Черное зеркало - Волузнев Юрий - Страница 22

Петька сидел на диване и, окруженный дамами, рисовал что-то такое, отчего те заливались визгливым смехом. Мужиков не подпускали.

— В чем дело? — сгорая от любопытства, тянулся в их сторону Барин.

— Сейчас увидишь! — хохоча во весь свой широкий рот и сверкая белыми зубами, отмахнулась Марина. Потом схватила рисунки и, развернув веером, показала собравшимся.

Это были шаржи. Пьяная Петькина фантазия разыгралась не на шутку. И каждый из присутствующих был не только поразительно узнаваем в этих рисунках, но и снабжен пикантными, свойственными именно ему аксессуарами.

Естественно, все одинаково гоготали над чужими портретами, но по-разному и с большей долей критичности воспринимали свои. Игорю сразу вспомнилась аналогичная сцена из «Незнайки».

Эдичка покраснел как рак и быстро куда-то засунул свое изображение. Гоша презрительно усмехнулся и даже не прикоснулся к рисунку.

Больше всех потешался Барин.

— Я на основе твоих шаржей всем нам визитные карточки закажу, — в перерыве между приступами хохота пообещал он.

— Клево! — оценила свой портрет Иришка и повесила его себе на шею.

Гоша подошел к ней. Скорчил кривую мину.

— Ты хоть в Эрмитаже-то была?

— Была, была… — Она пренебрежительно скользнула по нему взглядом. — Не пальцем деланная… Эдуард!

Иришка схватила Эдичку за рукав и потащила за собой:

— Ты мне нужен. Пойдем-ка на пару слов…

Игорь налил два стопаря и примирительно обратился к Гоше:

— Бухнем?

Тот брезгливо поморщился:

— Благодарю за любезность. Будет надо — сам себе налью.

— Ты чего кислый такой? Бродишь как тень отца Гамлета…

— Слушай, иди к своим!..

— А тебе не кажется, Гоша, что мы сегодня твою сестру поминаем?

— Нет, не кажется. Вы тут такой бардак устроили… Те, кто действительно поминал, давно уже ушли.

— Ну извини…

Игорь отошел и подсел к Барину, который настраивал гитару. Затем взял несколько аккордов, прокашлялся. После чего потребовал водки.

— Иначе не тот кайф, — объяснил он.

Игорь придвинулся к Тане. Обнял за талию, прижавшись к ее мощному телу и зафиксировав ладонью основание полной груди. Та дернулась слегка, но не отодвинулась.

Барин запел:

— На Театральной площади немного театрально

Стоял я, опершись рукой на Оперный театр…

Бренчал незамысловато, однообразными аккордами, но зато пел проникновенно и трогательно. С душой.

За первой песней зазвучала вторая, затем третья… Постепенно лицо Барина как-то скривилось. Он запнулся, всхлипнул… И вдруг слезы ручьем потекли по его обветренным щекам.

Марина нежно погладила седую шевелюру:

— Бедненький…

Барин налил полный стакан, залпом выпил. Вытер глаза:

— Простите, ребята. Не могу больше…

Игорю была не совсем понятна эта вселенская тоска людей шестидесятых, какой-то надлом и душевная боль. Но чувствовалось, что им в отличие от более молодых было открыто нечто такое, что на всю оставшуюся жизнь каким-то осколком застряло в сердце, отпечаталось в душе и, несмотря ни на какие передряги, держало их на плаву…

В комнату незаметно проскользнули Эдичка и Иришка.

Игорь поднял глаза.

Иришка, вся раскрасневшаяся, с победоносным взором, усадила Эдичку рядом с собой на диване.

Компьютерный гений имел такое глупое и счастливое выражение лица, что Игорь даже удивился. Он никогда в жизни не видел таких счастливых физиономий. Глаза сияли, излучая флюиды неземного блаженства. Рот непроизвольно растягивался в бессмысленной, растерянно блуждающей улыбке. И казалось, будто сам Эдичка был окружен каким-то радужным ореолом…

Игорь перевел взгляд на сестру и показал кулак.

— Брат, не бери в голову, — отмахнулась она.

Гоша поднялся из кресла. С какой-то неопределенной, кислой миной оглядел Иришку с ног до головы и, неприкаянно послонявшись по комнате некоторое время, наконец куда-то исчез.

Вновь забулькало из бутылок. И кто-то, обдумывая очередной тост, снова вдруг вспомнил о Ларисе.

— Земля ей пухом! — провозгласили собравшиеся и продолжили веселье. Юрику была позволена еще одна соточка.

В оконное стекло громко стукнуло. Все обернулись.

— Что это?

— Да так… — махнул рукой Игорь. — Барабашка развлекается.

— Налить барабашке! — скомандовал Барин.

Идея была единогласно одобрена, и полстакана водки выплеснули в темный угол.

— Мужики! — внезапно завопил Серега. — Хватаем телок — и айда в кабак!

— Чего ты разошелся! — поднял голову Барин. — Я тебе покажу «телок»!.. Девки, не обижайтесь на дурака… Какой еще кабак! Мы тут все свои… Чего тебе еще не хватает? Приключений на задницу?..

— Не отрывайся от коллектива! — крикнул Петька, незаметно для Игоря притиснувшись к покладистой Тане и шаря у нее под подолом.

Но Серегу уже понесло. Он потащил свою блондинку в прихожую.

Барин обреченно махнул рукой.

Серега, поманив Игоря, зашептал ему прямо в лицо:

— Поехали, Игорек! Поехали… Пусть они тут киснут. Оттянемся за милую душу. К Людке поедем… — Он кивнул на блондинку, которая осоловело покачивалась у входной двери. — У нее телок знакомых — во сколько!.. А нет — так ее саму, в два смычка…

— Да ну… Я с Танькой…

— Плюнь! Она не даст. Мне Людка сказала, что она всегда так: жопой повертит — и к мужу… Да и на кой хрен тебе это бревно!..

Игорь задумался:

— Да нет, Серый, езжай сам. Я тогда уж лучше спать пойду…

— Ну как знаешь…

Серега уже выходил в дверь. Хотел было бросить окурок в стоящую возле телефона пепельницу. Но рука вдруг неопределенно застыла в воздухе.

— А хабарик-то куда?..

Игорь посмотрел на тумбочку. Пепельницы не было.

— Ну ладно, я на лестнице… — Серега остановился. — Слушай, Игорек, выручи. Дай ключи от тачки.

— А на моторе никак?

— Что на моторе!.. Я ж с дамой… Да и на лишний пузырь бабки сэкономить…

— Так ты не в кабак, что ли?

— На хрен этот кабак! Это я так… К ней поедем.

— Брось, оставайся. В спальне на сексодроме всем места хватит…

— Шумно… Да и Максим Засраныч этот весь кайф обломил…

— Ну-ну… Молодым не помешало…

— На то они и молодые… Короче, дашь?

Игорь и сам был бы рад, чтобы его «восьмерка» не мозолила глаза возле дома.

— Ладно, бери… Тачку к редакции подгонишь.

— Во! Заметано!.. Ну, пока!

Распрощавшись с Серегой, Игорь вошел в комнату:

— Гоша тут?

— Какой еще, к дьяволу, Гоша? — промычал Барин, не поднимая головы.

— Брат Ларисин…

— А, голубой-то этот? — засмеялся Петька. — Так он давно уж слинял. По-английски. Я видел, как он в прихожей терся.

— Пепельнице ноги приделал, — презрительно усмехнулся Игорь.

— Какая еще, на хрен, пепельница!.. — приподнял голову Барин. — Что ты шумишь из-за всякого дерьма!..

— Да бронзовая такая. Там еще какая-то Золушка с двумя корзинами…

— Эта та, что у телефона-то? — возмутилась Иришка. — Вот козел!

— A-а… Припоминаю теперь… — закивал Барин. — Девятнадцатый век… Не меньше чем на лимон потянет…

— Значит, не зря все-таки на поминки сходил, — съязвил Петька…

День подошел к концу.

Основательно накачавшись, насмотревшись видеоклипов и ошалев от музыки, народ постепенно утихомиривался и потихоньку тянулся на выход.

Игорь устремился к Тане. Ринулся было и Петька, но махнул рукой и вернулся к столу.

Таня поспешила в прихожую. И, не позволяя помогать себе, не глядя в глаза Игорю, натянула пальто. Молча повернулась к двери.

— Погоди… — Игорь попытался задержать ее.

— Извини, мне пора, — как-то неловко засуетилась она. — И так загулялась… Семья ждет.

— Таня, постойте! — на всю квартиру загрохотал голос Барина. — Мы вас подвезем.

— Нет-нет!.. Спасибо, я сама…

Она увернулась от пытавшегося сгрести ее Игоря.

— Звони… — И, быстро повернув колесико замка, открыла дверь и выскочила на лестницу, гулко топая по ступеням.