Изольда Великолепная. Трилогия (СИ) - Демина Карина - Страница 21
- Предыдущая
- 21/347
- Следующая
С чего вдруг такая любезность?
- Быть. Хороший муж. Теплый. Спать теплый. Один мерзнуть. А с муж не мерзнуть. Я муж камушек дарить. На бусы. У муж много быть бус.
- Лаашья с Саммалы, леди Изольда, - Сержант возник рядом со мной, и причина Сиговой внезапной честности получила объяснение. - Это другой край моря. Ее народом правят женщины. И Протектор там не лорд, а Леди.
Феминистки, значит. Воинствующие.
Сержант протянул мне относительно чистую тряпку и миску с водой. Да, руки у меня все еще в крови, и надо бы отмыть, пока не засохла. Засохшая кровь тяжело отходит.
- Большой мать высоко сидеть.
…далеко глядеть и всех видеть…
- Женщин сильный. Мужчин слабый. Много говорить. Глупый, как Сиг.
- Попросил бы! - возмутился Сиг, но возмущение его было ленивым, похоже, на самом деле привык он к подобным высказываниям.
- Лаашья служить Большой мать. Быть хороший дочерь. Злой. Много бить. Много резать. Большой лодка иметь. Сестра. Много сестра! Один сестра хотеть лодка Лаашья. И бить Лаашья по голова.
Вода в миске становилась розовой, а Сержант подсказал.
- И на шею попало. Вы уж извините безрукого.
- Всякое случается.
Лицо у него невыразительное. Возраст и то не определить. Старше двадцати, но… тридцать? Сорок? Единственная яркая примета - шрам в волосах.
Он не причинит мне вреда и, если попросить, отведет в замок. Но кому я там нужна? И появиться в нынешнем виде… на платье глина, солома и кровь. И на шее кровь, и в волосах, кажется, тоже.
Леди Неудачница.
- Могу я узнать герб вашего дома? - Сержант ждал, пока я вытру руки. А кровь забилась под ногти, теперь останется черной каймой.
- Не знаю.
- Лаашья грустить. Лаашья знать. Сестра убивать муж Лаашья. Она говорить - муж слабый. Нет детей. Другой брать. А Лаашья этот хотеть. Теперь все.
Не знаю, к чему относилось это “теперь все”, к смерти ли супруга Лаашьи, который представился мне тихим подкаблучником, обожавшим воинственную женушку, носившим бусы из жемчуга, возможно, что и серьги. Он убирал, мыл посуду и в свободное время вязал носки на деревянных спицах. Или встречался с другими мужчинами, чтобы обсудить женщин.
- А имя вашего отца? Или мужа?
Сказать? Не поверят. Сочтут сумасшедшей. Соврать? А смысл…
- Что ж, - Сержант оказался понимающим человеком. - Будем считать, что вы - сирота.
Осталось спеть о сиротской горькой доле.
- Оставайтесь столько, сколько хотите. Вы под моей защитой. Сиг, лично отвечаешь за то, чтобы леди никто не причинил вреда.
- Ты не леди, - шепнул он, когда Сержант отошел. - Знаешь почему?
Потому что я выгляжу не как леди. И разговариваю иначе. И даже не знаю герба своего мужа.
- Они все - сучки, - у Сига нашелся собственный ответ. - Им плевать и на людей, и на лошадей, и вообще на всех. А ты Снежинку лечишь. Сержант ее очень любит.
- Сильно. Лаашья так муж любить. Но Лаашья уметь жить один. Сержант не уметь. Мужчина. Глупый. Сердце слабый.
Снежинка легла, положив голову на колени Сержанту, и тот, разбирая гриву на пряди, напевал ей что-то ласковое. Они нужны друг другу, и значит, будут вместе.
А я? Я и в этом мире, получается, лишняя?
Глава 13. Добрые намерения.
Поиск истины часто заканчивается поиском убежища!
Высказывание неизвестного правдолюбца после неосторожных разоблачений.
Когда с тоскливым грохотом рухнула дверь, а на пороге появился Кайя с вопросом:
- Где моя жена?
Урфин первым делом подумал, что кошмары его становятся все более изобретательными. Следом пришло понимание, что жизнь он прожил в общем-то неплохую, насыщенную событиями, но по крайне неудачливому стечению обстоятельств - других объяснений визиту Кайя не имелось - короткую. Оставшиеся мгновенья Урфин потратил на то, чтобы повернуть гудящую голову налево.
Кровать была пуста.
И справа тоже пуста.
Свесившись с кровати - это едва не стоило содержимого желудка - Урфин убедился, что кроме пыли под ней ничего нет.
Да и вообще, судя по провалам памяти, вчера он был способен лишь на то, чтобы дойти и красиво рухнуть на соломенный матрац… и вроде бы шел не один… Кайя его провожал.
А он провожал Кайя.
И где-то у картинной галереи они устали провожаться и присели. Нашелся еще кувшинчик вина… и солнце всходило. Новый день - достойный повод. А потом кто-то добрый помог подняться и добрести до кровати. Кто?
Мужчина. Точно мужчина. У женщины не хватило бы сил.
- Что… п-происходит, - Урфин поднялся на четвереньки. Хвала Ушедшему Богу, он был одет, пусть бы одежда изрядно измялась. И пятен сколько… вино белое… вино красное, терпкое, тифисское крепленое. Розовое тоже имеется. А вот это явно от масла. Но масло вчера вроде бы не пили.
Кайя сдернул с постели за шиворот, как щенка и легонько - ему так представлялось, что легонько - тряхнул:
- Очнись. Мне помощь нужна. Изольда пропала. Мормэр Кормак сказал, что ты знаешь, где она.
- Откуда?
Старая скотина не упустила случая нагадить. Изольда пропала… зачем?
- Отпусти, - попросил Урфин. - И пусть принесут воды. Со льдом. И ведро. И лучше выйди, ладно?
Хуже рвотных капель могла быть лишь двойная доза рвотных капель, разведенная в двух литрах воды. Урфин пил, пытаясь отрешиться от едкого тухловатого вкуса напитка. Хрустели на губах льдинки. И холод мешал средству сразу войти в кровь. Это дало несколько секунд, хватило, чтобы упасть в кресло, зажать меж колен ведро и сгорбиться над ним.
В это мгновенье Урфин ненавидел себя.
И Кайя, который требовал выпить “на недолгую разлуку”.
Изольду - не могла исчезнуть попозже?
Мормэра Кормака… и весь растреклятый мир, не желающий отпустить Урфина.
Рвало его долго, обстоятельно, и Урфин вяло подумал, что, возможно, это и не самый изящный способ самоубийства, зато определенно - весьма мучительный. Дурнота прошла, оставив дрожь в руках и коленях, взопревшую спину, но способную мыслить голову.
Изольда исчезла?
Куда, о Ушедий Бог, она могла исчезнуть?
Тень от замка накрыла двор. Огромная, она еле вмещалась между высокими стенами, и чернила камни. Лишь зубцы сохраняли яркий влажный блеск. По стене вышагивали часовые, чьи фигуры были далеки и трудно различимы.
- Известен всем мой господин, и смело я пою
О том что он непобедим в застолье и в бою…
У Сига оказался приятный голос, куда приятнее, чем у дворцового менестреля. Да и репертуар отличался изрядно.
Никто не спорит ежи-ей, все знают - он таков
Равно число его друзей числу его врагов
Ярко горел костер. Промасленное крыло навеса скрывало от меня небо и поблекшее солнце. Повозки, поставленные углом друг к другу, служили вполне приличной защитой от ветра. Редкие капли дождя залетали в огонь и шипели, сгорая.
Пусть погибают дураки и те кто слаб рукой,
А сила этой вот руки пока ещё со мной!
Я сидела, прислонившись к горячему боку Снежинки. Нам двоим досталась кипа свежей соломы и потертое седло альтернативой табурету. Снежинка не протестовала. Она дотянулась губами до моей руки, и я вспомнила, что, наверное, рука пахнет яблоком. Но яблоко давно съедено.
- Извини. Я же не знала, что встречу тебя.
Она поняла и тихонько засмеялась в ответ.
Пусть смерть мою не воспоют в балладах менестрели,
Я побеждать хочу в бою, а умереть в постели.
Над костром висел котел в черной броне копоти. В костре кипело варево, и Так, похожий на огромного тролля, колдовал над ним.
- Предыдущая
- 21/347
- Следующая
