Кровавый след на песке - Макдональд Росс - Страница 6
- Предыдущая
- 6/55
- Следующая
— Вот это — хорошо.
— Это действительно так, — продолжал он. — У меня просто, видите ли, плохо сложился год. — Он рассказал мне об этом плохом годе. Началось все это на Канадской национальной выставке, в августе минувшего года. Он работал спортивным обозревателем в газете «Торонто Стар» и получил задание осветить выступления группы художественного плавания. Эстер выступала с отдельным номером в прыжках с вышки. Он никогда не придавал большого значения прыжкам в воду — он был помешан на бейсболе. Но в Эстер было что-то особенное, ее окружал блеск, какое-то свечение. Он поехал повидаться с ней в свое свободное время и после выступлений пригласил ее погулять.
Во время третьего выступления она слишком рано закончила два с половиной оборота, плашмя ударилась о воду, и ее вытащили из воды без сознания. Ее увезли раньше, чем он успел добраться до нее. Во время следующего представления она не выступала. В конце концов он отыскал ее в гостинице на нижней улице Ионде. У нее болели глаза, полопались кровеносные сосуды. Она сказала, что покончила с прыжками в воду, и разрыдалась у него на плече. Он не знал, как успокоить ее.
Это была его первая связь с женщиной, если не считать два случая в Монреале. В первую же ночь он предложил ей выйти за него замуж. Утром она согласилась. Через три дня они поженились.
Возможно, он не был в достаточной степени откровенен с Эстер. По тому, как он расходовал деньги, она могла предположить, что у него их было много. Возможно, ему хотелось создать впечатление, что он — важная персона в журналистских кругах Торонто, чего на самом деле не было. Он был в этом деле новичком, всего год назад закончившим колледж и получавшим пятьдесят пять долларов в неделю.
Эстер было нелегко приспособиться к жизни в двухкомнатной квартире на проспекте Спадина. Одна из проблем заключалась в болезни ее глаз, сосуды долго не могли восстановиться. Неделями она не выходила из квартиры, перестала причесываться, пользоваться косметикой и даже умываться. Она отказывалась готовить ему пищу. Говорила, что подурнела, потеряла работу и все остальное, из-за чего стоило жить.
— Мне не забыть прошлой зимы, — сказал Джордж Уолл.
В его словах скрывалось много чувства. Я повернулся и посмотрел на него. Он не ответил на мой взгляд. С задумчивым выражением он смотрел мимо меня на голубые воды Тихого океана. Зимние солнечные блики сверкали на его поверхности как скомканная фольга.
— Тогда стояла холодная зима, — продолжал он. — Снег скрипел под ногами, из ноздрей шел густой пар. Окна покрылись толстым слоем инея. Все время выходила из строя отопительная печь на мазуте, стоявшая в цокольном этаже. Эстер подружилась с консьержкой дома, с женщиной по фамилии Бин, которая жила в соседней квартире. В обществе миссис Бин она начала ходить в церковь — в такую причудливую маленькую церквушку, которая расположена в старом здании на Блуре. Я приходил домой с работы, а они сидели и разговаривали в спальне об искуплении, перевоплощении и других подобных вещах.
Однажды вечером, когда миссис Бин ушла, Эстер заявила мне, что Бог наказывает ее за грехи. Именно поэтому она сделала неудачный прыжок и застряла у меня в Торонто. Она сказала, что должна пройти очищение, чтобы ее следующее перевоплощение прошло на более высоком уровне. Примерно в течение месяца после этого мне пришлось спать на диване. Господи, как мне было холодно...
Накануне Рождества она разбудила меня среди ночи и объявила, что прошла через очищение. Во сне ей явился Христос и простил ей все грехи. Сначала я не принял всерьез ее слова — как я мог это сделать? Я пытался отшутиться, посмеяться над ней. И тогда она рассказала мне о том, что имела в виду под своими грехами.
Но тут он замолчал.
— Что же она имела в виду? — спросил я.
— Лучше не рассказывать об этом.
Он произнес это сдавленным голосом. Я искоса взглянул на него. Его лицо залила краска, покраснели даже уши.
— Как бы там ни было, — продолжил он свой рассказ, — у нас состоялось определенное примирение. Эстер отказалась от своего псевдорелигиозного увлечения. Но вместо этого она неожиданно загорелась страстью к танцам. Танцы — на всю ночь, а весь день — сон. Я не мог вынести таких нагрузок. Ведь мне надо было ходить на работу, не забывать о своей старой привязанности к бейсболу и хоккею и другим детским развлечениям. Она взяла себе за моду ходить одна в район Виллидж.
— Кажется, вы говорили о жизни в Торонто.
— В Торонто тоже есть район Виллидж. Он очень напоминает основной, в Нью-Йорке, но, конечно, поменьше размером. Эстер связалась с группой любителей балета. Она целиком ушла в уроки танцев с учителем по фамилии Педрейк Дейн. Она коротко постриглась и проделала в мочках дырочки для сережек. Стала надевать белые шелковые блузки и брюки в обтяжку а ля матадор и разгуливать в них по квартире. Она все время выполняла какие-то па, или как там называются эти фигуры. О некоторых вещах спрашивала меня по-французски, хотя сама французского не знала, и если я не понимал в чем дело, то надувала губки.
Она могла сидеть, уставившись на меня, и не моргать в течение пятнадцати или двадцати минут кряду. Можно было подумать, что я — предмет мебели и она обдумывает, как меня лучше употребить. А может быть, в то время я вообще переставал для нее существовать. Знаете, как это бывает?
Я это знал. И у меня была жена, и такая пропасть молчания поглотила ее. Правда, я не сказал об этом Джорджу Уоллу. Он продолжал рассказывать, извергая на меня потоки слов, как будто они долго хранились у него в замороженном состоянии и, наконец, оттаяли под солнцем Калифорнии. Возможно, в тот день он бы все равно излил свою душу, будь то хоть железный столб или деревянная статуя индейца.
— Теперь я понял, чем она занималась, — сказал он. — Она пыталась возродить самоуверенность дурацким, ненормальным образом, собраться с силами, чтобы уйти от меня. Толпа, с которой она спуталась — Педди Дейн и другие из его шайки шмыгунов, подбивала ее пойти на это. Мне надо было предвидеть такой поворот дела.
Поздней весной они подготовили своего рода танцевальный спектакль в небольшом театре, где когда-то была церковь. Эстер выступала в ведущей мужской роли. Я пошел туда посмотреть и совершенно ничего не понял. Речь шла вроде бы о раздвоении личности, которая влюбляется в саму себя. А позже я слышал, как они расхваливали, превозносили ее достоинства. Они говорили, что она зря растрачивала себя в Торонто, выйдя замуж за такого пентюха, как я. Она просто обязана поехать в Нью-Йорк или вернуться в Голливуд. В тот вечер мы поссорились, когда наконец вернулись домой. Я поставил перед ней вопрос ребром: она должна расстаться с этими людьми и с их представлениями. Я сказал, что она должна прекратить ходить на уроки танцев и выступать на сцене, должна оставаться дома и носить обычную женскую одежду, убираться в квартире и готовить хотя бы несколько съедобных блюд. Он неприятно усмехнулся. Это прозвучало, как будто внутри его кто-то поскрипел сломанными предметами.
— Я оказался большим спецом в области женской психологии, — сказал он. — Утром, когда я ушел на работу, она отправилась в банк, сняла с нашего счета все деньги, которые я откладывал на покупку дома, и улетела в Чикаго. Я узнал об этом, наведя справки в аэропорту. Она не оставила мне даже записку... Думаю, что она наказывала меня за мои грехи. Я не знал, куда она уехала. Я повидал нескольких из ее подозрительных друзей в Виллидже, но они тоже ничего не знали. Она плюнула на них так же открыто, как и на меня.
Не знаю, как я прожил следующие полгода. Женаты, мы были недолго и не очень сблизились друг с другом, в отличие от других супружеских пар. Но я полюбил ее и люблю до сих пор. Бывало, я бродил по улицам до полуночи и каждый раз, когда видел девушку со светлыми волосами, меня словно ударяло током. Когда бы ни зазвонил телефон, я был уверен, что звонит Эстер. И однажды ночью она действительно позвонила.
Это случилось под Рождество. Я находился в квартире один, стараясь не думать а ней. И чувствовал, что нахожусь на грани нервного припадка. В какую бы сторону ни смотрел, везде видел на стене ее лицо. И тут зазвонил телефон, на проводе была Эстер. Я уже сказал, что она сообщила, что ее грозятся убить и что она хочет уехать из Калифорнии. Вы можете себе представить, что я чувствовал, когда разговор прервался. Я подумывал о том, чтобы связаться с полицией Лос-Анджелеса, но зацепка была слишком незначительная. Поэтому я установил, откуда она звонила, и на первом же самолете вылетел из Торонто.
- Предыдущая
- 6/55
- Следующая
