Черный фотограф - Белогоров Александр Игоревич - Страница 17

• Предыдущая
• 17/27
• Следующая

В школе было непривычно тихо. Ребятам нечасто приходилось оказываться там во время каникул. Экзамены у выпускников уже закончились, и в некоторых классах полным ходом шел ремонт. У порога мальчиков встретила уборщица, баба Груня, которая работала в школе с тех времен, когда большая часть нынешних учителей еще была детьми. Уборщица придирчиво посмотрела на обувь мальчиков, не очень ли она грязная, посочувствовала сломавшему ногу Алешке, а потом неожиданно скороговоркой прошептала:

– Ой, не к добру все это, не к добру! – и украдкой перекрестила ребят.

– А что не к добру? – спросил Алешка, тоже от неожиданности перешедший на шепот.

– Опять мор приходит, – сокрушенно прошептала баба Груня.

Мимо проходил завуч, и уборщица, не желая говорить при нем, торопливо отошла в сторону и стала возиться с ведром и тряпкой. Завуч, который выглядел расстроенным, поздоровался с ребятами, спросил про здоровье и рассеянно пошел дальше. Атмосфера подавленности чувствовалась даже в этом.

– Добром это не кончится! – вернулась к прерванному разговору баба Груня. – Так и раньше бывало!

– А вы это помните? – спросил пораженный Алешка.

– Как не помнить, когда племянница почитай год хворала, а у соседки мальчик помер! – ответила уборщица.

– А от чего? – спросил Антон.

– Да кто ж его знает, от чего! – всплеснула руками баба Груня. – Это и врачи не знают! Даром что учились! И теперь то же самое начинается. – И она перекрестилась. – Нечего в школу кого попало пускать! – продолжила она.

– Кого пускать? – осторожно спросил Алешка, уже догадывавшийся, кого уборщица имеет в виду.

– Да ходят тут всякие… – уклончиво ответила баба Груня. – Тогда вот тоже такой приходил. Чудной весь! Я бы его на порог не пустила!

– Фотограф, что ли? – не выдержал Антон.

– Он самый! – с облегчением сказала уборщица. Очевидно, она боялась, что ребята примут ее за выжившую из ума старуху.

– И что, тогда был точно такой же? – не поверил Алешка.

– Вроде как такой же. Хотя, кто его разберет, давно это было! – ответила баба Груня. А потом неожиданно добавила: – Что дьяволу пятьдесят годков! – И снова перекрестилась и почему-то осмотрелась по сторонам, как будто ожидая, что тот, о ком она говорит, внезапно может появиться из-за угла.

– А что же тогда, так виноватых и не нашли? – решил подыграть ей Антон, а заодно и проверить информацию, полученную от любителя старых газет.

– Нашли, да не тех! – насупилась баба Груня. – Разве ж столовая виновата?! Ну, мыли плохо посуду. Так живот поболит и перестанет. Нет, тут дело позаковыристее!

– Эх, а что же теперь-то делать! – вздохнул Алешка.

– Чую сердцем, пока не отыщут того гада, ничего не выйдет! – вздохнула уборщица. – Только где ж его искать-то теперь! Может, он теперь только через пятьдесят годков явится! – сокрушенно покачала она головой и заковыляла в свою каморку.

Ребята молча переглянулись и направились к школьной библиотекарше Веронике Андреевне. Она по совместительству заведовала школьным музеем, где, в том числе, хранились старые фотографии. Да и историю школы она знала назубок, по большей части тщетно пытаясь заинтересовать ей нынешних учеников.

Вероника Андреевна очень обрадовалась, что мальчики пришли к ней с вопросами об истории школы. Ради такого дела она даже прекратила разбирать учебники. Вот только услышав, какая тема интересует ребят, библиотекарша несколько помрачнела.

– Да ведь это как сейчас! – вдруг ахнула она, словно спохватившись.

– Да, мы тоже заметили! – мрачно сказал Алешка.

– Постойте, постойте! Сейчас разберемся! – взволнованно пробормотала она и пригласила ребят в небольшой кабинет, который директор выделил под будущий музей истории школы. Здесь по стенам уже были развешаны разные старые снимки и газетные вырезки о школе, но основная масса экспонатов: выпускные фотографии, старые дневники, журналы и тетради все еще дожидались, сваленные на столах, когда ими займутся и разложат по полочкам.

– Все руки не доходят как следует это разобрать! Уж больно в библиотеке дел много! – извиняющимся голосом сказала Вероника Андреевна. – Ну, ничего, думаю, к первому сентября музей будет!

Ребятам от этого стало как-то даже неловко. А Алешка даже пообещал себе, что как-нибудь этим летом обязательно придет помочь Веронике Андреевне разобраться в бумагах. Библиотекарша довольно быстро и уверенно выудила из одной стопки несколько папок и положила их на свободную парту, приглашая мальчиков сесть рядом и посмотреть документы.

– Вот это самые первые выпуски, – показывала фотографии Вероника Андреевна. Со снимков смотрели серьезные гимназисты, тогда в школе учились только мальчики. Все ученики были в странной, по теперешней моде, но красивой форме. Рядом с ними были учителя: важные господа в очках или пенсне, обычно с бородкой; один из них вообще заставлял вспомнить фотографии Чехова. Тут же был дородный поп с большим крестом. Вообще же эти фото выглядели солидней нынешних школьных карточек. Рассматривать их оказалось весьма занимательным делом, и Антон с Алешей даже на некоторое время забыли, зачем они сюда пришли.

– Вас должен заинтересовать этот выпуск, – сказала Вероника Андреевна, и голос ее почему-то слегка подрагивал. – Обратите внимание: между этими снимками всего год.

Алеша с Антоном склонились над пожелтевшими фотокарточками, заботливо вклеенными в альбом. На первый взгляд они показались совершенно обычными, но потом… Просто не верилось, что это одни и те же люди, да еще через такое непродолжительное время! На первой фотографии все были здоровыми и довольно жизнерадостными, хотя и изо всех сил старались выглядеть серьезными. А вот на второй… Казалось, будто эти ребята тяжело болеют или их долго морили голодом. Худые, изможденные, какие-то испуганные лица, которые даже на черно-белой фотографии казались очень бледными. Учителя выглядели какими-то растерянными, а не спокойно-уверенными, как обычно… Присмотревшись, Алешка с Антоном поняли, что на снимке к тому же не хватает нескольких человек. Конечно, семьи этих ребят могли просто переехать в другие города, но мальчики понимали, что скорее всего это, увы, не так, и на втором фото нет тех, кто не смог пережить страшной и странной напасти.

Впечатление от этого прикосновения к истории было очень тяжелым. Ребята совсем притихли, а у чувствительной Вероники Андреевны глаза и вовсе были полны слез. Впрочем, она могла всплакнуть и над жалостливой книгой, и над какой-нибудь киномелодрамой, от которой другой человек просто уснул бы.

– Фотографий пятидесятилетней давности гораздо больше, – сказала наконец библиотекарша и достала целую стопку материалов.

Картина на этих снимках, в общем-то, повторяла то, что было на более старых. Только фотография к этому времени уже перестала быть редкостью, поэтому, естественно, и кадров было побольше. Ребята на них казались уже почему-то больше похожи на тех, кого можно встретить и сегодня.

Мальчики снова увидели уже знакомые газеты с некрологами. Тех же, в которых говорилось о розысках, здесь не было. Они, разумеется, ничего не стали говорить Веронике Андреевне. Поверить в какого-то «черного фотографа» было непросто даже им самим. Чего уж говорить о ней, которая его, похоже, и в глаза-то не видела!

Тут были даже какие-то любительские снимки с похорон. Лица, разумеется, на них были еще более растерянные и частью заплаканные. Алешка хотел было побыстрее перейти к следующим экспонатам: уж больно неприятно было на все это смотреть. Но тут он впился в фото глазами. Он смотрел в одну точку. Качество снимка было неважное, изображение складывалось из довольно-таки крупных зерен, но какие-то детали разглядеть все-таки было возможно. Мальчик пожалел, что под рукой нет какого-нибудь увеличительного стекла. Антон сначала с недоумением смотрел на друга, а потом тоже стал вглядываться в ту же точку. Конечно, при таком качестве поручиться ни за что было нельзя, но на фотографии была видна другая фотография, в цветах и с траурной лентой. Так вот: ее рамка и сам стиль казались чрезвычайно, до боли знакомыми…

• Предыдущая
• 17/27
• Следующая