Дело принципа - Макбейн Эд - Страница 50
- Предыдущая
- 50/55
- Следующая
На второй день слушаний Хэнк пригласил Энтони Апосто занять место свидетеля. Когда подростка приводили к присяге, в зале воцарилась мертвая тишина. По случаю суда на Апосто был строгий темно-синий костюм, белая рубашка и темный галстук. Он занял место свидетеля, Хэнк подошел к нему и, помедлив самую малость, сказал:
— Прошу вас назвать суду свое полное имя.
— Энтони Апосто.
— Вы также известны многим как Бэтмен?
— Да.
— Кто вам дал такое прозвище?
— Я сам его выбрал.
— Почему?
— Почему Бэтмен? — не понял свидетель.
— Да.
— Не знаю.
— Вы не знаете, почему выбрали для себя такое прозвище?
— Это из комиксов — Бэтмен.
— Да, я знаю. Вам нравится читать комиксы?
— Я люблю смотреть в них картинки.
— У вас проблемы с чтением?
— Ага, небольшие.
— Но вам все-таки нравится читать комиксы, верно?
— Ага.
— А почему вам нравятся комиксы про Бэтмена?
— Он храбрый. И у него есть красивый черный костюм. И еще у него есть друг Робин, который живет вместе с ним. Они почти как братья.
— А у вас есть братья?
— Нет.
— А вам бы хотелось, чтобы они у вас были?
— Не знаю… Наверное, было бы неплохо.
— А кем вам хотелось бы быть, Бэтменом или Робином?
— Протестую! — раздался голос одного из адвокатов.
— В чем дело, мистер Рэндолф?
— Ваша честь, на мой взгляд, литературные пристрастия этого молодого человека не имеют непосредственного отношения к делу.
— Они являются составной частью его характера, а так как мы пытаемся установить причастность или непричастность к убийству данного подростка, то вопрос задан по существу. Протест отклоняется. Свидетель, ответьте на вопрос.
— А какой был вопрос-то? — спросил Апосто.
— Пожалуйста, зачитайте последний вопрос, — попросил Сэмелсон.
— «А кем вам хотелось бы быть, Бэтменом или Робином?» — прочитала стенографистка.
— Бэтменом, конечно.
— Почему? — спросил Хэнк.
— Потому что он сильнее и храбрее. И еще он носит красивый черный костюм. А Робин, честно говоря, немножко смахивает на девчонку.
— Энтони, а вам нравится в училище?
— Нет, не очень.
— А на кого вы учитесь?
— На авиамеханика.
— Вы учитесь хорошо?
— Нет, не очень.
— А работа авиамеханика вас привлекает?
— Работа как работа. Говорят, за нее хорошо платят.
— Да, но она вам нравится?
— Наверное…
— Так да или нет?
— Ну… нет. Не очень.
— А кем бы вам хотелось стать?
— Не знаю…
— А вы подумайте. Если бы у вас был выбор, если бы вы могли выбрать для себя любую изо всех профессий, какие только существуют на свете, то что бы вы выбрали?
— Не знаю…
— А вы подумайте.
— Ну, мне хотелось бы стать профессиональным боксером и выступать на ринге.
— Почему?
— Потому что я люблю драться. И у меня это здорово получается. Кого угодно спросите, и все вам подтвердят.
— Вы хотели бы выступать на ринге, потому что за это хорошо платят?
— Нет, не только из-за этого. Просто мне нравится драться, и все. И я хорошо дерусь. Можете спросить кого угодно.
— Энтони, а если суд вас оправдает, то как вы поступите со своей жизнью?
— Протестую!
— Протест отклоняется. Продолжайте.
— С моей жизнью?
— Да.
— Ну, это… типа… не знаю.
— Представьте, что вас сегодня освободили, что бы вы тогда стали делать?
— Ну… не знаю.
— Пошли бы в кино? Или на бейсбол? Чем бы занялись?
— Ну, наверное, для начала вернулся бы домой. И все. Да, сначала пошел бы домой.
— А завтра?
— Завтра? В том смысле, что я стал бы делать завтра?
— Да.
— Ну… не знаю. — Он пожал плечами. — А мне обязательно знать, что делать завтра?
— Свидетель, отвечайте на вопрос, — сказал Сэмелсон.
— Завтра? Ну… — Апосто сосредоточенно нахмурился. Видимо, вопрос оказался для него неподъемным. — Завтра? — Он вытер выступившую у него на лбу испарину. Долгих три минуты Бэтмен молча сидел на свидетельском месте и напряженно соображал. И в конце концов сказал:
— Я не знаю, что стал бы делать завтра.
Хэнк отошел от подростка.
— Свидетель ваш, есть ли у вас к нему вопросы? — сказал он, обращаясь к адвокатам защиты.
Один из адвокатов Апосто поднялся со своего места:
— У нас нет вопросов к свидетелю, ваша честь.
— Очень хорошо, свидетель свободен. Пригласите следующего свидетеля.
— Вызывается Чарльз Эддисон. — Чарльз Эддисон, займите место свидетеля. Эддисон, высокий, худощавый человек в сером костюме, прошел к трибуне и был приведен к присяге. Хэнк подошел к своему столу и взял папку, которая была тут же передана секретарю суда.
— Прошу приобщить это к делу в качестве вещественного доказательства, — сказал он.
— Что это? — спросил Сэмелсон.
— Отчет из психиатрического отделения больницы Беллвью о результатах психологической экспертизы обвиняемого Энтони Апосто.
— Разрешите взглянуть, — сказал Сэмелсон. Быстро просмотрев содержимое папки, он передал ее секретарю. — Приобщите к делу как вещественное доказательство номер один со стороны обвинения.
— Благодарю вас, ваша честь, — сказал Хэнк, после чего обратился к Эддисону:
— Назовите суду ваше полное имя, сэр.
— Чарльз Эд… — Эддисон откашлялся. — Чарльз Эддисон.
— Кто вы по профессии, мистер Эддисон?
— Я — психолог.
— Это означает, что вы врач?
— Нет. Я имею ученую степень магистра психологии.
— Я понимаю. Где вы работаете, мистер Эддисон?
— В больнице Беллвью.
— И чем вы там занимаетесь?
— Я штатный психолог в отделении PQ-5.
— Что такое «отделение PQ-5»?
— Это отделение, работающее с подростками.
— А как долго вы состоите на службе в психиатрическом отделении Беллвью?
— Двенадцать лет.
— И за это время вам приходилось часто проводить психологическую экспертизу?
— Да. Довольно часто.
— Можете сказать точнее? Сколько раз?
— Точно сказать не могу. По долгу службы я провожу тестирование каждый день.
— Значит, можно сказать, что проведенные вами за все это время тесты исчисляются сотнями?
— Гораздо больше.
— Значит, тысячами?
— Да, можно так сказать.
— Это правда, что вы провели несколько психологических тестов с Энтони Апосто, когда он был направлен в Беллвью для освидетельствования?
— Да, это правда.
— Когда это было, мистер Эддисон?
— Я тестировал его двадцать восьмого июля.
— И вы подготовили отчет, который был затем подписан вашим непосредственным начальником, доктором Дережо, верно?
— Да, верно.
— Взгляните, пожалуйста, вот на это. — С этими словами Хэнк передал Эддисону вещественное доказательство номер один. — Этот документ был подготовлен вами?
Эддисон быстро пролистал отчет:
— Да, это мой отчет.
— Итак, текст данного документа содержит много психологических терминов, и смысл многих из них мне не совсем понятен. Не могли бы вы поподробнее разъяснить нам значение некоторых из них?
— Постараюсь.
— В своем отчете вы пишете о том, что ответы Апосто указывают на его неспособность к адекватному восприятию и объективной оценке реальности. Что это означает применительно к подростку, подозреваемому в убийстве своего сверстника?
— Это означает, что убийство для этого мальчика не имеет связи с реальностью. Например, кто-нибудь мог сказать ему: «Если ударить этого парня ножом, то будет очень весело». В таком случае Апосто мог зациклиться на том, что это будет весело. Или же он мог превратно понять чье-либо замечание, и его понимание не имело бы ничего общего с высказывавшейся идеей. Короче говоря, не исключено, что мотивация его поступка не имела ничего общего с реальными обстоятельствами конкретной ситуации. А это и означает неспособность к адекватному восприятию и объективной оценке реальности. Причины, побудившие его ударить ножом другого подростка, могли оказаться самыми нереальными и спровоцированными неким внутренним конфликтом.
- Предыдущая
- 50/55
- Следующая
