Розовый Дождь (СИ) - "Skyrider" - Страница 44

  - Я... понимаю, отец... - и, быстро повернувшись спиной к отцу, вышел.

  Через час весь Авалон огласили звуки серебряных труб герольдов, созывавших 'честную публику' на увеселения. На Ипподроме - колоссальном поле в десять миль в диаметре, обнесенном разноцветными трибунами с мягкими креслами - состоялся великолепный рыцарский турнир. Рыцари Круглого Стола - в белоснежных плащах, серебристых доспехах, в высоких шлемах с плюмажем из страусовых перьев, на белоснежных же жеребцах - показывали свое мастерство, преломляя копья между собой и со всяким, кто бросит им вызов, под ликующий гром толпы. Первый среди рыцарей - сам Король - гарцевал в таком же одеянии, только на шлеме его красовалась корона. Изящно одетые дамы махали платочками и одаряли сплетенными из цветов венками копья победителей. Многочисленные слуги бесплатно разносили прохладное разбавленное вино и горячие пирожки зрителям. Празднично развевались на ветру тысячи флагов с гербами рыцарей, гремели барабаны. Ясное голубое небо не предвещало непогоды.

  Королю не было равных на этом турнире. Несмотря на свой возраст - а ему стукнуло уже под 60 - он ловко держался в седле и без всякой посторонней помощи сбивал с коней своих противников. Не было равных ему и в поединках на мечах или в единоборстве. Народ гордился своим Королем и не раз теплый и насыщенный цветочными ароматами воздух прорезали звуки толпы, скандировавшей 'Роланд! Роланд! Роланд!'.

  На этом фоне черным пятном смотрелся Риккаред, чужой и чуждый всему окружающему. Он одиноко сидел в королевской ложе и о чем-то мрачно размышлял, даже не глядя на состязания. Казалось, они его совершенно не интересовали, как и его собственная жена и дети. Он задумчиво рисовал что-то на каменном помосте ножнами меча и не проронил за все время турнира ни слова. Его не раз звали показать своё мастерство на поле, но он даже не поднимал своего взгляда. Белокурая Элвин в шелковом розовом платье с высоким конусовидным убором на голове, сидевшая рядом, несколько раз бросала на пасынка неприязненные взгляды и поджимала губы, но ничего не говорила, делая вид что наблюдает за играми. Её собственного сына, Роланда-младшего, не было. Он сказался больным.

  Король как всегда представлял собой воплощение галантности. Каждую победу он посвящал своей даме, подъезжая на коне к королевской ложе и склоняя свое длинное копье перед королевой, для получения очередного венка из белоснежных роз. Что думал в тот момент Король, пожалуй, сказать не смог бы никто - его лицо было закрыто сплошным шлемом и даже глаз не было видно. Движения его были как всегда энергичны, изящны, стремительны. Он был в своей стихии...

  После турнира были массовые гуляния. Народу на всех площадях накрыли столы за королевский счет, выкатили сотни бочонков вина, пива и меда из королевских кладовых, в изобилии были мясо и рыба - день был праздничный. Уличные музыканты уже вовсю играли плясовые мелодии, а уж шутов и фокусников было - пруд пруди! Народ с радостью пил за здоровье своего Короля и желал ему 'многая и благая лета'. Полностью перестроенный в последние пять лет Авалон, утопающий теперь в зелени садов, парков, скверов, с множеством фонтанов - из которых сейчас лилось вино - и белое и красное, -ликовал. А в самом Дворце пир был для знати. Под плавные звуки волынок и лютен уже кружились кавалеры и дамы в череде поклонов, обводов, прихлопов и притопов, а в других залах пели свои баллады королевские и приглашенные менестрели. Шелк дамских юбок, бархат мужских костюмов, аромат духов и веселый смех - все сливалось и кружилось в одном танце, танце радости и торжества по поводу рождения нового мира - мира, где нет больше места печали и боли...

  Венцом торжеств стало пение самой королевой - а у неё было чудное сопрано - баллады о Роланде, которую сочинила она сама, повествующей о славном подвиге Короля, который спас её некогда из лап кровожадного дракона. Баллада заканчивалась счастливым воссоединением влюбленных. Наконец, королева - все ещё сохранившая остатки былой красоты, хотя и предпочитавшая теперь закрытые платья открытым - закончила перебирать своими тонкими белыми пальчиками упругие струны лютни. Большая Каминная Зала огласилась радостными рукоплесканиями присутствующих. Между тем Король, сидевший в уютном кресле у камина, отставил на поднос бокал с охлажденным вином и, хитро улыбнувшись, сказал:

  - А все-таки, дорогая, слукавила ты в своей песне. Дивно ты её спела, бесподобно, но все-таки упустила одну очень важную деталь... Королева слегка покраснела, но смолчала.

  - Какую, Ваше Величество? Какую же? - отовсюду донеслись голоса присутствующих, хотя все итак прекрасно знали, что имеет в виду Король.

  - Предсказание дракона Хмага. О том, что, пролив его кровь, я умру от неё же...

  - Ну, Ваше Величество! - вспыхнула Королева. - Зачем же о грустном в такой радостный и светлый вечер! Да и потом, всем известно, что драконы - лгуны и им совершенно нельзя верить на слово!

  - Можно или нельзя... сложно сказать - уклончиво проговорил Король. - Но давно уж я не видел того меча, которым я сразил Хмага! Хотелось бы мне и сейчас подержать его в руках, вспомнить молодость... Эх! - Король встал с кресла и размял свои члены. - Смешно сказать, Я - Король в своем королевстве, а не знаю, где лежит мой собственный меч!

  - Он в надежном месте, дорогой! - ответила Элвин. - У тебя есть другой, совершенно такой же, да и потом... Зачем тебе отравленный меч, если у тебя не осталось врагов и в твоем королевстве процветает мир и благополучие?!

   - Интересно было бы снова взглянуть на него... - упрямо сказал Король и в его глазах зажглись гневные огоньки. - Хотя бы раз подержать его в своих руках, почувствовать его благородную тяжесть...

  - А мне было бы интересно знать другое, - вдруг раздался голос с противоположной стороны залы. Все посмотрели туда - там, в одиночестве, в полутемном углу, сидел Риккаред. - В песне неясно, каким образом отец убил дракона, если известно, что эту тварь можно поразить только в одно место - в глаз -, а при этом дракон - очень подвижное существо, извивается как змея, летает, как птица да ещё и поливает все жидким пламенем!

  Зал ахнул от возмущения такой бестактностью.

  - Хороший вопрос... - невозмутимо ответил Король. - Впрочем, в песне такое и не опишешь. Пожалуй, такое можно только показать!

  С этими словами Король быстро встал и хлопнул в ладоши. Толпа из полусотни пажей быстро принялась отодвигать столы к стенам, освобождая пространство Большой Каминной Залы для представления. Затем Король прикоснулся пальцем к рубину на своей диадеме, закрыл глаза и что-то прошептал на незнакомом языке. Камень загорелся, и ослепляюще яркий луч вырвался из него и уперся в пол. Крохотный красный кружочек вдруг стал расти все больше и больше, из него пошел клубами розовый дым и... На глазах у восхищенной публики дым стал сгущаться, обретая формы настоящего дракона! Дамы взвизгнули от ужаса, кое-кто бухнулся в обморок, некоторые из молодых кавалеров обнажили мечи, но бывалые рыцари покатились со смеху, как и сам Король. А между тем дракон продолжал расти, добирая до первоначальных размеров.

  - Господа! Спешу заявить, что тогда у меня не было ничего, кроме этого меча. Даже щит я потерял в горах в схватке с пещерным дэвом! Ну вот, пожалуй, и все...

  Дракон уже свирепо рычал и сверкал своими холодными зеленовато-желтыми глазищами, из ноздрей его валил едкий серный дым, а из пасти, в которую мог бы уместиться небольшой бычок, валили языки оранжевого пламени. Он бил по своим золотистым бокам длинным хвостом и свирепо топал ногами. А потом, как будто бы только сейчас заметив высокого воина с обнаженным мечом, ринулся на врага.

  Движения дракона были на редкость стремительными, как и у всякой змеи, молниеносными. Король едва успел отскочить от его броска в сторону, а струя жаркого пламени, спалив перевернутый стул дотла, не задела героя. Впрочем, зрителям нечего было опасаться - вокруг арены схватки мерцала ярко-красная стена, напоминавшая стекло, только сотканная из необыкновенно плотно сжатого воздуха, за пределы которой пламя не пробивалось.