Искушение - Макдональд Джон Данн - Страница 8
- Предыдущая
- 8/36
- Следующая
Когда в больнице начался вечерний прием посетителей, мы вошли в здание боковым, запасным входом, через который мне предстояло назавтра покинуть больницу уже с деньгами. Мы поинтересовались, где тут можно выкинуть мусор. Винс внес в план некоторые уточнения. Машину он получил в центре Тампы. Он считал, что ее следует сдать и честь по чести закрыть арендный договор; мне пришлось с ним согласиться. Он купил флакончик бензина, – секундным делом будет снять с дверцы «крайслера» герб, который он намеревался приклеить прямо перед прибытием самолета.
Мы расстались в десять вечера. Я спал плохо. Утром я надел белую сорочку, темный галстук, серый костюм. Позавтракал в отеле, снова поднялся в номер, взял дорожный чемодан, сверток с фуражкой, отнес в машину и запер.
Через три минуты появился Винс в черном «крайслере». Я сел за руль. Мы еще раз проехали вчерашним маршрутом, засекая время. Двадцать восемь минут плюс две минуты на дорожные неожиданности нужно, чтобы доехать от аэропорта до больницы. Еще три минуты спустя я с деньгами должен буду сидеть уже в своей машине. В обязанности Винса входило избавиться от фуражки, стереть с дверцы лимузина герб, сдать его в прокатную фирму, пробежать шесть кварталов. Мне же для того, чтобы доехать до большого универсального магазина, требовалось десять минут. Остается еще двадцать. Куда девать это время? Договорились, что я буду разъезжать по этим кварталам – так, чтобы он меня мог видеть и в случае надобности вскочить в машину по пути. На все вместе мы выделили тридцать три минуты. Если самолет не опоздает, то в 16.15 мы выедем из города и двинемся на север.
Чемодан Винса лежал пока в «крайслере». В половине первого мы закусили сандвичами и выпили кофе. Генеральная репетиция прибавила мне уверенности. Теперь я знал, что могу это сделать. Винс наметил контейнер для мусора, в который ему предстояло выбросить фуражку.
Мы проехали к стоянке. Я отогнал машину к больнице. Винс на черном лимузине ехал следом. Его чемодан из «крайслера» переместился в мою машину, после чего я ее запер. Это была спокойная улица. Он смочил краденый герб чуждой нам страны и приклеил его к дверце черного лимузина. Я надел шоферскую фуражку. Винс устроился на заднем сиденье «крайслера». Мы подъехали к аэропорту и остановились в стороне от главного входа. Он достал шприц, наполнил его мутноватой жидкостью. Затем пристроил шприц за спинкой правого кресла – так, чтобы можно было мгновенно его достать.
– Ты знаешь точно, какая нужна доза?
– Конечно. До семи вечера он не очухается. Кроме всего прочего, сеньор Сарагоса довольно нетверд в английском, а консульство к этому времени уже закроется, ведь они будут ждать другого рейса. А вдруг возникнет не вполне понятная паника…
– Теперь все зависит от того, сядет ли он с тобой в машину.
– Сядет. Об этом я позабочусь, дорогой друг. Положись на меня.
– Мне все еще не верится. Такие деньги…
– Подожди, – вот когда они окажутся у тебя в руках… – Он взглянул на часы. – Остается шесть минут.
В аэропорту было шумно, суетно. Взлетали и садились один за другим самолеты. В салоне сделалось душно, как в хлебной печи. Мой костюм промок от пота. Тесная фуражка давила так, что голова начинала болеть.
– Подъезжай! – скомандовал Винс.
Я поехал к входу, заняв главный подъездной путь. При этом я миновал стоянку, развернулся и, как и было предусмотрено, встал сразу слева у дверей, через которые выходили пассажиры. Было без десяти три. Винс вышел из машины. К нему подошел служитель аэропорта.
– Послушайте, здесь запрещено стоять. Винс улыбнулся ему, слегка наклонился и обрушил на него целую лавину испанских фраз.
– Не знаю, дружище, что ты там бормочешь, но машину у входа ставить нельзя.
Винс, ослепительно улыбаясь, похлопывал по крылу «крайслера» и повторял:
– Diplomatiko! Diplomatico! Oficial! Второй служитель – или охранник? – подошел к ним и сказал примирительно:
– Да ладно, Гарри. Этим чудилам вроде бы разрешено встречать тут своих.
И они отошли.
Винс направился в здание. Через пять минут он вернулся один и сказал:
– Все в порядке, беби. Я звонил только что. Мне сообщили, что сеньор Сарагоса прилетает только вечером, в 20.15.
Это утешало. Значит, машина консульства здесь не появится.
– А самолет не опаздывает?
– Опаздывает. На несколько минут. – Винс посмотрел в небо. – Ага, должно быть, это он.
И он потрепал меня по плечу. Белые ровные зубы блеснули. Он повернулся и снова прошел в здание аэропорта.
Минуты текли. Я не упускал из виду огромные двери. Я словно бы вернулся в те времена, когда мы лежали в кювете, вздрагивая от гула вражеских грузовиков, подходивших бесконечно длинной колонной.
Винс вышел. Рядом с ним был приземистый человек в темном костюме и в светлой соломенной шляпе, человек с бледным треугольным лицом, тяжелыми скулами, с маленьким красным ртом и запавшими глазами. Он нес плоский небольшой чемоданчик и папку. Винс с видимым усилием тащил большой черный металлический кейс с хромированными уголками. Хром местами слез, и видны были пятна ржавчины. И на самом кейсе я успел заметить несколько вмятин.
Винс что-то горячо объяснял, нелепо жестикулируя свободной рукой. Человек казался подавленным и напуганным. Шаги его все замедлялись. Винс, казалось, поторапливал его. Я выскочил наружу, обошел машину, как и намечалось, открыл заднюю дверцу. Затем направился к Винсу и принял у него металлический кейс. Я покачнулся, когда он оттянул мне руку. Точно там, внутри, был свинец.
Низенький произнес резко:
– Momento! Alto!
Стойте, мол. Это даже я понял, но никак не реагировал на его слова. Открыл переднюю дверцу, поставил черный кейс на сиденье, захлопнул дверцу. Человечек, мне показалось, пожал плечами и подчинился. Получилось!
И тут я увидел двух субъектов, спешащих к нам. Два крепких молодца в спортивных рубашках стремительно настигали Винса и Сарагосу. Рука одного из них уже вынырнула из кармана, и в ней сверкнул металлический предмет. Солнце светило и жарило немилосердно.
– За спиной! – крикнул я.
Когда Винс забирался в машину, парень уже стрелял – с десяти шагов. Винс вздрогнул, но устоял на ногах. Инстинктивно, – сказалась его феноменальная реакция, – он успел загородиться сеньором Сарагосой, выставив его перед собой, одновременно он кинул мне:
– За руль, быстро!
Обегая машину спереди, я поскользнулся. Это было как во сне: я бежал изо всех сил, как-то почти не двигаясь с места. И не бежал, казалось, а плыл, рассекая горячую тугую воду. Я слышал еще два выстрела. Слышал какие-то возгласы, топот; одна женщина пронзительно завизжала. Я вскочил в машину, вставил ключ в зажигание, завел мотор.
Преследователи теперь были совсем близко. Я увидел, как Винс, из последних сил схватив Саратосу за брючный пояс и воротник, швырнул его навстречу той паре. Один из них споткнулся, другой резко отпрыгнул в сторону, уклоняясь от живого снаряда, но не удержал равновесия и упал. Когда Винс плюхнулся с размаху на заднее сиденье, я нажал на газ до отказа. Лимузин понесся на визжащих колесах по дуге пандуса. Вдогонку люди что-то кричали, размахивали руками, толстяк – служитель аэропорта пытался преградить мне дорогу, но в последний момент отскочил назад. Я слышал, как Винс на ходу захлопнул заднюю дверцу. Я бросил взгляд в зеркало заднего обзора. Оба громилы бежали за нами. Сарагоса лежал на асфальте, рядом с ним валялись папка с бумагами, кожаный дипломат.
Мы выезжали на шоссе. Я нашел просвет в сплошном потоке машин и, почти не замедлив хода, вторгся в эту гудящую вереницу. Скрежет тормозов, бешеные гудки, раздавшиеся в этот миг, слышны были, наверное, за целую милю. Когда я повернул направо, к городу, на спидометре была цифра 80. Далеко позади завыла сирена. Я притормозил, пропустил мимо шедший навстречу грузовик и свернул налево, чтобы дать кругаля: теперь я уже повторял действия, отрепетированные нами заранее. Я сбавил скорость. Через три квартала пришлось остановиться перед светофором.
- Предыдущая
- 8/36
- Следующая
