В тени человека - ван Лавик-Гудолл Джейн - Страница 4

• Предыдущая
• 4/64
• Следующая

С особенным удовольствием мне вспоминаются вечера этих экспедиционных месяцев. Работа на раскопках заканчивалась обычно в шесть часов вечера, и я вместе с другой сотрудницей возвращалась в лагерь. Мы шли выше по ущелью, через выжженные солнцем равнины, где еще днем изнывали от жары. Во время сухого сезона Олдувай превращается почти в пустыню, но, проходя через заросли низкого колючего кустарника, мы часто встречали дикдиков, изящных миниатюрных антилоп величиной с зайца. Иногда нам попадались небольшие стада газелей или жирафов, а несколько раз мы видели, как по ущелью уныло брел черный двурогий носорог. Однажды мы лицом к лицу столкнулись с молодым львом; он был всего в каких-нибудь десяти метрах от нас, когда мы услышали глухое рычание, а потом увидели и самого зверя. Мы в это время находились на дне ущелья, где попадаются островки густой растительности, и начали медленно пятиться к одному из них. Лев наблюдал за нашими движениями, судорожно помахивая хвостом. Потом, как я полагаю, из чистого любопытства, он пошел следом за нами; так продолжалось до тех пор, пока мы не начали карабкаться в гору, намеренно выбрав для этого открытый безлесный склон. Лев отстал и исчез в кустах, и мы больше никогда его не встречали.

К концу нашего пребывания в Олдувае Луис Лики начал рассказывать мне о шимпанзе, живущих по берегам озера Танганьика. Шимпанзе обитают только в Африке, занимая значительную область экваториального лесного пояса от океанского побережья на западе до озера Танганьика на востоке. Группа, о которой рассказывал Луис, относится, по определению систематиков, к швейнфуртовской разновидности шимпанзе, Pan troglodytes schweinfurthii[13]. Шимпанзе живут в гористой местности и полностью отрезаны от цивилизованного мира. Луис говорил о недюжинном терпении, выносливости и самоотверженности, которыми должен обладать человек, решивший посвятить себя исследованию этой группы животных.

Лишь один ученый, продолжал Луис, сделал серьезную попытку проследить за поведением шимпанзе на воле. Это был профессор Генри Ниссен, который смог провести в джунглях Гвинеи два с половиной месяца. Этот срок был слишком малым, чтобы выполнить по-настоящему серьезное исследование, на которое едва ли хватит и двух лет. Луис еще многое рассказал мне во время этой первой беседы. Он объяснил, почему его особенно интересует поведение группы шимпанзе, живущей по берегам озера: костные остатки доисторического человека чаще всего находят именно на берегах озер, и Луис предполагал, что изучение поведения обезьян поможет понять особенности поведения наших далеких предков.

Я решила, что он шутит, когда после небольшой паузы он предложил мне взяться за эту работу. И хотя это было именно то дело, о котором я мечтала, у меня не было специальной подготовки для того, чтобы вести научное исследование поведения животных, о чем я и сказала Лики. Однако Луис, по-видимому, хорошо представлял, что делает. Он убедил меня, что университетское образование совсем не обязательно, оно может оказаться и в некотором роде неблагоприятным фактором. Он хотел выбрать человека с не предвзятым мнением, не связанного с той или иной теорией, человека, который предпринял бы подобное исследование исключительно ради любви к истине и который к тому же сочувственно относился бы к животным.

Поэтому я с большим восторгом и очень искренне приняла его предложение. Но где достать необходимые средства? Это была нелегкая задача. Луису пришлось доказать необходимость не только самого исследования, но и убедить всех, что он не ошибся в своем выборе, доверяя молодой и неопытной девушке столь сложную и ответственную задачу. Наконец нужная сумма была найдена: Фонд Уилки в Иллинойсе выделил средства, достаточные для приобретения небольшой лодки, палатки, авиабилетов и организации полугодовых полевых исследований. Я всегда буду благодарна Лейтону Уилки, который поверил в меня лишь по заочной рекомендации Луиса.

Тем временем я уже вернулась в Англию и, узнав об этой новости, начала вновь готовиться к поездке в Африку. Местные власти той территории, на которой мне предстояло работать, разрешили приступить к исследованию, но с одним условием: они и слышать не хотели, что английская девушка будет в полном одиночестве жить в джунглях, и требовали, чтобы меня сопровождал кто-нибудь из европейцев. И тогда моя мать, Вэнн Гудолл, которая уже бывала в Африке, вызвалась стать моим спутником в этом рискованном предприятии.

В I960 году мы приехали в Найроби. Вначале все складывалось как нельзя лучше. Заповедник Гомбе-Стрим (ныне Национальный парк Гомбе)[14], где жили мои шимпанзе, подчинялся Департаменту дичи Танганьики, и глава департамента Уорден без проволочек выдал необходимое разрешение для проведения исследований. Он был весьма любезен и сообщил нам много ценных сведений о климате и географических условиях заповедника: назвал высоту местности над уровнем моря, суточные и сезонные колебания температур, обрисовал характер почвы и ее растительного покрова, а также перечислил основные виды животных, с которыми мы могли встретиться. Наконец пришло известие, что небольшая алюминиевая лодка, которую купил для нас Луис, благополучно прибыла в Кигому. И доктор Бернар Веркур, директор Гербария Восточной Африки, вызвался отвезти меня и маму в Кигому; попутно он хотел собрать образцы местной флоры, так как растительный мир этого района был мало изучен.

Мы уже были готовы к отъезду, и вот тут-то и начались неприятности. Из Кигомы пришло известие о беспорядках среди африканских рыбаков в районе заповедника, наш выезд задерживался на неопределенное время.

К счастью, Луис тут же предложил мне заняться изучением поведения верветок[15] на одном из островов озера Виктория. Целую неделю мы пробирались на моторном катере к необитаемому острову Лолви. Нос лодки лениво разрезал грязную воду. С нами был Хассан, капитан маленького судна, и его помощник — африканцы из племени какамега[16]. Хассан, проработавший с Луисом около тридцати лет, был удивительным человеком. Всегда спокойный и выдержанный, он никогда не терял присутствия духа в критических ситуациях, к тому же обладал острым умом и чувством юмора. Все это делало его незаменимым товарищем, и я была счастлива, когда он впоследствии согласился поехать со мной в заповедник шимпанзе.

Мы провели на острове три недели. Жили прямо на катере, стоявшем на якоре в небольшой бухточке. Ночью нас убаюкивал мягкий шорох волн. По утрам еще до восхода солнца Хассан отвозил меня в лодке на берег, и я проводила там целый день, наблюдая за мартышками до наступления темноты. Если светила луна, я задерживалась и дольше, а потом возвращалась к лодке, и Хассан перевозил меня обратно. Наш скудный ужин обычно состоял из тушеных бобов, яиц или консервированных сосисок, но мы с Вэнн вовсе не замечали этого и, быстро поедая его, обменивались новостями.

Пребывание на острове многому научило меня. Я узнала, как нужно вести дневник, какая одежда наиболее пригодна для работы в поле, какие жесты и движения человека пугают обезьян, а какие — нет. И хотя поведение шимпанзе во многом отличалось от поведения мартышек, знания, которые я приобрела на острове Лолви, помогли мне начать работу в Гомбе-Стриме.

Меня даже слегка огорчило долгожданное известие из Найроби — ведь я должна была расстаться с мартышками как раз тогда, когда я стала различать отдельных членов стада и постигать их поведение. Всегда трудно бросить начатую работу. Но стоило нам приехать в Найроби, и я уже думала только о путешествии в Кигому и предстоящей встрече с шимпанзе. Поскольку почти все было готово еще до нашего отъезда на Лолви, мы с Бернаром Веркуром уже через несколько дней отправились в путь. Нам предстояло проехать более тысячи километров.

Само путешествие было небогато событиями — правда, наш лендровер трижды ломался и был так перегружен, что начинал угрожающе дрожать, едва мы прибавляли скорость. И вот после трехдневной дорожной пыли мы наконец очутились в Кигоме. Но тут мы столкнулись с непредвиденными обстоятельствами. Со времени нашего отъезда из Найроби изменилась политическая ситуация в Конго[17], расположенном в сорока километрах западнее Кигомы, на другом берегу озера Танганьика. Мы прибыли в воскресенье и, проехав по главной улице города, затененной манговыми деревьями, убедились, что все официальные учреждения закрыты.

• Предыдущая
• 4/64
• Следующая