Конец света с вариациями (сборник) - Трускиновская Далия Мейеровна - Страница 54

Пили на кухне у Анатолия, а дура, его молодая жена, взятая несколько лет назад, когда деньги водились, за изумительно стройные ноги и фантастические ресницы, смотрела в спальне какой-то новый сериал. Вдруг она заявилась, да еще с новостью:

– Толя, мы разводимся.

– П-п-прямо сейчас? – спросил ошарашенный муж.

– Ну, да…

– А что случилось?

– Мне позвонил Добрыня. Он сделал мою ментоловую карту. Я чистокровная славянка, а ты кто?

– Тьфу ты… – пробормотал муж. – Удавлю я этого Добрыню…

– Попробуй только! – сказала дура и ушла обратно в спальню.

– Кто это? – спросил Борис.

– Козел какой-то. Помешался на славянстве. Тайные знаки расшифровывает. Недавно камень в лесу отыскал – а на том камне история из жизни древлян зачем-то вырезана. Каким-то допотопным шрифтом. Он ее прочитал, всюду статьи опубликовал. А потом оказалось – это надгробие со старого еврейского кладбища, вверх ногами перевернутое. Кажется, в холодильнике еще недопитая бутылка была…

Наутро оба мечтали о тихой и безболезненной кончине.

Офис, где Добрыня вел прием, находился на шестом этаже, в самом конце длиннющего коридора с пятью поворотами. Время наступило такое, что и эта клетушка стала славянскому магу не по карману. Добрыня сидел в одиночестве и ломал голову над проблемой – как привлечь публику. Генетическо-ментальные карты он предлагал – в месяц заказывали две-три, не больше. Чистку кармы древнерусским способом предлагал – не пользовалась спросом. Нужно было придумать сногсшибательную рекламу.

– Массаж? – сам себя спросил Добрыня. Он действительно десять лет назад окончил двухнедельные курсы массажа. Но слово совершенно не русское… какое же должно быть русское?.. Растиратель? Вспомнилась конкурентка, которая называла себя ведической трихой. Значит, трих? Или лучше – трец?

В дверь постучали. Вошел мужчина неславянской внешности – скорее всего, из татар или еще каких черемис.

– Мне вас рекомендовали, – сказал мужчина. – Я был в глубинке, тещину бабку хоронили, и наткнулся на такое – сам не могу понять, что это. Ну вот, стало интересно, а вы – специалист.

– Слава Перуну, – согласился Добрыня. – Присаживайтесь, рассказывайте. У меня расценки – одна консультация стоит пятьсот рублей.

– Нет проблем. Слушайте – я откопал настоящую славянскую ведьму.

– Это как?!

– А так – к тещиной бабке на похороны пришла, откуда-то из лесу выбрела, живет там одна. Пришла, значит, на кладбище, и говорит примерно так: что давняя подружка померла, ей вороны сообщили, а сама она может одно сказать – вовремя Лизавета преставилась, потому что скоро начнутся бедствия великие и половина рода человеческого вымрет. И что были предсказания давние, от бабки к внучке в роду тайно передавались, что сперва придет великанская зима, потом страшный Вольх солнце проглотит и тьма настанет, а моря выйдут из берегов. А зима-то – вон она, все никак не кончается! Так вы скажите – есть в этом какой-то смысл?

– Смысл есть… – пробормотал Добрыня, – и великий… Где ведьма?!

– Я ее привез. Она не сразу согласилась, в городе никогда не бывала, потом решила – нужно людей предупредить, чтобы хоть кто-то успел спастись. Понимаете, предсказано – кто первые десять дней тьмы переживет, у тех есть шанс, потому что будет какое-то другое солнце, этого самого, как его…

– Где ведьма?! – прорычал Добрыня.

– Да внизу, с моей супругой в машине сидит. Я так и думал, что вы захотите с ней побеседовать…

– Сюда ее, немедленно!

Десять минут спустя к Добрыне в кабинет вошла истинно славянская ведьма. Поверх вышитой серой рубахи на ней были намотаны какие-то тканые половики, она горбилась и опиралась на клюку. А на голове у ведьмы был потрепанный кокошник с подзорами, закрывавшими лоб и даже брови.

– Кхе, кхе, – сказала она хриплым, как у старого пьяницы, голосом. – Славянским духом тянет… Ты-то мне и нужен. Слышь, молодец, я сказывать буду, ты упоминай!

– Диктофон, вот диктофон… – визитер протянул Добрыне железную коробочку.

– Во веки незапамятные, во веки Велесовы… – нараспев затянула ведьма.

Говорила она четверть часа без перерыва. А потом вздохнула, замолчала и даже закрыла глаза.

– Ну, что я говорил? – спросил визитер. – И про Вольха, и про солнце…

– Как ее зовут?

– По паспорту – Анна Кузьминишна, а тайное родовое имя, что от бабки к внучке, – Гремислава. И ведь так говорит, что мороз по коже. Этого же нарочно не придумаешь – десять дней не будет электричества. Как вы думаете – в этом что-то есть?

– Гремислава, так… Она что, заснула?

– Со стариками случается.

– Так, так, так… Вы ее у себя поселили?

– Да нигде еще не поселил, мы рано утром приехали, я всю ночь за рулем…

– Подержите ее у себя хоть дня два, ради Перуна!

– Придется – сегодня я ее точно назад не повезу. Может, ее еще кому-то показать надо?

– Нет! Меня вполне хватит! Теперь я сам бабушкой Гремиславой заниматься буду!

Анатолий и Борис сидели все на той же кухне. Тарелки и бутылку они сдвинули к краю стола, а посередке разложили газеты.

– Вот еще, – сказал Борис. – «Славянская сивилла выходит из леса». И вот – «Десять дней беспросветного мрака погубят половину человечества».

– Прекрасно.

– Во! И вот! «Пророчества Перуна сбываются!» Нет, ты посмотри на эту сволочь!

На фотографии Добрыня («Жрец Перуна и Велеса особого посвящения», как он представился журналисту) покровительственно обнимал ведьму за плечи.

– Чего – сволочь? Бизнес у него такой. Без рекламы – никуда.

– Ну, теперь-то к нему побегут!

– Черта с два, – сказал Анатолий. – Побегут, но не к нему.

Оба расхохотались.

– Но ведь так получается, что он не поверил. Если бы поверил – сам бы кинулся закупать свечи и макароны. А не делал рекламу своему салону, – заметил Борис. – Как ты думаешь, он догадался?

– Нет, вряд ли. Просто он обычный человек… – Анатолий вздохнул. – Обычный, понимаешь, который движется в направлении западо-востока. Он пытается перед концом света заработать побольше денег, которые потеряют всякий смысл… Кстати о деньгах!

– Да, идем. Нужно поймать момент!

Они вышли в прихожую и остолбенели.

Только что вернулась законная дура Анатолия и приволокла три здоровенных пакета.

– Вот! – гордо сказала она. – Спичек двести коробочек! Свечек – пятьдесят! Гречки – шесть кило! И туалетная бумага!

– На чем ты собираешься варить гречку? – спросил Анатолий. – Электричества же не будет, а дровяной плиты у нас нет.

– В камине!

– Идем, идем! – Борис вытолкал приятеля на лестницу. – Время, время!

– Она мне квартиру подожжет!

– Она не умеет пользоваться спичками. Идем!

В супермаркете «Эврика» был свой локальный конец света. Доисторические бабушки, стоя в хозяйственном отделе у пустой полки, громко требовали свечек и строили гипотезы: директор распределил свечки родне, директор приберегает их, чтобы потом продать за бешеные деньги… Прозвучало почти забытое слово «дефицит».

– Нет, так нельзя, – сказал, вдруг остановившись, Борис. – Они же всю пенсию на эти дурацкие свечи потратят!

– Не волнуйся, они этих свеч и в глаза не увидят. Директор не глупее нашего Добрыни – он до последней секунды будет деньги делать.

Директор оказался деловой дамой лет тридцати пяти. Мысль эта дама поймала на лету: если ей предлагают взять оптом несколько тонн свечек фактически за гроши, то какой же получится навар?!

К вечеру прибыл грузовик со свечками.

По трансляции повторялось: не более десяти штук в одни руки. Тут же самоорганизовались очереди, как в военное время – с цифрами на ладошках. Бабульки оказались умнее, чем думал Борис: они бойко торговали местами в очереди.

– А макаронами лучше торговать с поддонов, – решил Анатолий. – Только нужно какого-нибудь качка нанять, чтобы охранял поддоны. И тетку – продавать. Ты куда сейчас?