Конец света с вариациями (сборник) - Трускиновская Далия Мейеровна - Страница 42

– И ты не боишься нарушить обычай? – задыхаясь от ярости, спросил он. – Посмеешь поднять руку на тор…

Издевательский хохот помешал ему договорить.

Нет, все-таки эти бродяги до старости остаются наивными мальчишками. Наверное, оттого никто и не поверил в свое время рассказам Стипа. Никто, кроме Вазила-Неслуха.

– Чудак! – хранитель с трудом сдерживал смех. – Кого сейчас волнуют старые обычаи? Ты же сам только что говорил, что люди теперь беспокоятся только за себя. Никто и не заметит твоего исчезновения. Но ведь до этого не дойдет, не правда ли? Настоящий торговец не упустит возможности заключить выгодную сделку. Так что называй свою цену и отдавай товар, пока я не раздумал за него платить.

Он уже знал, что победил, и видел, что Микал тоже это понимает. Оставалось лишь дождаться, когда мысль о поражении дозреет в голове упрямого старика и склонит ее к земле. Но тот сопротивлялся из последних сил.

– А если цена окажется слишком высокой?

– Не окажется, – уверенно возразил Вазил. – Ты ведь наверняка хочешь уйти отсюда живым и здоровым, и поэтому не станешь просить лишнего.

Торговец обреченно вздохнул.

– Нет, не хочу. Куда мне идти, Вазил? И зачем? Даже старому бродяге, вроде меня, теперь трудно прожить в Пустошах. Уж лучше я останусь в твоем очаге. Поклянись, что не прогонишь меня и позволишь умереть своей смертью – от старости, а не от изнурительной работы или голода – и я, так уж и быть, открою тебе тайну. Но поклянись такой клятвой, которую даже ты не решишься нарушить. Клянись Силой, пока еще не покинувшей твой очаг.

В другое время хранитель, может быть, и порадовался бы унижению давнего соперника. Но сейчас даже это не было важно. Только бы узнать дорогу к Храму, а уж потом… Потом случится еще много важного. Или не случится, и тогда Вазилу станет безразлично, кто это там умирает на соседней койке. Потому что ему самому не для чего будет жить.

– Хорошо, Микал, – слова с трудом отлипали от языка хранителя. – Я клянусь. Силой. Пусть она оставит меня в то же мгновенье, как только я нарушу свое обещание.

Он помолчал немного, надеясь, что Сила откликнется, как это нередко случалось раньше в подобных случаях, подтвердит, что слышала и приняла договор. Но она молчала. Похоже, и у нее теперь не было сил на такие глупости. Или она просто понимала, как понимал и Вазил, что долго блюсти клятву не понадобится.

– Все, торговец, сделка состоялась. А теперь – говори!

– Но зачем тебе нужен Храм? Когда-то вы все лишь потешались над нашими рассказами, а теперь вдруг одумались. Почему?

Микал цеплялся за любые отговорки, и хранитель вдруг отчетливо понял, что эта тайна – единственное, что осталось важного в жизни бродяги, что придавало ей какую-то ценность, смысл, просто поддерживала эту жизнь. Жестоко отбирать у старика последнее. Но ведь Вазил не для себя старается! Не может он из-за жалости к одному погубить всех.

– Не твоего ума дело, – отрезал хранитель. – Рассказывай!

– Да ты ведь все равно не дойдешь!

– С таким проводником, как ты – дойду. Или пошлю кого-нибудь вместо себя. Хотя бы сына.

– Но ты хотя бы объясни, что собираешься делать в Храме.

Что ж, пожалуй, об этом ему можно рассказать. Крохотное утешение за утрату великой тайны. Ладно, пусть слушает:

– Я хочу вернуть людям надежду, – торжественно заявил хранитель. – Хочу, чтобы Сила оставалась в мире всегда. И я знаю, как этого добиться.

Теперь уже рассмеялся торговец. Но совсем не так, как ранее сам Вазил. В голосе старика не было ни мощи, ни уверенности. Надежды в нем не было. Только усталость и горечь.

– Как добиться? Помолиться Создателю, чтобы он вернул Силу? Ты думаешь, Стип не пробовал? Он, может, потому и помер так рано, что убедился: Создатель, даже если он и существовал когда-то, если это он даровал нам Силу и помог прогнать тех, кто жил здесь до нас, давно уже ушел из этого мира. А теперь и Сила отправляется за ним следом. И ты думаешь, что твоя молитва ее остановит? Мы ведь даже не знаем, какими словами следует обращаться к Создателю!

– Это ты не знаешь, а я знаю! – хранитель не смог удержаться от хвастовства. Должен же хоть кто-нибудь оценить проделанный им труд. – Пока ты бесцельно бродил по Пустошам, я готовился к разговору с Создателем. Иногда даже пренебрегая повседневными заботами очага. Напрасно ты думаешь, что я не поверил Стипу. Поверил и запомнил его рассказ слово в слово. И про загадочные надписи на стенах Храма – тоже запомнил. Даже попросил Выдумщика начертить на песке несколько таких знаков. А потом долгие годы выискивал или выменивал у торговцев старые черепки и таблички с этими значками. Немного их сохранилось среди руин, и почти все они перебрались в мои руки. И теперь я могу прочесть их. Могу даже говорить на их языке.

– Но это же язык Бывших! – удивленно прошептал старик. – Разве можно на нем обращаться к Создателю?

– А ты думаешь, Бывшие не поклонялись Создателю? – насмешливо поинтересовался Вазил. – Кто же тогда, по-твоему, построил Храм? Он сам? Нет, те, кто жили здесь до нас, чтили Создателя ничуть не меньше нашего. И он их до поры до времени защищал. Ты ведь видел руины и можешь представить, какими они были до того, как стали руинами. Скажи, разве построишь такое за одну человеческую жизнь? Или даже за десять жизней. Но потом Бывшие все-таки чем-то провинились перед Создателем. И он своим дыханием сдул их из этого мира. А на освободившееся место пришли мы. Разве не так?

Старик потрясенно молчал. Похоже, такие соображения никогда прежде не приходили ему в голову. Ну и пусть себе думает, может, хоть теперь до чего-нибудь додумается. Ведь эти глупые мальчишки – даже Стип, у которого, в отличие от спутников, хватило дерзости на то, чтобы облазить весь Храм – так и не поняли тогда, что именно они нашли. Догадывались, что это очень важно, но объяснить – даже самим себе – не могли. И повзрослев, все одно не поумнели. А Вазил сразу понял. И не успокоился, пока не вытянул из Выдумщика все, что тот видел, запомнил, подумал или просто почувствовал, находясь в Храме. А потом точно так же выпытывал у стариков древние легенды, тщательно отделял правду от вымысла, пока, наконец, все эти обрывки не сложились в единое целое.

Да, хранитель знает теперь, для чего Бывшим понадобился этот Храм. Знает даже, что за странный металлический предмет, похожий на огромное яйцо, хранится в дальней комнате Храма. Если с правильной стороны подойти к загадке, она окажется очень простой, почти детской. Из любого яйца должен кто-то родиться – либо маленький кольцун, либо ящелица, либо жабаненок. А если на яйце нарисован священный знак Силы – круг, поделенный на шесть равных частей, три желтых и три черных – то кто, спрашивается, из него может появиться?

Положим, самому Вазилу действительно до Храма уже не дойти. Зато его сын сможет. Хранитель научил Кирина всему, что знал, и мальчик справится с этим трудным, небывалым делом. Он отыщет на стенах Храма те заклинания, которые помогут разбить яйцо и разбудить спящую в нем Силу.

И тогда в воздухе вспыхнет огненный шар, такой же яркий, как солнце. Потом на его месте вырастет огромный дымный гриб, из которого, как споры из настоящего гриба, на землю упадут крохотные, не видимые глазу частички Силы. Эта Сила останется с людьми навсегда, во всяком случае, на много человеческих жизней вперед. И когда Вазил издали увидит сияние шара и медленное опадание гриба, он сможет, наконец, вздохнуть спокойно. Значит, он жил не зря. Он спас этот мир и вернул людям надежду.

Дорого придется заплатить за спасение, но Создатель – не какой-нибудь бродяга, с ним не поторгуешься. Огненный шар выжжет все на тысячи шагов вокруг. И Кирин, конечно же, не сможет отбежать так далеко, чтобы уцелеть. А Вазил не имеет права даже предупредить мальчика. Вдруг тот в последнее мгновение засомневается, смалодушничает. Нет, он должен довести дело до конца, как ни больно хранителю думать об этом. Не утешает даже то, что вместе с сыном погибнет и ненавистный торговец, а также все те сомнения, которые он разбудил своим появлением.