Вождь викингов - Мазин Александр Владимирович - Страница 60
- Предыдущая
- 60/66
- Следующая
Это минус. Но был и плюс. Мы освободили селундский полон: значительную часть уведенных с сёлундской земли пленных.
Здесь же, в усадьбе ярла-разбойника, мы и решили заночевать. То есть – задневать. На марш-бросок в сторону одаля Мьёра сил уже не оставалось. Всё же мы отправились в бой прямиком со свадьбы, а свадьба по-скандинавски – это о-очень тяжелая работенка.
Я предоставил любителям этого дела поработать с пленными и трофеями, а сам забрался в одну из кладовок «длинного» дома, накидал на пол шкур из соседнего помещения, предварительно проверив оные на отсутствие-присутствие насекомых, и, как есть, в доспехах, только сапоги снявши, отбыл в мир снов.
Проснулся от грохота.
Не сразу понял, что я и где я. Сообразил. Выбрался из своей норы. Попил свежего козьего молочка в практически пустом (пяток рабынь – не в счет) главном зале, прислушиваясь к шуму во дворе и понемногу осознавая, что снаружи идет бой.
Когда мое сознание окончательно прояснилось, я пулей вылетел на свежий воздух… И едва не схлопотал стрелу. То есть – схлопотал, но доспех выдержал. И я – тоже. Только пошатнулся.
Итак, я оказался прав. Мы нарвались. Хотя пока всё обстояло не так уж плохо, ведь бой шел не во дворе, а снаружи. И адский грохот раздавался по ту сторону ворот. Надо думать, по ним лупили топорами.
Мои парни заняли правильную оборону. Над оградой густо летели стрелы, так что бойцы особо не высовывались. Но и не расслаблялись. Прямо у меня на глазах четверо дюжих ребят подняли котел с кипятком, вздели его на уровень стены и выплеснули на тех, кто ломал ворота.
Отчаянный вопль – и разбудивший меня грохот стих.
Однако стрелы продолжали лететь, и я счел за лучшее метнуться через двор и оказаться в мертвой зоне под стеной.
Тут меня и перехватил Медвежонок.
– Ты где был? – воскликнул он. – Мы тебя обыскались!
– Спал, – честно признался я. – Давно нас штурмуют?
– Только подошли. Сотни три, похоже. Торкельярл, Мьёр-ярл, Одд-хёвдинг и еще парочка сконских вождей. Эти себя не назвали.
– Как они узнали, что мы здесь?
Медвежонок пожал плечами. Узнали. Что уж теперь…
– Мы держимся, – сказал он. – Я посадил стрелков на крышу, остальных расставил по стене.
Я хмыкнул. Стена, называется… Забор из бревен, укрепленных камнями, высотой метра три от силы.
Хотя всяко лучше, чем чисто поле.
– Торкель знает, что у нас – его сын?
– Знает. Предложил выкуп в три марки. Больше, говорит, не стоит. И еще десять марок, чтоб мы убрались домой.
– Наглец, – констатировал я. – Да они у одного Плешивого взяли больше. Но выходить нельзя. Наверняка ловушка.
– Так и есть, – согласился Свартхёвди. – Выйдем – и нас сразу перебьют. Прорваться не получится.
У них почти все – воины, а у нас большая часть – расхрабрившиеся бонды. То есть, если ты хочешь ими пожертвовать, тогда можно попытаться. Стенульф сказал: здесь есть тропа, по которой можно уйти на запад. А потом вывернуть к одалю его воспитанников, сесть на корабли и уйти. На Сёлунд они за нами идти не рискнут.
– Как это – жертвовать? – возмутился я. – Это ж наши!
– Ну… – неуверенно протянул Свартхёвди. – А так нас всех убьют.
Я ухватил его за бороду, подтянул поближе, чтоб шум не мешал, проговорил ласково в большое ухо:
– Медвежонок, с чего ты взял, что нас убьют? Их больше? И что с того? Или ты забыл, как мы втроем с Каменным Волком этого Торкеля-ярла попользовали?
Свартхёвди дернул головой, высвобождая бороду. – Думаешь, не одолеют?
– А как? Отбивать их мы сможем еще долго. Два колодца полнехоньки. Амбары и кладовые набиты под завязку. До весны хватит. И нам, и скотине. Но до весны нам не надо. Нам надо дождаться подмоги. Рагнара. А пока пускай лезут и рискуют здоровьем. Пускай тратят стрелы, пускай толкутся перед воротами. А мы их будем бить. И желательно не насмерть. – Это почему? – удивился Медвежонок.
– Да потому, что мертвые – они сразу в Валхаллу или еще куда-нибудь. А о раненых заботиться надо. Опять же они будут напоминать живым о том, что их может ждать не только славная смерть, а жизнь долгая, но неинтересная, потому что без ноги или руки жить совсем не так весело, как целиком.
Очень проникновенно я сказал, с чувством, ведь данная перспектива была весьма актуальна лично для меня всего лишь пару месяцев назад.
– А теперь пропусти меня вперед, – велел я. – Хочу поговорить с Торкелем-ярлом.
Медвежонок поднял щит, приготовившись прикрыть меня, если что, а я высунул голову между заостренных колов и заорал во всю глотку:
– Эй, Торкель! Я, Ульф-хёвдинг из Сёлунда, буду с тобой говорить!
Дошло. Стрелять перестали. Над верхним краем сбитого из жердей щита возникла башка в гребенчатом шлеме.
– Говори! – заорал ярл. – Понял, что худо ваше дело, да? Хочешь уйти?
– Уйти? Да ты шутишь! – завопил я, приподнимаясь повыше в полной уверенности, что успею нырнуть обратно, если вороги решат меня упразднить. – Зачем мне уходить? Мне здесь очень хорошо! Ты очень гостеприимен, Торкель-ярл! Так щедро с твоей стороны предложить гостям всё самое лучшее! Отличная молодая свинина! Отборное зерно! А какое пиво варят твои женщины! Да и сами они хороши! Особенно твоя жена и дочь, ярл! Следующей весной у тебя в семье будет приплод! Не знаю, правда, от кого из нас, но ты всё равно должен быть благодарен! Твое-то семя никудышным оказалось! Хотя нам и оно пригодится. Когда нам наскучат твои бабы и девки, мы используем твоего сынка как женщину. Единственное, на что он годится…
– Я убью тебя, как собаку! Как свинью! Я сам тебя – как женщину! Я… – Торкель-ярл задохнулся от ярости, и я тут же воспользовался паузой:
– Ты? Меня? Да ты вошь у себя в бороде и то убить не сможешь! Да ты, Торкель, в штаны напрудишь, едва увидишь настоящего воина! Колени твои станут как студень, а зубы будут стучать так громко, что все подумают: где-то поблизости кузница!
– Ты трус! – завопил ярл. – Выйди – и я тебя прикончу!
– Разве что – стрелой из кустов! – крикнул я в ответ. – Или нестерпимой вонью, когда в штаны наложишь!
– Я убью тебя вот этим железом! – Ярл потряс секирой. – Выходи, собачий сын! Один мне свидетель: я разрублю тебя начетверо, вырву твой поганый язык и скормлю его твоим родичам-свиньям!
– Уговорил! – крикнул я. – Уже иду! Вели своим людишкам отойти назад. Боги слышали: ты вызвал меня на поединок! Может, ты не так уж труслив и женоподобен, как мне показалось? Тогда выходит, что сын твой – из другого мяса. Признайся, ярл, кто обрюхатил твою жену, родившую тебе такое ничтожество? И захохотал исключительно мерзко.
– Зачем ты его так оскорбил? – сказал мне Свартхёвди. – Обычно ты ведешь себя по-другому.
– Хавгрим Палица, – пояснил я. – Я вовсе не намерен биться с вашим братом-берсерком, а он наверняка бы выставил вместо себя Хавгрима. Теперь – не станет. Это будет стоить ему чести.
– Уверен, что справишься? – поинтересовался Медвежонок. – Хавгрим говорил: Торкель знает, как управляться с оружием, а у тебя рука зажила совсем недавно.
– Вот еще один повод для того, чтобы его раздразнить, – отозвался я. – Пусть гнев застит ему глаза, а я уж постараюсь погонять его как следует. А твое дело: позаботиться о том, чтобы, пока мы меряемся силенками, попорченную часть ворот укрепили железом.
Ворота открылись (люди с железными пластинами и скобами замерли наготове), и я вышел. Один. Торкель-ярл, тоже один, вышел мне навстречу. Вернее, выбежал, по ходу размахиваясь и швыряя в меня копье.
Мне следовало перехватить копье и зафигачить обратно… Чтобы ярл поймал его и отправил в меня. На этот раз уже не с тридцати, а с десяти шагов. Отличный расчет, но я играть в эти игры не собирался. Шагнул влево, и копье с хрустом воткнулось в бревно ограды.
Я остановился, предоставив ярлу инициативу, коей он и воспользовался.
Налетел, рубанул секирой с такой яростной энергией, что самого аж занесло. А занесло потому, что я не стал ждать, когда увесистая железка сделает дыру в моем щите, а деликатно отодвинулся, пропуская благородного сконца мимо себя и стимулируя уколом в правую ногу. Укол, впрочем, ярл успел парировать, тут же развернулся и прянул вперед, резко сокращая дистанцию и вкладывая силу разворота в новый удар.
- Предыдущая
- 60/66
- Следующая
