Змеи-гиганты и страшные ящеры - Бломберг Рольф - Страница 5

• Предыдущая
• 5/17
• Следующая

Своего самого крупного питона Эрик нашёл… в курятнике! Куры подняли страшный шум. Эрик пошёл туда и обнаружил, что через окошко к ним забралась громадная змея. Он закрыл окошко и пошёл за ружьём. Вернулся к курятнику — что такое: змея удирает в лес! Окно закрыто, как же питон выбрался? Оказалось, он пробил дыру в дощатой стене, словно она была бумажная! Эрик угостил его пулей и стал обладателем красивой кожи длиной восемь метров.

В Индонезии можно услышать много поразительных и неправдоподобных историй о питонах. Мне особенно запомнился рассказ одного голландца. Бродя по лесу, он вдруг увидел двух здоровенных змей, которые в драке совсем переплелись друг с другом. Одна была мертва, а вторая… пожирала сама себя! Уже заглотала полметра собственного хвоста, в полной уверенности, что это противник. Ведь говорят же, что борцы иногда в пылу схватки выворачивают собственную ногу…

Что можно сказать об этой истории? Пожалуй, самое правильное — не верить девяноста пяти процентам таких рассказов, а остальные пять подвергать сомнению и проверке. Естественно, самые невероятные вещи можно услышать именно об удавах. Что питон сам себя пожирал — это, конечно, басня. Но через несколько недель после прибытия на Нунукан я своими глазами увидел, как питон задушил себя!

А было это так. Два островитянина принесли мне четырёхметрового питона, пойманного в курятнике. Он попался в силок; не снимая силка, они привязали к нему верёвку. Я поместил питона в мешок на время, пока будет готова для него клетка. На тот случай, если змея выберется из мешка, я привязал верёвку за перила террасы моего дома. Сколотил клетку, заглянул в мешок — питон мёртв! Он так крутился и извивался, что сам себя задушил. Верёвка прорезала и кожу, и мясо…

Но вернусь к моим первым трофеям на Нунукане. В тот самый день, когда я нашёл питона у макаки, два улыбающихся даяка принесли мне в маленьких бамбуковых клетках по зелёной гадюке с большой треугольной головой. Эти змеи живут и на деревьях, и на земле. Особенно много их было в бамбуковых зарослях. Они очень флегматичны, так что ловить их легко. В отличие от большинства змей, зелёные гадюки не уходят с дороги при появлении человека, а продолжают невозмутимо лежать на месте, Это удобно для ловца змей, но вообще-то чревато риском для того, кто ненароком наступит на змею. Один малаец уверял меня, что зелёная гадюка шесть дней лежит неподвижно, и только на седьмой отправляется на охоту. Это нелепое представление, наверно, вызвано тем, что она — ночное животное, днём её редко увидишь.

На следующий день моя коллекция пополнилась змеёй улар чин-чин мас; так малайцы называют удивительно красивую, чёрную, с яркими жёлтыми кольцами древесную змею. У неё ядовитые зубы лежат на заднем конце верхней челюсти, так что она неопасна для человека, но нужно остерегаться, чтобы не спутать златокольчатую с ядовитыми крайтами, которые принадлежат к тому же семейству, что кобры. Крайт и златокольчатая очень похожи друг на друга.

В прибрежных болотах и манграх Нунукана было очень много улар чин-чин мас. Однажды, поднимаясь на лодке вверх по реке, я насчитал на деревьях одиннадцать златокольчатых змей, несмотря на то, что они ведут преимущественно ночной образ жизни и днём обычно прячутся. Я нарочно спугнул нескольких змей, чтобы посмотреть, как ловко и быстро они лазают по деревьям — буквально скользят по веткам, почти вертикально поднимаются по стволу.

Итак, за три дня у меня набралось пять змей, представляющих четыре вида. Начало многообещающее! Но дальше дело пошло хуже. Лесорубы носили мне множество рептилий, я и сам с помощью моего малайского друга поймал несколько штук, но новые виды попадались редко. Всё те же зелёные гадюки, питоны и златокольчатые… Ладно, может быть, лучше повезёт на «большой земле» — на Калимантане.

Но сперва расскажу ещё про один случай на Нунукане.

— Ой, что это! — услышал я однажды испуганный крик поварихи. — Поглядите, у него на шее живая змея!

Я вышел. В самом деле: стоит малаец, а у него вокруг шеи вместо шарфа обвился небольшой питон!

— Хотите купить, туан?[5] — спросил он.

— Он что, ручной?

Малайцы иногда держат питонов в своих домах и кладовках, чтобы истребляли крыс. Такие питоны привыкают к человеку и становятся совсем ручными. Даже Эрик завёл у себя на складе трёхметрового удава.

Но малаец ответил, что питон только что пойман.

— Ну, знаешь, — не поверил я, — тогда бы он не вёл себя так смирно!

— А меня никакие змеи не кусают! — рассмеялся малаец.

Я решил, что он подтрунивает надо мной, и протянул руку к питону. Удав попытался меня укусить. Может быть, у малайца был дар укротителя? Есть люди, которые умеют обращаться со змеями настолько уверенно и спокойно, что не вызывают у них агрессивных инстинктов.

— Если тебя змеи не кусают, поиграй вот с этими, — в шутку предложил я ему, показывая на клетку, в которой лежали три гадюки. — Только помни, они очень ядовитые.

Малаец подошёл к клетке, открыл её и преспокойно взял в руки двух гадюк. Он обращался с ними далеко не осторожно: схватил их так, что они вполне могли его укусить. Но змеи его не тронули.

— Ну, теперь туан мне верит? — торжествующе воскликнул он.

С острова Нукукан я отправился в дебри Калимантана.

Больше всех меня занимала королевская кобра. Это самая крупная из ядовитых змей, она достигает пяти метров в длину. Местные жители её очень боятся. Когда кобра охраняет яйца, она бросается на каждого, кто приблизится, будь то человек или животное, а яд у неё очень сильный. Один англичанин, в правдивости которого я не сомневаюсь, рассказал мне, что его дважды атаковали кобры, но оба раза ему удалось их убить прежде чем они его укусили.

К счастью (и на беду змееловов), королевские кобры довольно редки на Калимантане. Один раз мы с малайцем Авангом заметили очень длинную тёмно окрашенную змею, которая ушла от нас в чащу. Аванг уверял, что это была королевская кобра. Надо сказать, что кобры бывают самой различной окраски, и их легко спутать с безобидными ужами. Молодая королевская кобра — чёрная, с отчётливыми белыми или желтоватыми поперечными полосами; с возрастом краска может перейти в бурую, оливково-зелёную, грязно-жёлтую, а светлые полосы почти пропадают. Спокойная кобра не похожа на изображение, которое мы привыкли видеть; лишь нападая, она угрожающе раздувает шею.

Мне удалось поймать только чёрную кобру одного из трёх известных на Калимантане видов. Рядом с королевской она невелика; самая длинная не превышает 1,9 метра.

Но однажды вечером — я уже лёг спать — Аванг разбудил меня известием, что один даяк[6] принёс большую чёрную змею. Памятуя мои указания, он попытался взять её невредимой, однако змея была очень сильная и вырвалась у него из рук. Тогда он ударил её своим мечом — мандау — и ранил; всё же даяк надеялся получить от меня в награду немного табака. Я вышел посмотреть на добычу и увидел… королевскую кобру. А он ловил её руками! Кобра чуть шевелилась, это были уже предсмертные судороги. Я измерил её — триста шестьдесят сантиметров; крупная, но до рекорда далеко. Она была тёмно-оливкового цвета. Меч рассёк ей голову и тело, поэтому я не стал класть кобру в спирт, а только снял с неё кожу.

Я спросил смельчака, много ли в этих местах королевских кобр. Он ответил, что убил уже несколько штук, причём две из них были куда больше этой. (Не исключено, что он хвастался.) Даяк отлично знал, что это опасная змея; с год назад от укуса кобры погибла женщина из его деревни.

Я пообещал щедрую награду за целый экземпляр, а пока дал ему соли и табака. К сожалению, мне так и не добыли неповреждённой кобры.

Однажды я увидел, что Аванг разрезает на три части змею длиной около тридцати сантиметров, и даёт по куску двум другим малайцам из моего отряда. Я никогда прежде не видел такой змеи, сперва даже принял её за веретеницу, потому что брюхо у неё тоже было покрыто чешуёй. И я стал распекать Аванга: зря он её искалечил.

• Предыдущая
• 5/17
• Следующая