Коррумпированный город - Макдональд Росс - Страница 16

• Предыдущая
• 16/48
• Следующая

- Вы очень здорово поняли меня, - сказала она с иронией. - Вам стоило бы стать психоаналитиком - кажется, так это называется.

- Я не думаю, что вы такая уж выносливая. Думаю, вы очень легко ранимы.

- Вы-то как раз и рассуждаете как мягкотелый романтик. Полагаю, вы где-то прочитали, что женщина никогда не забывает своего первого любовника. Я не перейду улицу, чтобы плюнуть на Солта, даже если он будет валяться в канаве. Возможно, скоро так и случится.

- Я имел в виду не это.

- Вы сами не знаете, что имели в виду, - сказала она с жаром. - Возможно, вы считаете, что для меня что-то значат мужчины, которых я привожу сюда. Для меня они значат не больше, чем деревяшки. Они могут трудиться и потеть на мне, но они не могут меня затронуть. Я могу лежать под мужчиной и думать о том, что приготовить завтра на обед.

- Это не самый легкий способ зарабатывать себе на обед.

- Легкий и мягкий. Он позволяет мне покупать нужные вещи. Вы думаете, я забочусь о себе? Ничуть. Признаюсь, первое время я береглась. А потом стало все равно. Я совсем не забочусь о себе. Никто не может мне ничего сделать.

Истерический поток слов, пронзительное бормотание наполнили комнату. Ее белые руки нервно сжимали одна другую на коленях.

- Вы рассуждаете как заядлая потаскушка, - сказал я. - Но вас что-то беспокоит, и вы сами себе не очень нравитесь.

- Я очень даже себе нравлюсь! - прокричала она с вызовом. - Гораздо больше, чем мягкотелый, пускающий пузыри проповедник, который сует нос в чужие дела. - Поток слов неожиданно прекратился, как будто сработал невидимый клапан.

Она закрыла лицо руками, пробежала по узкой комнате и рухнула на кровать. Нараставшие рыдания вырвались теперь из ее груди и сотрясали все тело. Кровать скрипнула под ней, как бы сочувствуя ее слезам.

Я поднялся со стула и подошел к ней. Карла лежала поперек кровати, лицом вниз, с рассыпавшимся снопом волос. Она рыдала почти беззвучно, мелкая дрожь пробегала по ее телу, острые лопатки вздрагивали. Я подумал, что надо накрыть ее чем-нибудь и уйти, но жалость удерживала меня на месте. Никогда раньше, ни к кому я не испытывал такой жалости.

Вдруг я почувствовал давление в паху, и жалость превратилась в непреодолимое желание. Я наклонился над ней, приподнял волосы и поцеловал ее в шею. Руки запустил под ее тело и нащупал твердые небольшие груди. Я забыл о безобразной комнате, о нашей странной встрече, о мрачном прошлом и туманном будущем. И она тоже.

Ее уста были сладкими, тело - гибким, страстным и ласковым.

- Ложись на меня. Обними меня крепко. Еще крепче.

- Я не хочу делать тебе больно, любимая.

- Ты не можешь сделать мне больно.

Потоки страсти поднялись, встретились, смешались и утихли. Я чувствовал себя опустошенным, ошеломленным и уставшим. Она была очень нежна со мной. Какое-то время мы лежали молча, не двигаясь, прижимаясь друг к другу.

- Никогда не чувствовала себя так странно, - сказала она.

- Я тоже.

- И так приятно.

Она встала с улыбкой на лице и прошла за ширму в углу. Ее голос наложился на знакомые звуки журчащей в раковине воды:

- Надеюсь, ты не думаешь, что я привела тебя сюда, чтобы... соблазнить?

- Вначале я подумал, что, может быть, и так. Но ты отогнала эту мысль. И если тут и совратил кто кого, то это сделал я.

- Какое-то безумие. Я раскапризничалась, как ребенок, и потом... Но все произошло так естественно.

- Да, естественно.

- Но все произошло так быстро. Я не думала, что такое может произойти так быстро.

- Что - такое?

Она вышла из-за перегородки, с умытым сияющим лицом, помолодев на пять лет. Склонилась ко мне и слегка поцеловала.

- Думаю, ты - славный человек.

- Я-то не очень хороший. Но ты славная, если не будешь мешать сама себе.

Она рассмеялась мне в лицо.

- Ты смешной. Весь измазан губной помадой.

- Хотел бы я знать, откуда она взялась.

- Ты отлично знаешь, откуда она взялась. - Карла опять поцеловала меня. - Пойди умойся.

Когда я умылся и вышел из-за ширмы, она сидела у туалетного столика и опять расчесывала волосы. Светлая щетка, поблескивая, двигалась взад и вперед, издавая шуршание, и прихорашивала локоны.

- Перестань это делать, - попросил я. - Не выношу, когда ты расчесываешь волосы. Это нагоняет на меня странные чувства.

- Значит, тебе суждено испытывать странные чувства. Мне надо идти вниз.

В коридоре раздались шаги, и кто-то попытался открыть дверь. До этого момента нам казалось, что мы находимся в горной хижине, вдали от людей, в отдельной каюте на корабле, плывущем в открытом море, в глубинах земли... И тут реальность, похожая на ощущение дурного запаха во рту, вернулась ко мне.

- Кто там? - спросила она, ее глаза напряженно всматривались в зеркало.

- Мабель. Это ты, Карла?

- Минуточку, дорогая. Я сейчас выйду.

Через дверь донеслись голоса мужчины и женщины, которые разговаривали и смеялись.

- Кажется, мы провели здесь очень много времени. - Она промокнула губы листочком туалетной бумаги "Клинекс" и встала, поправила тесемки на платье. Ее лицо, покрытое пудрой и помадой, приобрело свое первоначальное выражение холодного бесстрастия. Такое легкое превращение вызвало во мне гнев. Хотелось сорвать с нее маску и опять превратить в плачущую девочку.

- Подожди, - сказал я резко. - Сколько я должен?

- Должен - мне? - Она смотрела на меня непонимающим взглядом. - Ты имеешь в виду - за это? - Неловким жестом она указывала на кровать и себя.

- Сколько?

У нее оказалось достаточно гордости, чтобы проглотить обиду и взять себя в руки.

- С вас я денег не возьму, - сказала она мягко.

- Но ведь вы должны платить администрации?

- Конечно. Я обойдусь. Вы не понимаете. Я скорее умру с голоду, чем возьму с вас деньги.

- Не понимаю. - Но я понял.

- Вам и не надо это понимать. - Ее глаза потеплели и стали похожи на цветы. - Ты назвал меня - любимая. Ты сказал это так, будто действительно так чувствовал.

Из-за двери донесся хриплый шепот Мабель:

- Ты не можешь поторопиться. Карла? Малыш сгорает от нетерпения.

- Выхожу, дорогуша. Пусть малыш пока не снимает рубашку.

- Я беспокоюсь не о рубашке, - хихикнула Мабель.

Мы открыли двери и прошли мимо них. Еще одна проститутка и еще один простофиля. Но, спускаясь по лестнице, я сказал, обращаясь к спине девушки:

- Я действительно так чувствовал.

И это была сущая правда.

Даже если она и ответила что-то, ответ заглушил вновь грянувший оркестр. Она ушла от меня у подножия лестницы, ее белая спина и плечи затерялись среди столиков - так исчезает призрак.

Рядом с лестницей вдоль стены выстроилась шеренга игральных автоматов - пара пятицентовых для сверхосторожных игроков, машины по десять центов для робких женщин, по двадцать пять - для веселых парочек, пятидесятицентовые машины для транжир, массивные установки с огромной глоткой, способной проглотить серебряный доллар, для азартных игроков и счастливых пьяниц. Несколько пар и два-три одиноких мужчины двигали рычагами и сыпали в машины деньги. Худосочный юноша с комплекцией скелета и быстрыми, резкими движениями трупа, приводимого в движение гальваническим током, бродил между автоматов и менял деньги.

Я разменял один доллар и попытал счастья на машине по двадцать пять центов с тяжелым выигрышным кушем, который, видно, накапливался уже давно. Первые две монеты проскочили без выигрыша. Третья выиграла две вишни и лимон, которые стоили четырех жетонов. Я довел свои затраты до трех с лишним долларов, и юноша, похожий на покойника, стал бросать любопытные взгляды в моем направлении. У него был дурной глаз - машина щелкнула и перестала выдавать жетоны. Я опустил дюжину накопившихся у меня жетонов, но получил лишь пару шоколадных плиток и так называемый лимон в придачу.

- Вам нужны двадцатипятицентовые монеты, мистер? - спросил юноша.

• Предыдущая
• 16/48
• Следующая