Гомункулус - Плавильщиков Николай Николаевич - Страница 4

Гарвей опять подозвал собаку, а когда та подошла, протянул руку и схватил ее за лапу. Собака не вырывалась, она ждала, должно быть, помощи от человека. Но вместо помощи бедняга получила шнурок и на другую ногу.

И все же собака не утратила доверчивости: когда спустя несколько минут Гарвей подозвал ее в третий раз, она подошла. Сверкнул ланцет, опытная рука нанесла глубокий порез. Вздувшаяся ниже перевязки вена была перерезана, из нее закапала густая, темная кровь.

Собака, визжа, побежала прочь.

Опыты с перевязкой руки выше локтя, показывающие, что кровь в венах движется лишь в одном направлении.

А — видны узловатости на венах; Б — часть вены выше места, прижатого пальцем, опустела и становится незаметной через кожу; В — вена прижата и в другом месте; видно, что у пальца правой руки вена вздулась (кровь задержана клапаном, находящимся выше пальца); Г — кровь выдавлена выше из части вены, прижатой в двух местах, этот промежуток опустел.

Гарвей бросился за ней. Но теперь доверчивость исчезла: собака огрызалась, скалила зубы и угрожающе ворчала. Гарвей протянул руку… клац! — из его пальца закапала кровь.

Лежа в углу, собака зализывала рану и свирепо рычала всякий раз, как к ней подходил Гарвей. А тот шагал по комнате, задумчиво поглядывая на прокушенный палец.

Сообразительный врач не растерялся. Он порылся в шкафу, вытащил оттуда толстый шнурок и сделал петлю. Подошел к собаке, накинул ей петлю на шею и потянул…

Несколько скачков, чуть не сбивших Гарвея с ног, и собака, хрипя, растянулась на полу.

Не теряя ни секунды (он не хотел удушить собаку), Гарвей схватил ланцет и прорезал собаке вену и на второй ноге. Но на этот раз он сделал порез выше перевязки.

Ни одной капли крови не вытекло из пореза!

Тогда Гарвей перерезал перевязки на обеих ногах собаки, снял петлю и открыл дверь.

Собака выбежала из комнаты, хромая и поджимая хвост. А молодой врач уселся в кресло и задумался.

— Выше перевязки крови не было… — шептал он. — Ниже перевязки кровь текла. Это означает…

Прошло два года. Гарвей получил докторский диплом и вернулся в Англию. Здесь он раньше всего озаботился получением второго диплома. Ему, собственно, хватило бы и одного, но Гарвей был большим патриотом. Лечить в Англии, не имея английского диплома доктора медицины? Нет!

С двумя дипломами в кармане ученик знаменитого Аквапенденте быстро пошел в гору. Дипломы обеспечивали ему служебную карьеру. Вскоре он женился на дочери известного врача-практика Ланцелота Броуна. Жена принесла ему хорошее приданое: связи и знакомства в Лондоне.

Не успел Гарвей оглянуться, как в его двери начали стучать посетители: бронзовый молоточек на двери то и дело ударял два раза — сигнал, что пришел пациент. Вскоре молодой врач был приглашен и к самому королю Иакову I.

Профессорская кафедра в Лондонской коллегии врачей увенчала его карьеру.

Гарвей был очень скромным человеком и не гнался за почестями и отличиями. Он знал, что двух обедов не съешь и двух камзолов сразу не наденешь. Его карьерой занималась жена: она следила за пациентами, выписывала им счета, напоминала кому следует о служебных делах мужа. А он лечил и читал лекции, а остальное время проводил «на охоте».

«Охота» велась неустанно и непрерывно. Дичью была пока тайна кровообращения.

В те далекие времена о кровообращении знали только одно: в теле есть кровь. Врачи лечили, не зная ни того, как и куда бежит кровь по телу, ни того, как работает сердце, что такое пульс.

Пергамский врач Гален^[3], живший чуть ли не за полторы тысячи лет до Гарвея, прогремел на весь тогдашний мир. Это был искуснейший врач, но и он знал о кровообращении не больше сегодняшнего первоклассника. Однако это не помешало ему придумать собственную теорию кровообращения и опровергнуть кое-что уж слишком нелепое из учений еще больших невежд, чем он сам. Гален доказал, что в артериях течет кровь, а не воздух, как это думали древние греки. Но вот незадача: кровь в артериях Гален находил только у живых животных, у мертвых артерии были всегда пусты…

Гален (131–201).

Придумать новую теорию Галену было легче, чем повару новое блюдо.

Он сел, подумал, вскрыл десяток-другой трупов и живых животных, и теория была готова.

— Кровь зарождается в печени! — заявил этот мудрейший из врачей древности. — Оттуда через полые вены она распределяется по нижней части тела. Верхние же части тела получают ее из правого предсердия. Между правым и левым желудочками есть сообщение сквозь стенки желудочков…

Всякий школьник теперь знает, что из сердца кровь идет по артериям, а не по венам (по ним она идет в сердце), что между желудочками сообщения нет, что предсердие — не место выхода крови из сердца, а наоборот, здесь кровь входит в сердце, что в правое предсердие поступает венозная кровь тела и т. д. И если вы подумаете над Галеновой теорией, то увидите: в ней нет места артериям. Кровь течет в венах. О легких — ни слова.

И все же теория Галена держалась добрую тысячу лет.

Позже начались возражения. Но не всегда они доводили до хорошего конца. Один из скептиков, Сервэ^[4], погиб на костре вместе со своими книгами. Правда, пострадал он не столько за кровообращение, сколько за нападки на Кальвина^[5]. Спор был религиозный, и вот врач, он же и богослов, Сервэ имел неосторожность принять в нем участие. Желая посильнее уязвить Кальвина, он в своем сочинении стал утверждать, что душа вовсе не помещается в крови, а для доказательства этого привел свои соображения насчет устройства кровеносной системы.

В этих соображениях имелись ошибки, но было и много правды.

Кальвин был человек не из мягких и обладал хорошей памятью. Как только в его руки попал в Женеве спорщик-богослов, он же и врач, Сервэ, Кальвин без всяких диспутов и разговоров отправил его на костер. Обвинение было короткое: еретик.

Начав свои исследования в Падуе, Гарвей продолжал их и в Лондоне. Он вскрывал самых разнообразных животных, но больше всего, конечно, кошек, собак и телят. Вскрывал трупы людей. Перевязывал артерии и вены, вскрывая их потом то выше, то ниже перевязок. Распластывал сердца на тоненькие ломтики, ища сообщения между желудочками…

Его сны стали тяжелы и неспокойны: и во сне он видел трубки, наполненные жидкостями. Иногда ему снилось, что его несет, словно по каналу по огромному кровеносному сосуду; он видел себя то в закоулках печени, то в бурных озерах желудочков сердца.

Шли годы. Гарвей становился опытнее и старше, на его голове начали поблескивать седые волоски.

Запутанная сеть кровеносных сосудов распутывалась, и вот Гарвей составил схему кровообращения.

Эта схема сильно противоречила многому из того, что утверждали анатомы и врачи и прежних времен и современники Гарвея.

Сердце — это мышечный мешок. Оно действует как насос, нагнетающий кровь в кровеносные сосуды; клапаны допускают ток крови в нем лишь в одном направлении. Толчки сердца — это последовательные сокращения мышц его отделов, это внешние признаки работы «насоса». Кровь движется по кругу, все время возвращаясь в сердце. В большом круге она движется от центра (от сердца) к голове, к поверхности тела и ко всем его органам. В малом круге кровь движется между сердцем и легкими. В легких состав крови изменяется (но как, этого Гарвей не знал). Воздуха в сосудах нет. Как кровь попадает из артерий в вены, Гарвей не знал: без микроскопа нельзя проследить путь крови в капиллярах.