Перепутья Александры (СИ) - Бахтиярова Анна - Страница 47

   - Зачем вы держите их здесь? - кивнула я на ребят.

   Вовочка и Макс, не сговариваясь, прильнули друг к другу. Борис остался стоять на месте, хмуро глядя в лицо старику. Странно, но я только теперь заметила, какие у мальчика выразительные серые глаза. Я бы даже сказала - красивые.

   - Дорогая моя, вы ещё скажите, что они дети, и их обижать нельзя, - издал дед неприятный смешок. - Вы-то знаете правду. По крайней мере, о двоих из них.

   - Неважно, сколько им лет! - распалилась я, чувствуя, что гнев нарастает. - Их ждут дома!

   - Это не имеет значения, - отмахнулся старик равнодушно. - Им не пройти Перепутья.

   - Вы не можете знать наверняка!

   - О! Полагаю, девушка, не сумевшая одолеть загадки собственного разума, владеет большей информацией, нежели я, - откровенно развеселился дед к моей жгучей ярости. Ответить ведь было нечего. Он прав. Шесть лет назад я прошла лишь половину пути, вспомнив похищение. Но причина грандиозной ссоры деда с отцом и странные слова бабушки остались тайной. - Уходи! - велел Василий Петрович. - Тебе здесь нечего делать. Это моя игра.

   Я приготовилась возразить, что в любой игре возможны несколько участников, но не сложилось. Небо почернело, пугающе завыл ветер, земля заходила ходуном, грозя разломаться под ногами и распахнуть ворота в ад. Самое странное, мальчишек погодно-природный катаклизм не коснулся. Они отскочили в сторону и продолжали стоять в нескольких метрах от меня на ровной поверхности - перепуганные, не знающие, что предпринять, но целые и невредимые.

   - Не надо! Остановитесь!

   Я изумилась, когда услышала тоненький мальчишеский голосок, не принадлежащий ни Вовочке, ни Максу. Но за меня действительно вступился Боря, ранее почти не вступавший в разговор. Упер кулаки в бока, свел брови, того гляди ринется лупить обидчика.

   Я не успела увидеть, какую реакцию возымели действия ребенка на Василия Петровича, потому что под ногами змейками побежали трещины. С громким воплем я сделала единственное, что оказалось доступным в этот миг, а именно - вцепилась в шею Рыжика. Так вместе под протестующее ржание коня, отчаянно молотящего крыльями, мы ухнули вниз.

   - Лети же! Лети! - взмолилась я, ощущая, что мы набираем скорость в свободном падении. Но, кажется, конь внезапно потерял способность пегаса и камнем приближался к земле. Если, конечно, она вообще существовала. Потому как под нами я видела только пустоту. Черную-пречерную. Как Златина дверь, поломанная некогда паразитом Генкой.

   Внезапно конь дернулся в отчаянной попытке перестать падать, и я, явственно ощутив, как перетряхнуло все органы, не сумела удержаться. Пальцы разжались, скользнули по гладкой лошадиной шее, и...

   Я не успела закричать. Потому что широко распахнула глаза, стоя в палате Макарова.

   - Что случилось? - испугался Кондратьев - видимо, вид у меня был ещё тот.

   - Всё... - выдохнула я, тяжело дыша и чувствуя отчетливое сердцебиение в области горла.

   Мой рассказ, сопровождаемый бесконечными ругательствами в адрес Поточного старика (а мысленно и в свой собственный - ведь напрочь забыла про убежище!) эскулап слушал очень внимательно. Хмурился, то и дело поправлял очки, о чём-то сосредоточенно раздумывая.

   - Какой вопрос вы собирались задать Макарову?

   - Помнит ли он Лизу. Воспоминания ведь никуда не исчезают. Они просто заблокированы. Я не верю, что только Перепутья способны открыть к ним дорогу. Должны быть и другие способы.

   - Значит, собираетесь снова туда вернуться?

   - Ни Вова, ни Макс не выйдут из Потока сами. Это однозначно. У них разум детей, - я примолкла, вспомнив лица ребят во время моего общения со зловредным дедом. - Василий Петрович напугал мальчиков сегодня. Думаю, теперь мне будет легче завоевать их доверие. Если, конечно, мне позволят к ним приблизиться.

   - Вы, кажется, говорили, что подружились с подругой Макарова? - доктор пристально глянул на меня, словно проверяя, не придумала ли я сею деталь.

   - Верно.

   - Поговорите с ней. Осторожно. Расспросите о привычках жениха, о любимых вещах, местах, увлечениях. О том, чем он дорожил, будучи взрослым человеком. Вооружитесь личной информацией. Это вам поможет.

   - Хорошо, - послушно закивала я, признавая в душе, что Кондратьев говорит дело.

   - Заодно выясните, почему мальчик назвал отца дядей. Ну а о Владимире, я полагаю, вы и сами знаете достаточно.

   - Даже больше, чем хотелось бы, - пробормотала я, задумавшись о Лизе и Максе. Спохватилась, лишь поймав недоуменный взгляд Кондратьева.

   Из неприятной ситуации выручил осторожный стук в дверь.

   - Павел Семенович, извините, - показалась в проеме Любина голова. - Но тут для Саши конверт принесли. А ещё, - она укоризненно поглядела на меня, - ты на моем посту телефон забыла. Он обзвонился весь. Пришлось выключить.

   "Конверт" оказался довольно внушительным по размеру. Почти папкой. Удивленно вертя его в руках, я попыталась угадать, кому это понадобилось отправлять мне подобную посылку. Прямо-таки очередная тайна! Однако загадка разъяснилась очень просто. Внутри лежала ксерокопия истории болезни. Той самой, о которой я утром разговаривала с отцом. Елизарова Злата Васильевна - было неаккуратно нацарапано на первой странице медкарты.

   Я не заметила, как опустилась на стул и принялась изучать корявые записи. В том, что это наш "клиент" сомневаться не приходилось. Папа (вернее, кто-то из его людей), приложил к "делу" фото, а заодно и биографическую справку пациентки. Как и следовало ожидать, уже почившей. Ей было сорок два. Умерла в одной из центральных районных больниц, так и не выйдя из комы. Пять с половиной лет назад. На два месяца пережила Варвару.

   Чем дольше я читала, тем больше понимала мотивы Златы и ее привычки. Она родилась в деревне, но в юности сбежала оттуда с городским парнем. Нет, он не оказался проходимцем, бросившим деревенскую дурочку на произвол судьбы. Они поженились, стали родителями. Однако брак продлился недолго. Распался, когда сыну исполнилось четыре годика.

   Судя по всему, этот мальчик - Даниил, и стал единственным смыслом жизни Златы Васильевны. Замуж она больше не вышла. Работала одновременно в двух-трех местах, чтобы ребенок учился в хорошей школе, а затем и в институте.

   Трагедия, разрушившаяся Златин мир, стряслась в день, когда её отпрыск получил диплом юриста. Отмечая оное событие на даче сокурсника, новоявленные специалисты решили ночью искупаться в реке. Даниилу не повезло. Прыгая в воду, он ударился головой о железяку на дне. Умер через сутки в больнице, так и не придя в сознание. Злата решила последовать за сыном на сороковой день после его смерти. Пошла топиться в ту же реку. Ее почти безжизненное тело извлекли из воды прохожие, ставшие свидетелями попытки самоубийства. К несчастью, они не сумели сделать этого быстро, и кислородное голодание вызвало кому...

   Я отложила документы и устало прикрыла веки. Теперь я понимала всё. И смысл Златиного убежища, и её заботу о Генке, и нежелание возвращаться к жизни. В реальном мире её никто не ждал. Она намеренно оставалась в Потоке и, в ожидании собственного конца, помогала другим. Тем, кому было ради чего возвращаться.

   Закрывая папку, я вспомнила о доставшем Любашу телефоне и проверила пропущенные звонки. Наверняка, Бастинда. Только она способна на подобную навязчивость. Но, как ни странно, все десять раз мой номер набирал папа.

   - Который час? - спросила я Любу, раздумывая, прилично ли будет позвонить родителю.

   - Полночь доходит, - отозвалась медсестра. Она тактично не спрашивала, что за бумаги я читала, хотя и извелась от любопытства.

   Я нажала одну из горячих клавиш. Самую первую. По папиным понятиям, время для звонка было еще допустимым.

   - Ты звонил? - поинтересовалась я сонно. Мысли о том, что стряслось что-то серьезное, я не допускала. Одного коматозника на семью было вполне достаточно. - Я получила документы. Спасибо.