История Тенделео - Макдональд Йен - Страница 7
- Предыдущая
- 7/26
- Следующая
– Они все на юге, – заметила я. – На севере нет ни одного чаго!
– Как ни странно, над Северным полушарием действительно не отсеялся ни один из биоконтейнеров, – ответил Шепард, с уважением поглядев на меня. – Именно это дает нам основания полагать, что чаго все же можно остановить и что оно не покроет собой всю нашу Землю от полюса до полюса, а ограничится одним Южным полушарием.
– Почему вы так думаете?
– Мы не думаем. – Он пожал плечами. – Скорее надеемся.
– Надеетесь?
– Да.
– Мистер Шепард, – сказала я, – объясните, пожалуйста, почему чаго отнимает наши земли и дома и не трогает богатых людей на севере? Это несправедливо!
– Во Вселенной, детка, не существует такого понятия, как справедливость. Но ты, наверное, знаешь это лучше меня.
Потом мы перешли в отдел звездной картографии – еще одну просторную темную комнату, где на стенах мерцали тысячи и тысячи звезд. Примерно на высоте моего лица звезды сливались, образуя широкую белую полосу, которая опоясывала всю комнату.
– Я знаю, что это, – сказала я. – Это Серебряная Река. Я видела такую картинку по телику у Грейс, пока они не увезли его с собой.
– Серебряная Река? Да, это она. Хорошее название.
– А где находимся мы? Земля? – спросила я.
Шепард подошел к стене возле двери и показал пальцем на крошечную звездочку где-то на уровне его колен. Она была обведена красным кружочком. Я думаю, что если бы не это, даже Шепард не смог бы отыскать наше Солнце среди окружающих звезд. То, что оно оказалось таким маленьким и обычным, мне не понравилось.
– А откуда взялось чаго? – спросила я.
Не отрывая пальца от изображения звездного неба, Шепард двинулся вдоль стены. Он дошел до угла, повернул и остановился, лишь добравшись до середины смежной стены. Его палец уперся в небольшой радужный завиток, похожий на язычок пламени.
– Ро[9] Змееносца. Это просто название, которое ничего не значит. Важно другое – то, что Ро находится очень, очень далеко от нас. Так далеко, что свету – а быстрее света ничто в природе двигаться не может – необходимо восемьсот лет, чтобы долететь до нас. Кроме того, Ро Змееносца не планета и даже не звезда, а огромное облако светящегося газа; мы называем подобные объекты туманностями.
– Как могут люди жить в облаке? – спросила я. – Разве они ангелы?
Это мое замечание рассмешило Шепарда.
– Не люди, – сказал он. – И не ангелы, а машины, механизмы. Не такие машины, какие мы знаем. Обитатели Ро Змееносца больше похожи на живые существа, только очень, очень маленькие. По своим размерам они меньше, чем самая маленькая клеточка твоего тела. Представь себе цепочку атомов, которые обладают способностью перемещать, компоновать окружающие атомы и таким образом копировать самих себя и все, что им захочется. Существует гипотеза, что эти облака газа есть не что иное, как триллионы триллионов этих микроскопических живых машин.
– То есть это не растения и не животные? – уточнила я.
– Нет, не растения и не животные.
– О такой гипотезе я еще не слышала, – сказала я. Она казалась мне замечательно всеобъемлющей, почти гениальной, но думать о ней было все равно что смотреть на солнце – очень больно. И я стала разглядывать завиток туманности, раскрашенной так же ярко, как оспины на лике Земли, и крошечную белую точку у двери, которая дарила мне свет и тепло. По сравнению со всей комнатой и та, и другая казались просто ничтожными.
– А зачем этим машинам понадобилось лететь так далеко? Что им надо в нашей Кении? – спросила я.
– В том-то и вопрос… – сказал Шепард.
На этом наша экскурсия закончилась. Очевидно, мы осмотрели все, что специалистам ЮНЕКТА разрешалось показывать посторонним, потому что из комнаты со звездами Шепард повел нас в помещения, где сотрудники базы ели, спали, смотрели телевизор и видео, пили алкоголь и кофе или, одевшись в нескромные костюмы, занимались на тренажерах, что, похоже, нравилось им больше всего. В коридорах мы то и дело встречали голоногих, нескладных, как щенки, молодых мужчин, идущих в спортзал или из него.
– Здесь пахнет вазунгу, – заявила Маленькое Яичко, не подумав о том, что этот м'зунгу[10] может знать суахили лучше, чем Байрон. Но Шепард только улыбнулся.
– Мистер Шепард, – сказала я, – вы не ответили на мой вопрос.
Сначала он удивился, но потом вспомнил.
– А-а, что такое чаго и прочее… Этого я не знаю – не знаю даже, как лучше взяться за поиск ответов. А какой вопрос считаешь самым главным ты?
Десятки новых вопросов тотчас пришли мне на ум, но ни один из них не был таким важным и правильным, как тот, который я уже задавала.
– Мне кажется, единственный важный вопрос, от которого зависит все остальное, это вопрос о том, могут ли люди жить внутри чаго.
Шепард отворил дверь, и мы вышли на металлическую платформу, нависавшую над одной из тракторных упряжек.
– Это и есть тот вопрос, который нам даже обсуждать не разрешается, – сказал он, когда мы поравнялись с лестницей-трапом.
Итак, можно было подвести первые итоги нашей дерзкой вылазки. Мы увидели чаго. И еще мы увидели наш мир, и наше будущее, и наше место между звездами. Быть может, эти вещи были слишком большими для двух деревенских девочек-подростков, но не думать о них мы не могли – не имели права, потому что в отличие от большинства вазунгу найти ответы нам было необходимо.
Снова очутившись на твердой земле, где звенели бензопилы и пахло гарью от множества работающих дизелей, мы поблагодарили доктора Шепарда. Казалось, он был тронут. Судя по всему, на базе он пользовался достаточной властью. Одно его слово – и вот уже юнектовский «лендровер» везет нас домой. Мы были так взволнованы увиденным, что позабыли попросить водителя высадить нас не доезжая Гичичи, чтобы пройти остаток пути пешком. Так мы и въехали в поселок по главной дороге, промчавшись в облаке пыли мимо лавки Харана, мимо авторемонтной мастерской и мимо мужчин с газетами, которые именно в этот час выходили посидеть в тени под деревьями.
Потом «лендровер» уехал, а мы остались лицом к лицу с отцом и мамой. Объяснение было тяжелым. Отец увел меня к себе в кабинет. Я стояла. Он сел. Достал свою Библию на языке календжи, которую епископ подарил ему в день рукоположения, чтобы отец всегда мог иметь под рукой слово Божье на своем родном языке, и положил ее на стол между нами. Отец сказал, что я обманула его и мать и сбила с пути истинного Маленькое Яичко. Он обвинил меня во лжи и воровстве. «Это не Бога ты обокрала, – сказал он про деньги, которые я взяла из церковных сборов, – а тех людей, с которыми ты каждый день встречаешься на улице, вместе с которыми каждое воскресенье молишься и поешь в церкви. Ты подвела их», – вот как он сказал.
Все эти обвинения отец произнес очень спокойно, он даже ни разу не повысил голос, и я готова была рассказать ему обо всем, что с нами произошло. Все эти вещи я хотела предложить ему, так сказать, в обмен: да, я совратила сестру, я лгала, обманывала, обокрала христианскую общину Гичичи, но зато я многое узнала. Я видела наше Солнце, затерявшееся среди миллионов других звезд. Я видела, что наш мир, который Бог якобы создал совсем особенным, на самом деле так мал, что его едва можно разглядеть среди остальных миров. Я видела, как люди, которых Бог возлюбил настолько, что умер за их грехи, пытаются понять живые машины, каждая из которых меньше, чем бактерия, но которые вместе образуют облако столь большое, что пересечь его из конца в конец можно лишь за несколько световых лет. Я хотела сказать отцу, что это путешествие не прошло даром и что я узнала, насколько сильно многие вещи отличаются от наших представлений о них, но не успела, потому что он сделал невероятную вещь. Он встал. И ударил меня по лицу – ударил, не сказав ни слова, без всякого предупреждения или другого знака. Я упала на пол, больше от неожиданности, чем от удара.
- Предыдущая
- 7/26
- Следующая
