Тень Тота - Пайнкофер Михаэль - Страница 4
- Предыдущая
- 4/73
- Следующая
— Только не такие. — Она покачала головой.
— Почему ты так в этом уверена?
Сара взяла бокал с вином и, нарушая все приличия, выпила его большими глотками. Она так и не ответила на вопрос, но Лейдон не сдавался.
— Почему ты так в этом уверена? — повторил он. — Кажется, ты знаешь что-то такое, чего кроме тебя не знает никто. Что, Сара? Ты мне не скажешь?
Она покачала головой.
— Я твой крестный, — напомнил ей Лейдон. — Если ты не откроешься мне, то кому же? После смерти твоего отца я, кажется, стал человеком, которому ты можешь доверять более других.
Сара опомнилась. Верно, Мортимер Лейдон был лучшим другом ее отца и почти членом семьи. И кроме того, он врач. Может, он действительно сможет ей помочь. Она решительно отставила бокал и встала, еще раз нарушая все правила этикета, взяла свой стул, обошла с ним стол и села рядом с доктором.
— Мне снится сон, — коротко объяснила она.
— Сон?
Она кивнула:
— Он все время повторяется. Я все время вижу одно и то же, но не знаю, что все это означает.
— Интересно. — Лейдон с любопытством взглянул на крестницу. — И с каких пор тебе снится этот сон?
— С тех пор как умер отец.
— Понятно. — Доктор понимающе кивнул, и его лицо на мгновение приняло непроницаемое выражение. — И что же ты видишь? — осторожно спросил он.
— Не знаю. Это не конкретные образы, все так расплывчато. Цвета, шумы. Иногда даже запахи.
— Но никаких конкретных ассоциаций?
— Никаких. — Она опять покачала головой. — Но они пугают меня, потому что связаны с прошлым.
— Сара, — доктор помедлил, — не все, что мы видим во сне, неизбежно связано с прошлым. Многое имеет источник в нас самих, и я не знаю, может…
— С моим прошлым, — отрезала Сара, и Лейдон вдруг понял, что она имеет в виду.
— Tempora atra, — прошептал он. — Сумерки.
Сара кивнула:
— Так это явление называл отец. Но даже он не мог объяснить его.
— И ты думаешь, что эти сны связаны с забытыми годами твоего детства?
— Это ведь возможно?
— Разумеется. — Лейдон в задумчивости потер виски. — Я считаю, что такое страшное событие, как смерть отца, вполне способно пробудить давние воспоминания. С другой стороны, ты ведь сама говоришь, что образы нечетки, расплывчаты и могут означать все, что угодно, не так ли?
— Верно. — Сара кивнула, и по влажному блеску в глазах доктор понял, что ей нелегко об этом говорить. — Но я чувствую, что между моими снами и смертью отца есть связь. Может, ты и веришь в совпадения, дядя Мортимер, я — нет. Я верю в судьбу и убеждена в том, что случайностей в мире не бывает. Поэтому я и дальше буду искать ответы.
— В книгах?
— А почему нет? Ты знаешь лучший источник?
— Может, и знаю. — Доктор сделал театральную паузу, достал носовой платок и протянул его Саре, чтобы она вытерла глаза. — А если я скажу тебе, что есть возможность серьезно заняться вопросами, столь волнующими тебя? Пролить свет на темные страницы истории, не подвергаясь насмешкам и пренебрежительному отношению.
— Было бы хорошо, — призналась Сара. — Однако такого не бывает.
— А может, ты не права, — возразил Лейдон, улыбнувшись победно. — Ибо да будет тебе известно, дитя мое, я приехал, чтобы именно это тебе и предложить, это и еще много чего интересного.
— Ты шутишь, дядя.
— Отнюдь. Я здесь именно для этого. По высочайшему приказу я должен сопроводить тебя в Лондон, где срочно нужны твои знания и опыт.
— Мои знания? — Сара приподняла узкие брови. — Мой опыт? Что это значит?
— Это значит, что события в Александрии получили должную известность. Королева знает твое имя и то, чем тебе обязана империя. И она велела мне от ее имени просить у тебя помощи.
— Помощи? В чем?
— Это я скажу тебе только после того, как ты согласишься поехать со мной в Лондон.
— В Лондон. — Сара смаковала название столицы, как старое вино. На нее нахлынул целый поток воспоминаний, как будто открылся какой-то шлюз. И не все из этих воспоминаний были приятными… — Сожалею, дядя Мортимер, но, боюсь, я не смогу принять столь заманчивое предложение.
— Почему же?
— Потому что я не брошу имение Кинкейд ни ради Лондона, ни ради любого другого места на земле.
— Почему?
— Потому что я имею обязательства перед памятью отца, вот почему.
— Глупости, Сара, — решительно возразил Лейдон, громче, чем это можно было бы ожидать от джентльмена. Может, причиной тому было вино, а может, и то, что на него уже возымели пагубное влияние крестьянские нравы Йоркшира. — Ты ничем не обязана своему отцу.
— Ах вот как? Прости меня, дядя Мортимер, но я не думаю, что это твое дело. Последние слова отца, произнесенные им на этом свете, были обращены ко мне. Он просил меня продолжить его дело и поиск истины.
— Тогда я и вовсе не понимаю, почему ты не хочешь поехать со мной. Собрание и коллекции Гардинера, конечно, великолепны, но в Лондоне условия для серьезной научной работы несравнимо лучше, напомню тебе лишь о королевской библиотеке и Британском музее. Но ведь, если я правильно понимаю, речь идет не об этом.
— О чем ты?
— На самом деле, — продолжил Лейдон, — ты не хочешь уезжать из Кинкейда по одной-единственной причине — потому что боишься самой себя. Боишься внешнего мира, отобравшего у тебя самого любимого человека, ты и забилась-то сюда, чтобы спокойно погоревать. Какое-то время это, пожалуй, было и уместно, но пора скорби и игры в прятки прошла. Девочка моя, тебе нужно вернуться к жизни. И твой отец хотел бы этого.
— Как ты умно говоришь, — дипломатично ответила Сара. — Эта мысль пришла тебе в голову за те долгие месяцы, что ты обо мне не думал? Знаешь, дядя Мортимер, а ведь я действительно очень нуждалась в друге.
Лейдон выдержал ее укоряющий взгляд.
— Я верю тебе, дитя мое, — спокойно парировал он, — и могу понять твою обиду. Да, в твоем горе меня не было рядом, и прошу тебя, прости меня за это. Если бы я мог изменить прошлое, поверь, я бы это сделал без промедления. Ты веришь мне?
Сара ответила не сразу. В словах Лейдона была своя правда. Она действительно боялась оставить имение Кинкейд, боялась, что история повторится. Но намного точнее характеризовали ее состояние не слова «страх» или «печаль», а «гнев». Беспомощность и гнев, направленный не на кого-то конкретно, но на все и вся. На Мортимера Лейдона, без приглашения ворвавшегося в ее жизнь и хотевшего теперь все поставить с ног на голову, на сны, преследовавшие ее после смерти отца и отказывавшиеся раскрывать свои тайны, на собственную трусость и бездействие и, наконец, на отца, всегда ставившего на первое место работу и бросившего ее одну в этом мире… Сара задыхалась от ярости, она сжала кулаки так, что побелели костяшки.
— Гардинер был моим другом, Сара, самым лучшим моим другом, — мягко продолжил Лейдон. — Но он еще был человеком, а люди совершают ошибки. Гардинер всю жизнь посвятил прошлому и часто забывал настоящее. Как крестный и друг твоего отца я прошу тебя не повторять его ошибки. Мрачные времена позади, Сара. Теперь тебе нужно смотреть вперед, невзирая ни на каких преследующих тебя демонов. А для этого лучше уехать из имения Кинкейд. Ее величество королева лично желает твоего присутствия в Лондоне. Или мне напомнить тебе, что твой отец всегда был верным подданным короны?
— Нет, не нужно, дядя. — Сара задумчиво покачала головой.
— Так ты поедешь со мной в Лондон? Королева Виктория лично позаботится о том, чтобы у тебя было все необходимое, тебе будет оказана всяческая поддержка.
— Почему? — спросила Сара. — Что за всем этим стоит?
Доктор опасливо оглянулся, как будто боялся, что их подслушивают. И лишь удостоверившись, что в столовой нет слуг, прошептал:
— Я не могу и не имею права сказать тебе большего, Сара, но ее величеству нужна твоя помощь. Боюсь, над британской короной нависла угроза, которая может ослабить империю.
— Угроза? Какая угроза? Ты говоришь загадками.
- Предыдущая
- 4/73
- Следующая
