Ледяная арфа гангаридов - Арчер Вадим - Страница 44
- Предыдущая
- 44/90
- Следующая
– Не сиди ты на ней, как на скамейке, колени не расставляй, прижми к бокам, – сказал он. – Пружинь ей в шаг ногами и телом, упрись в стремена или даже привстань на них, чтобы лучше получалось. Когда приспособишься, сядешь.
Он продемонстрировал, как нужно сесть и что нужно делать. Гэтан привстал и сосредоточился на том, чтобы пружинить телом, попадая в шаг лошади. Когда они отъехали от Далаима, у него это стало получаться настолько, чтобы не бояться на каждом шагу свалиться с нее. Он выпустил из pук седло, оставив в них только уздечку, и позволил себе отвлечься.
Вокруг расстилалась безлесная равнина с редкими шапками степной колючки – обычного для засушливых мест кустарника. Облачка пыли поднимались из-под копыт коней Илдана и Энкиля. едущих первыми. Если пешим Илдан еще мог сойти за простолюдина, то теперь сразу было видно его знатное происхождение – его посадка была так хороша, что конь под ним казался клячей. Такому всаднику куда больше подошел бы породистый скакун. Энкиль держался в седле неуверенно. Его можно было принять за небогатого горожанина, не слишком часто садившегося на верховую лошадь. Кэндо, ехавший рядом с Гэтаном, сидел не так осанисто, как Илдан, но очень естественно, словно всю жизнь провел в седле.
Ноги Гэтана понемногу начинали ныть от непривычной позы. Кобыла, на которой он сидел, была обычной гнедой масти. Ее черная грива вздрагивала на ходу, под гладкой бурой шкурой переливались жесткие мышцы. Гэтан протянул руку и осторожно пощупал их. Как камень, а ведь у нее есть еще и копыта. Знает ли она, что он еле держится на ней? Знает ли она, что стоит ей шевельнуться чуть порезче, и он окажется у нее под копытами?
Как это странно, подумалось ему, что такое большое, сильное животное покорно сидящему на нем человеку. Ведь это человеку нужно куда-то ехать, а не ей, а она терпит дорогу, терпит ношу вместо того, чтобы одним движением сбросить его и убежать в степь. Или к реке, на зеленую траву.
Гэтан скосил глаза на Кэндо. Он не решился бы заговорить с ним, если бы тот тоже не взглянул на него.
– А почему ехать нужно человеку, а терпит лошадь? Она же сильнее.
Кэндо усмехнулся наивному вопросу парнишки.
– Так уж приучены лошади. Она не знает, что можно по-другому. Ее приучили.
Приучили. Гэтан снова взглянул на вздрагивающую перед ним лошадиную гриву. Слово-то какое – не выучили, не обучили, а приучили. Словно пришили, пригвоздили, приговорили. Да разве одних только лошадей? А сколько на свете людей, которые терпят, потому что это нужно другим…
– А люди как приучены? – спросил он Бесстрашного.
– Кто как.
– А они все приучены?
– Кто как.
– А как отличить, кто из них приучен, а кто нет?
Кэндо ответил не сразу.
– Они не знают, что можно по-другому, – сказал наконец он. – Им все известно заранее, они всегда знают, как поступить. Они предсказуемы. Они никогда не колеблются, не стоят перед выбором. Им не из чего выбирать.
Гэтан задумался. А сам он – кто он такой? Стоял ли он когда-нибудь перед выбором? Да, он колебался, сомневался перед отъездом из Илорны, слушая уговоры и причитания матери. Но сейчас, когда он оглядывался в прошлое, ему казалось, что не было никакого выбора, что иначе и быть не могло. Он был уверен только в одном – он терпел дорожные лишения не по чужой, а по своей воле.
Но это еще ничего не значило. На его глазах люди нередко действовали по чужой воле, считая, что это их собственная воля. Вдруг у него мелькнула убедительная мысль – все его скитания по Триморью были никому не нужными, кроме него самого. Он был не приучен.
Три дня спустя, когда они подъезжали к Ширану, Гэтан уже прилично держался в седле. Его тело пока еще ныло, но по крайней мере он больше не вызывал насмешливых взглядов встречных путников. Вечером все четверо по одному миновали городские ворота и съехались за ближайшим поворотом. Энкиль, хорошо знавший город, провел их переулками до гостиницы, в которой прежде жил Илдан.
Энкиль постучал в боковую дверь гостиницы и шепнул несколько слов слуге. Путников впустили через ворота для подвод и черным ходом отвели в комнаты наверху. Вскоре им принесли туда ужин.
– Вряд ли зеваки обратили на нас внимание, – сказал за едой Кэндо, который за время пути как-то незаметно оказался в роли главного, – но нам с Илданом лучше деpжаться скрытно. Я все-таки схожу в храм Арноры – там есть люди, знакомые с дворцовой стражей – но тебе, Илдан, лучше не маячить по городу. Тебя могут узнать, поэтому подожди нас в гостинице. Энкиль, а ты постарайся встретиться со своими друзьями из дворцовой прислуги – вдруг там объявились новости.
Гэтану он не сказал ничего. Из всех четверых в Ширане не видели только этого парнишку, но Гэтан не знал города и не имел здесь никаких знакомств, поэтому поручить ему было нечего. Тем не менее наутро он ушел в город, и у Илдана не нашлось никаких причин задерживать его в гостинице.
Вечером они снова собрались за ужином в комнате наверху.
– Что у тебя, Энкиль? – спросил Кэндо, когда слуга ушел.
– Ничего хорошего, – ответил тот. – Я встретил помощницу кухарки, когда та ездила на рынок за свежей зеленью к обеду. Она посадила меня к себе на повозку, и мы поговорили. По ее словам, кто-то из слуг подслушал, как Тубал говорил своим советникам, что его дочь сбежала с Дахатом.
Илдан вспомнил брезгливое выражение на лице Касильды, когда та упомянула Дахата.
– Это невозможно, – сказал он. – Она его терпеть не может. Да и зачем ей бежать с ним, если она могла просто выйти за него замуж?
– Да, мне тоже это показалось странным, – согласился с ним Энкиль. – Да и не только мне – вся прислуга во дворце удивляется. Я попросил узнать, что еще говорят во дворце, но уверен, что помощница кухарки рассказала мне все новости. Мимо ее ушей ничего не пролетает. Мало того, она рассказала мне и последние городские события. Оказывается, в город недавно приезжал Корэм, и на нем была повязка мстителя Аргиона.
Последнее сообщение Энкиля было уже не новостью для остальных. Весь Ширан только и говорил об этом.
– Я узнал немногим больше, – сказал Кэндо. – В ночь пропажи наследницы во время утреннего обхода выяснилось, что одна из боковых калиток оставалась не запертой на ночь.
– У парадных ворот дворца стража дежурит круглые сутки, – сказал Энкиль, знакомый с дворцовым распорядком. – А боковые калитки на ночь запирает начальник охраны. Это его обязанность, у прислуги этих ключей нет. Ночью никого не впускают и не выпускают, но если у кого из слуг есть срочное поручение, они ходят через парадные ворота.
– Значит, ключ был подделан, – предположил Илдан.
– Необязательно, если вспомнить поведение Тубала, – заметил Кэндо. – Начальник охраны мог просто получить приказ оставить калитку незапертой.
– Это можно как-то выспросить у него?
– Даже если бы он был моим лучшим другом, он был бы дураком, если бы проболтался, – пожал плечами Бесстрашный. – Но он не мой друг. И не дурак – иначе не стал бы начальником охраны. Нам еще повезло, что на утреннем обходе был приятель одного из послушников Арноры, иначе мы не узнали бы и этого.
– А я разговаривал с хозяином гостиницы, – стал рассказывать Илдан. – Старик очень переживает за девушку. Он сказал мне, что хотел завещать ей гостиницу – ей и ее будущему мужу – и пообещал дать нам денег на поиски, сколько понадобится. Он пользуется доверием Касильды – она говорила мне, что известит меня через него, если будет нужно. Я спросил его, но она не оставляла никаких сообщений.
– Я тоже кое-что узнал, – сказал вдруг Гэтан. – Отряд, который Дахат оставил Шебе, выехал из Ширана на другой день после самого Дахата, через северные ворота рано утром, еще до зари. Им открыли ворота по приказу самого правителя. С ними была большая черная карета.
Три пары глаз мгновенно повернулись к нему.
– Как? Как ты это узнал?!
– Повезло немного, – смутился под взглядами товарищей Гэтан. – Я подумал, что если Энкиль расспросит слуг, Кэндо стражу, а Илдан хозяина гостиницы, то отрядом, оставшимся с Шебой, вроде бы не занимается никто. Я поразмыслил над этим и решил, что если отряд остался в городе, это будет нетрудно узнать в казармах, а если выехал, то скорее всего через северные ворота. С утра я пошел в казармы, покрутился там и узнал, что отряда в городе нет. Тогда я пошел к северным воротам. При казармах я видел трактир, поэтому сказал стражникам, что работаю в том трактире и что хозяин послал меня искать одного злостного должника из конников, а тот говорил, что скоро уедет с отрядом, но заплатит долг до отъезда. Затем я сказал, что должник вторую неделю не появляется в трактире и хозяин послал меня узнать, не выезжал ли из города конный отряд.
- Предыдущая
- 44/90
- Следующая
