100 великих подвигов России - Бондаренко Вячеслав Васильевич - Страница 18
- Предыдущая
- 18/57
- Следующая
Николай Николаевич Назаров был на год старше фон Штемпеля — родился 4 февраля 1828-го. После окончания Нижегородского графа Аракчеева кадетского корпуса 13 января 1848 г. получил чин прапорщика. Участвовал в Венгерском походе и Крымской войне, где отличился, был ранен и награжден чином поручика и орденом Святой Анны III степени с бантом. После получил перевод на Кавказ, где стал штабс-капитаном (1858), капитаном (1861) и майором (1863). Но по-настоящему боевой талант Назарова раскрылся в Средней Азии. Во главе 5-го Оренбургского линейного батальона он блестяще проявил себя во время штурма Ходжента и крепости Ура-Тюбе. «В воздаяние за отличие, оказанное при штурме Бухарской крепости Ура-Тюбе, 2 Октября 1866 года, где, под убийственным огнем неприятеля, овладел несколькими барбетами с орудиями», Н. Н. Назаров был награжден орденом Святого Георгия IV степени, став 10 244-м кавалером этой награды. 14 марта 1867 г. офицер был произведен в чин подполковника.
В составе самаркандского гарнизона Назаров оказался не по своей воле. После занятия города он ослушался приказа полковника А. В. Пистолькорса, которому подчинялся, был арестован и заключен в крепость Самарканда.
«Пусть войдут». Художник В. Верещагин
Между тем среди горожан зрел заговор против русских. Вассальные бухарскому эмиру жители Шахрисябза — горной области в 70 километрах к югу от Самарканда — также начали готовить нападение на русский гарнизон. Он был совсем небольшим — 558 солдат 6-го Туркестанского линейного батальона (в это число входили музыканты и нестроевые), 95 саперов, 94 артиллериста, 25 казаков. В центре города находилась цитадель с двумя воротами — Бухарскими и Самаркандскими. Для обороны цитадель была очень не удобна — неправильный многоугольник, обнесенный глинобитной стеной высотой от 6 до 12 метров. С 14 мая 1868 г. постоянно велись работы по укреплению цитадели, но до их окончания было еще далеко.
Этой неготовностью и решили воспользоваться противники русских. Решив обмануть коменданта города, они ночью 2 июня попросили оградить их от шахрисябцев, которые якобы подошли к воротам города с целью ворваться в Самарканд. Ф. К. фон Штемпель лично отправился к воротам во главе роты 6-го батальона, полуроты саперов с двумя орудиями. Возле ворот комендант действительно обнаружил вооруженную шайку и приказал открыть по ней огонь. Но тут самаркандские аксакалы начали заверять офицера в том, что это горожане, вооружившиеся для отражения атаки шахрисябцев. Майор понял, что дело неладно, запер ворота в город и отошел к цитадели, где начал готовиться к обороне. Все направления, на которых мог атаковать противник, прикрыли пушками. За оружие взялись все русские жители Самарканда — чиновники, купцы, больные и раненые. Естественно, был освобожден из заключения и подполковник Н. Н. Назаров. Среди обороняющихся был и знаменитый русский художник-баталист В. В. Верещагин, который так описал первые минуты боя:
«Сильный шум, но ничего еще нет, шум все увеличивается, слышны уже крики отдельных голосов: очевидно, они направляются к пролому невдалеке от нас; мы перешли туда, притаились у стены, ждем.
— Пойдём на стену, встретим их там, — шепчу я Назарову, наскучив ожиданием.
— Тсс, — отвечает он мне, — пусть войдут».
Этот момент был отображен В. В. Верещагиным на картине, которая так и называется — «Пусть войдут».
Первая атака пришлась на 4 часа утра 2 июня. Толпы шахрисябцев, к которым присоединились и самаркандцы — всего около 50 тысяч человек, — с барабанным боем, завыванием труб и криками «Ур! Ур!» со всех сторон устремились к цитадели, атаковав ее с семи направлений одновременно. На крепость обрушился град снарядов и ружейных пуль. Меткие стрелки-шахрисябцы снимали практически каждого нашего бойца, который осмеливался поднять голову над стеной укрепления.
Особенно жаркий бой разгорелся у Бухарских и Самаркандских ворот. Оборона первых была поручена фон Штемпелем подполковнику Назарову (ему были подчинены 95 саперов), вторых — капитану Шеметилло и штабс-капитану Богаевскому. Но если Шеметилло и Богаевский возвели у ворот настоящую баррикаду, под прикрытием которой отражали атаки врага, то Назаров приказал пушечным огнем разрушить горящие ворота. Решение офицера было явно неудачным — у Бухарских ворот обороняющиеся несли гораздо большие потери, чем у Самаркандских. Всего в первый день штурма русский гарнизон потерял 2 офицеров и 22 нижних чинов убитыми, 4 офицеров и 54 нижних чинов ранеными.
Утром 3 июня бой возобновился с прежней силой. В четыре утра огромная толпа атакующих с горящими головнями бросилась к Самаркандским воротам и, несмотря на стрельбу защитников, сумела поджечь ворота. Тогда штабс-капитан Богаевский приказал заложить их мешками с землей, что и было сделано. Меткий орудийный огонь вынудил врагов отступить. Попытка неприятеля проникнуть в цитадель сквозь пролом в стене правее ворот была сорвана дружным контрударом небольшого отряда из 25 раненых, писарей и музыкантов, которые встретили шахрисябцев и самаркандцев штыками.
В 11 часов утра была предпринята попытка штурма Бухарских ворот (точнее, того, что от них осталось после пожара). Отряд подполковника Назарова встретил врага дружным огнем и штыковым ударом, который перешел в дерзкую контратаку. Во время отражения атаки смертью храбрых пал командир орудия подпоручик Служенко — сраженный тремя пулями, он умер, как настоящий артиллерист, рядом со своей пушкой, со словами: «Ура, братцы! Пли!»
В 15 часов сражение временно затихло — обе стороны были истощены боем до крайности. Два часа спустя неприятель еще раз попытался штурмовать цитадель, но был быстро отбит и с потерями отступил. За второй день обороны, 3 июня, русские потеряли около 70 человек убитыми и ранеными.
Комендант крепости майор Ф. К. фон Штемпель не имел никаких известий извне. Понимая, что боеприпасов и продовольствия надолго не хватит, он составил план дальнейшей обороны. В случае захвата цитадели было положено перейти в ханский дворец и оборонять его до последнего, после чего взорвать вместе с противником. Идею фон Штемпеля горячо одобрил подполковник Н. Н. Назаров. В дни осады эти офицеры составили очень удачный тандем, дополнявший друг друга — спокойный и хладнокровный фон Штемпель и горячий, храбрый Назаров, который, кстати, безоговорочно подчинялся младшему по чину коменданту. Штемпель был мозгом обороны, Назаров — ее душой.
День 4 июня в целом прошел несколько спокойнее. На рассвете толпа попыталась штурмовать остатки Бухарских ворот, но была разогнана метким огнем с ракетного станка, который вел капитан Михневич. Весь день продолжалась перестрелка, стихшая к ночи.
5, 6 и 7 июня наступавшими были предприняты еще три штурма цитадели, но все они закончились неудачей. Наконец в 23 часа 7 июня осажденные с нескрываемой радостью увидели ракету, которая взвилась над степью. Это шла на выручку гарнизону армия генерала Кауфмана…
Очевидец так описывал момент вхождения русских войск в Самарканд: «Генерал-губернатор въехал в цитадель. Бледные и худые, но принарядившиеся защитники возбуждали к себе невольное участие и уважение — это были больные и слабые 9-го батальона. Тут же был и всегда веселый Назаров; стоял также невозмутимо спокойный барон Штемпель. Генерал остановился в воротах и долго говорил с героями славной обороны, которые, казалось, и не подозревали, что они совершили действительно геройский подвиг».
Пятидневная оборона цитадели Самарканда вошла в историю среднеазиатских походов русской армии как одна из самых славных ее страниц. Об этом красноречиво сказано в приказе командующего войсками:
«Храбрые войска гарнизона самаркандской цитадели!
По выступлении моем в Ката-Курган для поражения там эмировых войск, собравшихся для враждебных против нас действий, вы были осаждены.
Шагрисябские войска и массы вооруженных городских и окрестных жителей, увлеченных возмутителями, возымели дерзкую мысль уничтожить вас.
- Предыдущая
- 18/57
- Следующая
