Черная книга - Эренбург Илья Григорьевич - Страница 46

1. Разбить паническое настроение евреев.

2. Наладить систематический выпуск листовок.

3. Наладить контакт с коммунистами русского района.

4. Установить связь с партизанскими отрядами.

5. Установить радиоприемник.

Первые шаги партийной организации увенчались успехом. Немцы издали приказ о сдаче всех ценностей, золота, серебра и драгоценностей, а подпольная партийная группа постановила: ценности переправить в партизанские отряды. И действительно, часть этих ценностей была переправлена.

Подпольная партийная группа приступила к систематическому выпуску листовок.

Листовки читались с захватывающим интересом, передавались из рук в руки. Люди, встречаясь, вместо приветствия спрашивали: ”Какие сегодня новости?” Слово ”найес” (новости) только и слышно было кругом. Еврейские подпольщики издавали листовки по материалам последних московских радиопередач, которые принимались по тайному радиоприемнику. Листовки переписывались и передавались из дома в дом. Редактором листовок был назначен Вайнгауз.

В сентябре 1941 года был убит один из руководителей партийной группы в гетто — Киркоешто. Вместо него в состав партийного руководства был введен инструктор Кагановичского районного комитета партии г. Минска Миша Гебелев.

Ему поручили установить связь с коммунистами русского района. Был поставлен вопрос о созыве совместной партийной конференции.

Гитлеровцы старались посеять национальную рознь, а еврей Гебелев для того, чтобы спасти русских коммунистов от немецкой тюрьмы, ходил в русский район и, рискуя жизнью, находил квартиры и там скрывал товарищей. Некоторых из них он скрывал в ”малинах” гетто. Вблизи гетто в русском районе были созданы резервные квартиры, где проводили работу коммунисты русского района и коммунисты гетто.

В сентябре 1941 года была налажена связь с партизанским отрядом капитана Быстрова (отряд оперировал на востоке). Пришли проводники, и туда была направлена первая группа людей из гетто — 30 человек, в основном коммунисты и люди военно-подготовленные: Шнитман, Хаймович, Гордон, Леня Окунь и др.

Подпольная партийная группа постановила: организовать систематическую помощь партизанским отрядам теплой одеждой, вещами, мылом, солью и т.д.

Подпольная группа оценивала Еврейский комитет Юденрат как орган оккупантской политики, но все же нашла нужным связаться с теми элементами внутри Юденрата, которые готовы были оказать помощь партизанскому движению и эвакуации в отряды еврейских семейств. В первую очередь была налажена связь с председателем Юденрата Мушкиным, а потом к работе для помощи партизанскому движению были привлечены заведующий производственным сектором Юденрата Рудицер и Серебрянский. Они передавали руководителям партийной группы для партизанских отрядов вещи: обувь, кожу, белье, теплую одежду, пишущие машинки, канцелярские принадлежности, мыло, медикаменты, деньги, а иногда даже продукты питания и соль.

Фашистские палачи рыскали по гетто, не оставляя в покое еврейские квартиры. Несмотря на это, еврейские женщины, даже старушки, помогали партизанам, шили белье, маскировочные халаты, вязали носки. Поздней ночью они залезали в погреба, работая при свете лучины. Мастерские гетто (ими заведовал Гольдин) работали в основном на партизан.

В это время коммунисты гетто и коммунисты русского района решили созвать совместное совещание для создания единой партийной организации в Минске.

В сентябре 1941 года состоялась предварительная встреча, но созыв конференции в этот период не удался.

Близилась 24-я годовщина Октябрьской революции.

С ноября разнесся слух по гетто, что в день Октябрьской революции в Минском гетто будет погром. В гетто приехал Городецкий, он отобрал нужных ему рабочих-специалистов с их семьями и отдал распоряжение вывести их на время погрома в лагерь на Широкую. Туда же были вывезены некоторые работники Юденрата. Вот краткая характеристика этого лагеря, данная тов. Гречаником.

”Лагерь на Широкой улице. Домой оттуда не пускают. В лагере находятся военнопленные, туда немцы посылают, главным образом, русских, белорусов, поляков, которые провинились перед немецкой властью. Всем там пришивают красные латы. Там же в лагере немцы сделали начальником какого-то ”западника”. Он не разбирается, бьет всех: и евреев, и русских. В лагере за каждую мелочь расстреливают... Многие болеют, часто туда приводят новых людей. В лагере на Широкой улице люди быстро выходят из строя”.

Не спали евреи в ту тревожную ночь, ждали утра. Только стало светать, в гетто въехали большие, черные закрытые машины. Сотрудники гестапо были вооружены нагайками, револьверами, ручными пулеметами. 7 ноября 1941 года немцы учинили расправу не только над евреями. По всему Минску появились виселицы: на улицах, в скверах, на базарах, на окраинах города. В этот день были повешены по всему городу около 100 человек с надписями на фанерных дощечках: ”партизан”, ”за связь с партизанами״, ”коммунист” и т.д. Но, конечно, самый страшный удар пришелся по гетто. Людям велели надеть самую лучшую одежду и так же по-праздничному одеть детей; даже грудных детей велели брать с собой. Построили всех по четыре и под конвоем повели к Ново-Красной улице. Возле скверика стояла машина и фотографировала одну из колонн. Начал строчить пулемет, и вся колонна была перебита. К Новомясницкой подъезжали машины, грузили людей. На работе уведенные из гетто рабочие еще утром узнали, что начался погром. В 12 часов дня рабочие вымолили справки для своих семей и побежали в гетто. Очень многие никого из родных дома уже не нашли. Видно было, что взяли их только что, прямо с кроватей. Рабочие кинулись к машинам, где усаживали людей. Некоторые, не нашедшие своих близких, спрашивали, могут ли они ехать с этими машинами — может быть, они найдут своих близких.

Офицер ответил, что тех, кого увезли, в живых уже нет. ”Если хотите, — сказал он, — можете, но вернетесь ли вы обратно, я не знаю”. Многие рабочие, под видом своих семей, спасали женщин, девушек, детей, знакомых и незнакомых.

Целый день курсировали машины. Около 12—13 тысяч евреев было вывезено в этот день в Тучинки: два дня их держали там. Стон и крики детей, томившихся без воды, сваленных друг на друга, разносились далеко-далеко в окрестностях. На третий день застрочили пулеметы. В заранее заготовленные машины уложили тела тысяч людей. Из забранных на расстрел тысяч вернулись два-три человека.

Вернулся в гетто мальчик лет десяти. Он рассказал: ”В казармы привезли людей на машинах, было очень много женщин и детей, их туда привезли 7-го под вечер. Держали их там почти три дня. Есть и пить не давали. Некоторые за эти три дня умерли: маленькие дети, старики, старухи. И вот, когда нас вывозили оттуда, я был с маминой сестрой. За нашей машиной других не было. Вот тетя подняла брезент машины и сказала: ”Прыгай, сынок, может останешься жив”. Вот я и прыгнул на ходу, немного полежал и пришел сюда.

Вот другой рассказ, — рассказ женщины, которая была уже выведена в поле на расстрел. Она пришла в гетто раздетая, опухшая, вся в крови, раненная в руку. Она видела большие, длинные рвы, на подходе к ним стояли немцы и полицейские и заставляли людей раздеваться. Маленьких детей, как только их спускали с машин, полицейские забирали у родителей и переламывали спинной хребет о колено. Г рудных подбрасывали в воздух и стреляли в них, либо ловили на штыки, а затем бросали во рвы. Раздетых выстраивали возле ямы и расстреливали из пулеметов. Тех, которые не хотели раздеваться, убивали одетыми, и, если на них была хорошая одежда, их раздевали уже мертвыми. Женщину раздетой поставили у ямы, ее ранили в руку, она упала, на нее легли трупы.

Ночью стало тихо, перестали стрелять, и она поползла из ямы, пришла в гетто.

Этим погромом была охвачена часть улиц: Островского, Республиканская, Шевченко, Немига, Хлебная и др.

К вечеру 7 ноября погром стал затихать.

После этого погрома немцы стали создавать ”район специалистов” (всех рабочих, имеющих квалификацию, немцы называли ”специалистами”).