно ожидал вспышку эмоций от босса… но едва заметная улыбка коснулась губ Ньюсома.
— Что скажете на это, святой отец?
— Скажу, что существует множество богов. Тот факт, что Господь наш, Господь Сил, правит ими всеми — не меняет этого. Этим богам поклонялись, как древние, так и современные люди. У них есть свои силы, и наш Бог, порой, позволяет ими воспользоваться.
В качестве испытания, подумала Кэт.
— В качестве испытания нашей силы и веры. — Затем он обернулся к Ньюсому и сказал кое-что, что ошарашило ее. Равно как и Дженсена; у него, по сути, отпала челюсть. — Вы человек большой силы и слабой веры.
Тем не менее, Ньюсом, не привыкший выслушивать критику, улыбнулся.
— Я не особо верующий в христианском плане, но у меня есть вера в себя. Также у меня есть вера в деньги. Сколько вы хотите?
Райдаут улыбнулся в ответ, обнажая зубы, едва ли не походившие на миниатюрные изношенные могильные плиты. Если он когда-либо и был у дантиста, то это было черт знает когда. К тому же, он жевал табак. У отца Кэт, умершего от рака ротовой полости, были такие же выцветшие зубы.
— Сколько бы вы заплатили, чтобы освободиться от своей боли, сэр?
— Десять миллионов долларов, — быстро ответил Ньюсом. Кэт услыхала, как ахнула Мелисса. — Однако я стал тем, кем есть не потому что был лохом. Если вы сделаете то, что обычно делаете — изгнание, истребление, очищение, называйте это как хотите — то получите деньги. Наличными, если вы не прочь остаться с нами до завтра. Не сумеете, не получите ничего — кроме своего первого и единственного турне туда-и-обратно на частном самолете. За это не придется платить. В конце концов, это я вышел на вас.
— Нет. — мягко сказал Райдаут, стоя около кровати достаточно близко, чтобы Кэт учуяла запах нафталиновых шариков, которые не так давно сохраняли его костюмные брюки (возможно, его единственную пару, если только у него не было еще одной, специально для проповедей) в целостности. А еще она чуяла запах какого-то резко пахнущего мыла.
— Нет? — Ньюсом выглядел откровенно ошарашенным. — Вы говорите мне нет? — Затем он вновь начал улыбаться. В этот раз это была скрытная и скорее неприятная улыбка, которая появлялась на его лице во время телефонных звонков и бизнес-дел. — Я понял. Вот она, подковырка. Я разочарован, отец Райдаут. Я действительно надеялся, что вы держите марку. — Он обернулся к Кэт, из-за чего та немного отпрянула. — Ты, разумеется, думаешь, что я выжил из ума. Но я ведь не показывал тебе отчеты расследователей, не так ли?
— Нет, — сказала она.
— Нет никакой подковырки, — сказал Райдаут. — Я не проводил изгнаний уже пять лет. Ваши расследователи говорили вам об этом?
Ньюсом не отвечал. Он глядел на тощего, высящегося человека с определенной неловкостью.
Дженсен сказал:
— Это потому, что вы утратили свои силы? Если так, то зачем вы пришли?
— Это силы Господа, сэр, не мои, и я не утратил их. Однако изгнание забирает множество энергии и множество сил. Пять лет спустя я перенес серьезный сердечный приступ незадолго после того, как провел изгнание из молодой девушки, пострадавшей в ужасной автомобильной аварии. Все прошло успешно, и у меня, и у нее, но кардиолог, с которым я проводил консультацию в Джонсборо сказал мне, что если я еще когда-либо подвергну себя подобному напряжению, то могу получить еще один приступ. На этот раз, смертельный.
Ньюсом — не без усилий — подвел свою скрюченную руку к одной стороне рта и обратился к Кэт и Мелиссе комичным театральным шепотом:
— Мне кажется, он хочет двадцать миллионов.
— Что я хочу, сэр, так это семьсот пятьдесят тысяч.
Ньюсом просто напросто уставился на него. Первой спросила Мелисса:
— Почему?
— Я пастор церкви в Титусвилле. Она зовется Церковью Святой Веры. Вот только этой церкви уже нету. В наших краях было засушливое лето. Случился лесной пожар, вероятно устроенный отдыхающими. И вероятно нетрезвыми. Обычно, все именно так. От моей церкви осталась лишь бетонная площадка и несколько обугленных балок. Я и мои прихожане проводим богослужение в магазинчике на заброшенной заправочной станции у шоссе Джонсборо. В зимние месяца это нас не устраивает, да и нету таких больших домов, чтобы вместить нас. Нас много, но мы бедны.
Кэт с интересом слушала. По сравнению с типичными историями, эта была неплохой. Она правильно давила на жалость.
Дженсен, у которого по-прежнему было тело колледжного спортстмена (он также работал в качестве телохранителя Ньюсома) и ум гарвардского бизнес-магистра, спрашивал очевидное.
— А страховка?
Райдаут вновь так же неторопливо покачал головой: влево, вправо, влево, вправо, назад в исходное положение. Он все еще, возвышаясь, стоял над ультрасовременной кроватью Ньюсома, словно какой-то деревенский ангел-хранитель.
- Предыдущая
- 3/7
- Следующая
