Смерть по ходу пьесы - Макбейн Эд - Страница 19
- Предыдущая
- 19/63
- Следующая
— Эти актеры! — вырвалось у нее. Потом, сообразив, что двое мужчин, сидящих рядом с ее столом, выглядят достаточно эффектно, чтобы оказаться актерами, и что, возможно, они и вправду актеры, секретарша добавила: — Хичкок был прав, — и решила, что удачно вывернулась, хотя ни один из посетителей, похоже, не понял, о чем она говорит. Секретарша, собственно, имела в виду известное высказывание Хичкока о том, что все актеры — это необъезженные лошади; с Хичкоком лично она знакома не была, но вычитала это в журнале, когда сидела в приемной у врача.
— Чем могу служить? — спросила секретарша, обворожительно улыбаясь. Она подтянулась и выпрямилась, стремясь произвести впечатление своими формами, вырисовывающимися под обтягивающим свитером. Блондин переместился от стены, увешанной фотографиями — восемь на десять, в рамочках, — клиентов Джонни, к столу и протянул секретарше кожаный чехольчик, из которого свешивался золотистый жетон. На жетоне красовалось название города и городской герб, нарисованный золотом по голубой эмали. Под гербом было написано слово «ДЕТЕКТИВ», а еще ниже — «87-й УЧАСТОК».
— Детектив Клинг, — представился блондин. — А это мой напарник, детектив Карелла, — кивнул он на второго мужчину, который также подошел к столу. — Мы хотели бы поговорить с мистером Мильтоном.
— О, конечно! — сказала секретарша, тут же сняла трубку телефона и нажала какую-то кнопку, разоблачая тем самым лживость истории о поездке в бюро по найму актеров, которую она только что рассказывала актеру по имени Майк. — Мистер Мильтон, к вам пришли из полиции. — Она послушала, кивнула и сказала: — Да, сэр, сейчас. — И положила трубку обратно. — Проходите прямо туда, — сказала она и указала на обшитую деревом дверь, располагавшуюся справа от ее стола.
Наряд Джонни Мильтона соответствовал солнечному весеннему дню, хотя окна кабинета по-прежнему продолжал заливать дождь. На нем был пастельно-голубой свитер с V-образной горловиной, под ним — желтая рубашка, расстегнутая у горла, бежевые свободные брюки и кожаные мокасины с кисточками. Мильтон выглядел скорее как голливудский продюсер, чем как мелкий импресарио. Кабинет у него был того же размера, что и кабинет лейтенанта в старом добром восемьдесят седьмом участке, только вместо морд, объявленных в розыск, стены этого кабинета были увешаны афишами различных шоу, в которых, вероятно, выступали клиенты Мильтона. Некоторые из этих шоу Карелла знал или хотя бы слышал о них, но большая часть названий ни о чем ему не говорила. Мильтон вышел из-за стола, протягивая руку для приветствия.
— Рад вас видеть, джентльмены, — сказал он, пожимая руку сперва Карелле, потом Клингу. — Присаживайтесь, пожалуйста. Просто сдвиньте весь этот хлам. Давайте я его уберу, — с этими словами Мильтон подошел к дивану, заваленному разноцветными папками — как предположил Карелла, с разными сценариями. Мильтон перенес папки на стол, бесцеремонно свалил их там, еще раз предложил полицейским присаживаться и сам уселся за стол. Диван был одним из тех узких маленьких сидений, обтянутых зеленым бархатом, которые обычно стоят в приемных. Детективы сели, почти касаясь друг друга плечами.
— Мишель чувствует себя хорошо, — наконец сказал Мильтон. — Если, конечно, вас это интересует. — Он посмотрел на часы: — В настоящий момент она находится на репетиции.
— Отлично, — сказал Карелла. — Мистер Мильтон, она говорила вам что-нибудь об этих угрожающих звонках?
— До вчерашнего дня — ничего. Это я посоветовал ей обратиться в полицию.
— Ага, — сказал Карелла.
— Да.
— Говорила ли она вам, что голос звонившего похож на голос Джека Николсона?
— Да. Но, само собой разумеется...
— Конечно.
— ...что это не Джек Николсон. Вы ведь сами понимаете, не так ли?
— Да, мы понимаем.
— Кроме того, Джек Николсон сейчас уехал на съемки в Европу.
— Так что он никак не может быть тем человеком, который напал на Мишель, — невозмутимо констатировал Карелла.
— Именно это я и говорю, — подтвердил Мильтон.
— Вы не знаете, кто бы это мог быть? — спросил Карелла.
— Понятия не имею.
— Не подражает ли кто-нибудь из ваших клиентов Джеку Николсону?
— Нет. По крайней мере, мне об этом неизвестно, — улыбнулся Мильтон.
— Мистер Мильтон, — подал голос Клинг, — вы не припомните, где вы находились вчера вечером, когда услышали, что Мишель ранена?
— Да, естественно, помню. А в чем дело?
— Так где вы находились, сэр?
— В одной забегаловке на Стеме. На Стеммлер-авеню, — пояснил он, словно детективы не были местными жителями, а явились откуда-нибудь из Перу.
— Вы не помните, как называется эта забегаловка? — спросил Карелла.
— Заведение О'Лири.
— На углу Стема и Северной Одиннадцатой?
— Да.
— Как раз по дороге в верхний город, да?
— Мы с Мишель собирались там встретиться. Это недалеко от театра.
— Точнее говоря, в трех-четырех кварталах.
— Да.
— Во сколько вы собирались встретиться?
— Я заказал столик на семь.
— Но Мишель так и не появилась.
— Нет. Ну, вы сами знаете, что произошло.
— Да. Когда она вышла из театра, ее пырнули ножом. Очевидно, она как раз направлялась на встречу с вами.
— Очевидно.
— Что вы стали делать, когда Мишель не появилась?
— Я позвонил в театр.
— Во сколько это было?
— Минут в пятнадцать-двадцать восьмого. Тогда я и узнал о случившемся.
— Да ну? — заинтересовался Клинг.
Полицейские переглянулись.
— Я думал, вы услышали об этом по радио, — сказал Карелла.
— Нет, мне рассказал Тори. Охранник из театра. Он сказал, что Мишель ранена и что ее увезли в Морхауз Дженерал. Тогда я поймал такси и поехал прямо туда.
— У меня сложилось впечатление, что вы услышали об этом по радио, — повторил Карелла.
— В самом деле? А из-за чего оно возникло?
— Из-за того, как вы это сказали.
— Я сказал, что только что услышал об этом.
— Да, и что вы сразу же помчались сюда.
— Вот именно.
— Это звучало так, словно вы узнали это из выпуска новостей.
— Нет, мне рассказал об этом Тори.
— Теперь понятно.
Полицейские снова переглянулись.
— Из слов мисс Кассиди я понял, что вы живете вместе. Это так? — спросил Клинг.
— Совершенно верно.
— Где вы живете, сэр?
— У нее в квартире. То есть в квартире, которую Мишель снимала для себя, пока мы наконец не дозрели. В смысле, пока не решили жить вместе.
— И где она находится? — спросил Карелла.
— Квартира? В доме на углу Картера и Стэйна.
«Территория восемьдесят восьмого», — подумал Карелла.
Картер и Стэйн располагались на самой границе Даймондбека, который в конце двадцатых — начале тридцатых назывался Золотым побережьем. В настоящее время Даймондбек был негритянским районом, а многоэтажные дома на Картер-авеню, в промежутке между Стэйном и Риджем, пользовались популярностью среди музыкантов, артистов, бизнесменов, политиков — одним словом, среди чернокожей элиты Айсолы. Из этих домов открывался прекрасный вид на Гровер-парк — еще один стимул для предприимчивых чернокожих застройщиков починить эти дома и превратить в солидное жилье, которое белые из нижнего города отрывали с руками и ногами. Эти отважные белые не вели бы себя так отважно, если бы предлагаемое к продаже жилье располагалось на десяток кварталов глубже в верхнем городе. Жить в самом центре Даймондбека — это совсем не то, что зайти в верхний город к маме Грейс на домашний обед с картошкой, бобами и овсянкой. Но Картер-авеню была относительно безопасным районом, с приемлемыми ценами на жилье и с видом на парк, Даймондбек населяли в основном чернокожие. Его даже иногда называли Даймондблэком. Но кроме того, множество латиноамериканцев из Колумбии и из Доминиканской республики — противопоставляемые пуэрториканцам, многие из которых были американскими гражданами уже в третьем поколении, — и другие иммигранты — в том числе незаконные — из Пакистана, Вьетнама, Кореи, Бангладеш, Афганистана и с планеты Венера просачивались в этот район и селились постоянно расширяющимися общинами, чуждыми большинству прежних жильцов. Это приводило все к тому же конфликту культур, хотя и в меньших масштабах — настоящая гремучая смесь, весьма и весьма опасная. Впрочем, это не относилось к району Картер-авеню, где Джонни Мильтон проживал вместе с Мишель Кассиди в квартире, которую она прежде снимала для себя.
- Предыдущая
- 19/63
- Следующая
