Бирюзовая тризна - Макдональд Джон Данн - Страница 10
- Предыдущая
- 10/55
- Следующая
И вот я снова был на ней — впервые с того ноябрьского утра, когда мы провожали счастливую пару, и было это больше года назад.
Я разглядывал яхту, как старую знакомую, которую рад видеть вновь. И меня почти передергивало от комьев какого-то вымазанного в дегте дерьма, налипшего на благородную тиковую палубу. Если яхта с честью пронесла тебя через все волны и глубины из одного надежного порта в другой, она заслуживает хоть сколько-нибудь внимательного отношения. Ее терпеливое безмолвное свидетельствование нагляднее всего показывало глубину трещины в юной семье. Днище, должно быть, уже сплошь заросло зеленой бородой водорослей, вдруг подумал я. Она, наверное, и десяти миль не проплывет без ремонта. Я невольно помрачнел, чувствуя себя как-то неуютно и даже виновато, несмотря на ясное солнышко и приятный ветерок.
Говард вернулся, и я встал и пошел за ним на корму. Вид у него был взъерошенный, рубашка на спине намокла от пота. Он сказал, что с еще одним парнем устанавливали мачту их общему приятелю, какому-то Джеру.
— Извини, что так долго.
— Ты вроде бы говорил, что не хочешь обсуждать ваши проблемы? — попытался напомнить я.
Он вздрогнул.
— Что? Нет, не совсем так. О, черт! Я имею в виду: почему бы, собственно и нет? Просто это все так ненормально… Трев!
— Да?
— Я не хочу… не могу даже говорить об этом.
— А ты попробуй.
— Я думаю… нимми-нимми-нимми-нот…
Он сел, уперся большими бронзовыми от загара локтями в большие бронзовые колени и, уставившись в палубу, принялся разминать себе кисти — почти машинально.
— Что? Прости, я не расслышал?
Он поднял на меня лицо с покривившимися губами и совершенно отчаянными глазами.
— Я думаю, что она тронулась! Потеряла голову! С дуба рухнула! Ох, черт бы все это побрал…
Неожиданно вскочив на ноги, он принялся нервно расхаживать взад-вперед, что-то бормоча себе под нос, затем так же внезапно застыл, развернувшись ко мне спиной, руками вцепившись а перила. Я услышал не стон, не то всхлип.
Наконец он успокоился, снова сел и рассказал мне, в чем, собственно дело. Путешествие их началось с Карибских островов, и еще там, застигнутые непогодой, они узнали, как это одновременно прекрасно и утомительно — плавать на такой яхте, как «Лань». Оба чувствовали себя великолепно, когда все было хорошо, и бесконечно переругивались о том, кто должен на этот раз выполнять неприятную и трудную работу, как только что-нибудь портилось — погода или настроение. Путешествие медового месяца, коварные рифы, ни кем прежде не виданные безмятежные пляжи, тихая музыка в жаркий полдень, вырвавшийся из рук мокрый, хлопающий по ветру парус; соль, въевшаяся в мозоли на руках; умопомрачительное занятие любовью на крохотном необитаемом острове, прямо на пляже, под немыслимым куполом неба. Сан-Доминго, Гуайяма, Фредрикистад, Басе-Терре, Розо, Форт-де-Франс, Кастри, Бриджтаун, Сент-Джорджи, Сан-Фернандо. Оттуда они направились к берегам Южной Америки: Ла-Асунсьон, Пуэрто-Ла-Круз, Каренеро, Ла-Гуэйра, вверх на Кюрасао, потом обратно к материку на Риокачо, Санта-Марту, Картахену, а затем через залив Портобелло к Каналу.
Города и острова мелькали, как стеклышки в калейдоскопе. Что-то запомнилось, что-то прошло мимо. Банк присылал деньги — кажется, дважды, но точно он не помнит. Может, и все три, но это вряд ли. Они неспешно плыли вдоль побережья из Южной Америки в Центральную, через… Но тут я оборвал в самом начале новый бесконечный перечень портов и поинтересовался, с чего начались неприятности.
— Как раз на полпути домой, — ответил он. — Последний раз перед тем мы останавливались в Мазатлане, чтобы в очередной раз привести в порядок себя и судно и закупиться провизией. А потом мы… пришли сюда. Мазатлан казался нам удобной точкой для отправления, он находится на той же широте, что и Гонолуну. Мы к тому времени уже оба были приличными навигаторами. По крайней мере, приноровились. Хотя, помнится, один шторм порядком потрепал мне нервы. Это было…
— Говард! Не уклоняйся от сути.
— Ладно, ладно. Первая странность — хотя в тот момент это совсем не казалось мне ни важным, ни странным — была в том, что, как ты знаешь, все на свете острова полны этими пестрыми толпами с дорожными сумками, гитарами и сомбреро, этими туристами-романтиками, жаждущими зафрахтовать какую-нибудь яхту. Ну, ты сам их неоднократно видел. Попробуй только подойти у Пуэрто-Рико, и увидишь на пирсах их стройные ряды, галдящие, что им хотелось бы прокататься на Багамы или на Виргинские острова, а то и на Гренады. Ты же сам говорил нам с Гулей, что какими бы важными они господами не были, уж лучше перевозить бензин в рассохшихся бочках или загрузиться семьей прокаженных.
Его опять понесло в какие-то дебри пространных описаний, к делу Гули никак не относящихся. Я терпеливо ждал. Наконец он добрался до главного. Но острове Санта-Круз они подверглась атаке двух очаровательных блондинок, которым непременно надо было попасть на Монсеррат, в Плимут, где старшая сестра одной из подружек выходила замуж за адвоката. С ними был еще какой-то юноша, их провожатый, но, по словам, срочные семейные обстоятельства вынудили его покинуть их и вернуться в Штаты. Джой Хэррис и Селия Фокс. Нельзя сказать, что они стали бы уж очень ощутимым балластом на «Лани». Оплатить проезд девчонкам, конечно было нечем, но они уверяли, что будут работать, в самом деле работать, что не откажутся от самой тяжелой и нудной работы на яхте. Славные это были девушки: тоненькие, загорелые, совсем юные. Определенный налет мудрости и скептицизма выдавал в них опытных путешественниц автостопом.
Гуля с Говардом посоветовались и решили, что девчонки в самом деле славные, и что на обратном пути надо бы прихватить их с собой. Гуля пару раз беззлобно проехалась по поводу первоклассных девочек и своей грядущей роли первой жены в маленьком Бриндль-гареме.
Но застали они только одну из подружек. Хэррис, ту, что помладше и посмазливее. Она сказала, что они с Селией поссорились и пообещали друг другу никогда больше друг с другом не путешествовать. Она полагала, что Селия вернулась в Штаты, но на самом деле, заявила она, ей нет больше дела ни до того, куда поедет Селия, ни до того, как ей это удастся.
— Я по-прежнему ничего не имел против, но у Гули вдруг появились сомнения. Она сказала, что две подружки — это одно, а одна девочка — это совсем другое. Ей, мол, не с кем будет быть, кроме нас, она будет слишком от нас зависеть. Четверо по две пары — это компания, а двое и одна — ненужное неудобство. Я совсем не понимал ход ее мыслей, мне казалось, что на яхте нам всем троим с лихвой найдется занятий, так что скучать и зависеть не придется. Я сказал, что вижу в ее доводах только глупое упрямство и каприз. Она ответила, что в конце концов яхта принадлежит ей. Это было совсем непохоже на нее — говорить такие слова, да еще таким тоном, но я пропустил это мимо ушей. Если ей так важно сознавать себя полновластной хозяйкой, то пусть будет так, мне, черт возьми, не жалко. Так что девочка осталась на берегу. Мы даже не дали ей знать, что не сможем взять ее с собой.
Я поднял брови.
— Пока не вижу во всем этом никаких необычностей. Гуля и в самом деле имела полное право настоять на своем.
— Я тогда тоже не увидел. Следующие три дня прошли на удивление тихо. Я отнес это на счет первой нашей ссоры. Не то чтобы настоящей, серьезной, но в общем-то первой нашей ссоры. Это меня встревожило. А потом она разбудила меня в полночь и заставила встать и пойти за ней. Она встала у руля в включила оба дизеля. В этом не было особой надобности, ветра в парусах было вполне достаточно. Я подошел, и она склонила голову мне на плечо, прижалась к моему боку. В темноте перед нами ярко светились сигнальные огни и мерцали лампочки приборной доски. Я сказал: «Посмотри, как хороши сегодня звезды», — а она ответила, что я дешевый, грязный и придурковатый ублюдок, так негромко и спокойно, и ушла. Я не мог понять, что с ней происходит. Я понятия не имел, что она взяла себе в голову. Я долго допытывался у нее, в чем дело, и в конце концов она мне выдала: «Кончай делать из меня дурочку, Ховард. Чего ты, собственно, еще от меня ожидал? Ты сговорился с этой крашенной желтой обезьяной, Джой, очень ловкой обезьяной, ничего и говорить! Я знаю, что ты таскаешь для нее еду, я знаю, что ты трахаешь ее, когда думаешь, что я сплю. Я отлично слышала и ваш шепот, и сладострастные вздохи!» Я не помню дословно ее тирады, но смысл был такой. Я спросил, неужели она в самом деле считает, что Джой в данную минуту находится у нас на борту? И она сказала, что я, черт побери, знаю об этом не хуже ее. Она выкрикнула это с такой убежденностью, что я, клянусь, похолодел. Мы были совершенно одни на яхте! И мы даже не собирались плыть на Монсеррат, куда хотела попасть эта девочка. Так что сам видишь, у меня были все основания для беспокойства.
- Предыдущая
- 10/55
- Следующая
