Перепутья Александры (СИ) - Бахтиярова Анна - Страница 20

   - Я сказала, убирайся вон, паразит окаянный! Чтоб ноги твоей больше в моем убежище не было!

   - Но, теть Злат, я ж не специально! Не желал я зла! Пощади! - всхлипывая и громко шмыгая носом, Генка ползал у ног приютившей его хозяйки и всеми силами пытался вымолить прощение. Но та была непреклонна.

   - И не проси. Вон! Пошевеливайся, пока я тебя сама со свету не сжила!

   Генка еще раз протяжно всхлипнул, вытер мокрое от слез лицо рукавом рубахи и, пошатываясь, поплелся прочь. Он знал Злату лучше нас и, видимо, понимал - решения своего она не изменит.

   Когда смолкла барабанная дробь, я подошла к осиротевшему Рыжику. Стараясь сдержать подкатывающие слезы, погладила по крупу. Конь в ответ дунул мне в лицо. Когда все перестали носиться, лошадь тоже успокоилась.

   - Теперь он исчезнет, - сказала Света, прижимаясь щекой к лошадиной шее. - Все существа исчезают после... после ухода хозяев. И убежища пропадают, - она принялась рыться в кармашках сарафанчика в поисках носового платка. - А Генка все равно не жилец. Пелена за ним вернется.

   - Простите его, дурака окаянного, - услышали мы знакомую Златину фразу, правда на этот раз звучала она горько и отдавалась в сердцах острой болью. Можно было сколько угодно твердить о том, что никто точно не знает, куда уводит людей Пелена. Мы-то поняли куда. И ОТТУДА еще точно никто не возвращался.

   - Простить?! - возмутилась Варя. - Как такое можно простить?!

   - Можно, - заверила Злата. - Не прощеные деяния отравляют душу. Поэтому надо уметь прощать даже врагов.

   - Что же теперь делать? - спросил Михаил. - Есть способ спрятаться от Пелены.

   К его ужасу Злата покачала головой.

   Я понятия не имела, что делать Михаилу или Варе. Зато стало ясно, как должна поступить я. Отправиться туда, куда в ближайшее время не собиралась. Варвара прочитала выбранный маршрут по моему лицу и коротко кивнула. Я не знала, одобряет ли балерина мое решение. Но этим едва заметным движением головы, она дала понять, что не станет ни отговаривать, ни сопровождать.

   Однако без попутчика все же не обошлось. Я поняла, что мне сели на хвост слишком поздно. Вместе с пушечным выстрелом, уносящим меня в парк Дунайского, я услышала переливы колокольного звона.

   ****

   2010 год

   - Ты уверена, что не ошиблась?

   - В чем? - непроизвольно огрызнулась я на шефа, ходившего туда-сюда по крохотному кабинету. Пространства было так мало, что от окна до двери он успевал сделать шагов пять-шесть максимум. - В том, что меня никто не бил, и я не прикладывалась лицом об дверь?

   Семеныч пропустил выпад мимо ушей.

   - Ты уверена, что спала?

   Я не сразу сообразила, что он сделал ударение на последнее слово, и продолжила вести себя крайне невежливо. Еще бы, за окном глубокая ночь, а я так глаз и не сомкнула. Дрема в театре не в счет!

   - Нет, йошкин кот, я бодрствовала, да так задумалась, что полбалета проглядела! - выдала я, ударяя кулаками по коленям, обтянутым черной тканью вечернего платья. И вот тут до моего пришибленного, страдающего от хронического недосыпа, рассудка дошло, на какую неприятную мысль пытается натолкнуть меня начальник. Я отчаянно замотала головой и замахала руками, выражая тем самым протест всеми доступными мне в данную минуту способами. - Нет. Невозможно. Это очень неправильный вывод, - под словом "неправильный" я, кстати, подразумевала "опасный". - Войти в Поток спонтанно, без спутника! Шеф?! - я умоляюще посмотрела на Семеныча, призывая его опровергнуть жуткие выводы.

   Однако начальник поверг меня в еще больший шок.

   - Предпочитаешь думать, что Поток забрал тебя из сна? - Павел Семенович, наконец, сел и внимательно посмотрел мне в глаза. - Неужели, такой поворот тебе больше по вкусу?

   Похоже, вариант об обычном сне начальник даже не рассматривал. С другой стороны, синяк-то был налицо. Вернее, на пол-лица...

   - Но как же... Ведь тогда? - я никак не могла выразить мысль человеческим языком. Настолько она меня напугала!

   - Вот именно! - провозгласил шеф. Затем по его лицу пробежала тень. Он снял очки и, щурясь, посмотрел в сторону. Я уже не раз наблюдала подобное и знала, сейчас он скажет нечто совершенно убийственное. Но Семеныч вдруг выдал такое, что уже просто ни в какие ворота даже с мылом бы не протиснулось. - Я иногда думаю, что мы вторглись в такую область, где нас не ждали ни при каких обстоятельствах. Мы семь лет надоедали им своим присутствием. И теперь они разозлился всерьез.

   - Но шеф! - я не верила ушам.

   - Саша, ты и сама это понимаешь. Что мы знаем о Потоке? И о них? Возможно, лишь то, что нам позволяют знать. Мы видим лишь верхушку айсберга. Каждый раз, заходя туда, ты рискуешь не вернуться. А теперь еще эта девочка Алиса и твой спонтанный переход.

   - Уж не подумываете ли вы свернуть исследования? - по телу от негодования прошла судорога.

   - Я эту мысль не рассматривал. Пока, - Семеныч и не думал смущаться. - Вот что. Езжай домой, и хорошенько выспись.

   - А как же Кирилл и Алиса?! Я потеряю целую ночь! Шеф!

   - Сегодня ты не в состоянии разгуливать по слоям, - отрезал Семеныч тоном, не терпящим возражений. Даже аргументированных. - Завтра займешься Кириллом. И только Кириллом.

   - Но...

   - Забудь об Алисе.

   - Но...

   - Понимаю. Жестоко, - Семеныч не оправдывался. Он констатировал факт. - У нас были десятки таких Алис. И будет еще столько же. А ты ТАКАЯ одна...

   Из серого девятиэтажного здания я выходила, кипя от злости. Умом я понимала, что шеф прав. Несмотря на годы кропотливой работы, Поток оставался вражеской, малоизученной территорией. И, наверное, жизнь одного спутника не стоила сотен других, которые я могла спасти в будущем. Но душа не желала соглашаться категорически. Я уже говорила, по неведомой причине Алиса стала для меня особенной. И я была готова рисковать.

   А кое в чем начальник и вовсе ошибался. ТАКАЯ я не в единственном экземпляре. Мы оба знали, по крайней мере, еще одного человека с даром. Да, она больше не хотела его использовать, но это не отменяло ее способностей. В некоторых аспектах они даже превосходили мои. Она гораздо лучше справлялась с поиском. Видела страхи, недоступные мне. Вот только, в отличие от меня, не могла общаться со спутниками. Для них она оставалась невидимкой. Легким порывом ветра, не более.

   Может, стоит привлечь ее к делу Алисы? Конечно, я последний человек во вселенной, с которым она захочет общаться. Но разве жизнь маленькой девочки не важнее старых, пусть так и не заживших, ран?

   Сколько ей сейчас? Двадцать пять? Впрочем, какая разница. Она и в двенадцать готова была придти на помощь незнакомым людям. И восемнадцать тоже.

   Последние семь лет она считает, что я отняла ее любимого. И, что еще ужаснее - сделала неправильный выбор, когда настал момент принимать самое важное в жизни решение. Думаю, через первое, девушка с Даром способна переступить. Второго не простит никогда. Как и я сама. Пусть выбор и был единственным верным...

   Решено. Утром я позвоню Свете. Той Свете, которая бескорыстно помогала мне в первом путешествии по Потоку. Свете, которой я спасла жизнь. Свете, которая никогда меня не простит. Потому что я была не врагом. Я была другом. А друга прощать в стократ труднее.

   Глава 6. Представление Дунайского

   1997 год

   - Что ты натворила?! - обрушила я на хлопающую глазами Свету всю злость, горечь и усталость. - Кто тебя просил перемещаться со мной?!

   - Ты... ты... - девочка растерянно наблюдала, как я пинаю в разные стороны мусор, вывалившийся из урны, которую сама и опрокинула минутой ранее в порыве распиравших чувств. - Ты не готова к Перепутьям, Саша, - закончила Света под скрежет катящейся по асфальту бутылки из-под лимонада.

   - О! Ты у нас теперь главный эксперт по Перепутьям! - очередной пинок и коробка, содержавшая некогда кукурузные палочки, эффектно пролетев метра три, приземлилась на газоне. - Ты вокруг погляди! - вслед картонке отправился сдутый красный мяч. - Теперь мне точно ничего не покажут! - взмах ногой, и мой вой огласил округу, ибо вместо пластмассовой машинки без колес я угодила по урне. Соприкосновение с железякой пальцы в полной мере прочувствовали даже через кроссовку. - Не покажут, - повторила я, силясь сдержать слезы, навернувшиеся на глаза от боли.