Иллюстрированная история нравов: Эпоха Ренессанса - Фукс Эдуард - Страница 59

Обо всех этих подробностях современная литература и искусство дают более или менее детальные сведения. Внешний вид и конструкция «пояса Венеры» явствуют из одного диалога Меурзиуса между невестой и молодой женщиной:

«Октавия. В последнее время я слышала не одну беседу между Юлией и моей матерью о „поясе целомудрия“. И, однако, я не представляю себе, что это за пояс, который делает женщин целомудренными.

Юлия. Я тебе скажу… Золотая решеточка висит на четырех стальных цепочках, обвитых шелковым бархатом и искусно прикрепленных к поясу из того же металла. Две цепочки приделаны спереди, две сзади решетки и поддерживают ее с двух сторон. Сзади поверх бедер пояс запирается на замок, отпирающийся совсем крошечным ключиком. Решетка приблизительно шесть дюймов вышины, три дюйма ширины и покрывает таким образом все тело между бедрами и нижней частью живота».

Из этого описания видно, что существовали еще и другие конструкции, кроме тех, которые нам известны по дошедшим образцам.

На распространенность «пояса Венеры» в Германии указывает следующая надпись, выгравированная на поясе, хранящемся в замке Эрбах в Оденвальде: «Мы хотим вам нажаловаться, что нас — женщин — изрядно замучили этими замками». Эта надпись служит пояснением к изображению, также находящемуся на поясе: на коленях мужчины сидит женщина, которая не прочь помочь ему достичь обоим желанной цели. О распространенности «пояса Венеры» во Франции сообщает Брантом: «Во времена Генриха II торговец привез на ярмарку в Сен-Жермен дюжину инструментов, служивших к тому, чтобы запирать половые части женщины. Это были железные пояса, снизу надевавшиеся и запиравшиеся на ключ. Они были сделаны так искусно, что опоясанная таким поясом женщина была лишена возможности доставить себе любовное наслаждение, так как в нем находилось только несколько маленьких отверстий для мочи».

Нечто аналогичное сообщает об Италии Морлини: «С той поры и по ею пору знатные люди Милана опоясывают своих жен золотыми или серебряными, искусно сделанными поясами, запирающимися у пупка на ключ и имеющими только несколько маленьких отверстий для естественных потребностей, и затем предоставляют им жить свободно и без надзора».

В новеллах Корнацано встречается рассказ о том, как купцы, уезжающие на продолжительное время на чужбину, обеспечивают себе таким образом верность своих жен: «Был там и купец, муж прекрасной женщины. Так как он должен был ехать за море и не был уверен в жене, которую многие любили и желали, он решил сделать так, чтобы она не могла впасть в грех, даже если бы сама этого захотела. И вот он приказал сделать пояс ассирийского типа, изобретенный Семирамидой. Он опоясал ее этим поясом, взял ключ и спокойно решил ехать на Восток».

О «поясе Венеры» как предохранителе против женской неверности упоминает и Рабле, указывающий на то, что его следует надевать на женщин каждый раз, когда выходишь из дома: «Да возьмет меня черт, если я не запираю свою жену на бергамский лад каждый раз, когда покидаю свой сераль».

Вот несколько документов, свидетельствующих об употреблении «пояса целомудрия» в разных странах и у разных классов. Из них мы узнаем еще нечто — нечто более важное, а именно о злой иронии истории, обнаружившейся в данном случае. Эпоха, изобретшая «пояс целомудрия», сейчас же напала и на мысль о воровском ключе. Мы узнаем, что тот же торговец, который продавал мужьям за дорогие деньги «пояс целомудрия», в то же время продавал их женам за не меньшие деньги второй ключ — «противоядие против морали». Пословица выразила фатальную мораль истории в следующих сжатых словах: «На женщину, которая не желает защищаться, ты тщетно наденешь пояс».

Если такая «Гименеем на замок запертая» дама сама не имела второго ключа, то для могущественного человека, который натыкался у снисходительной к нему дамы на такое препятствие, не было особенно трудно найти ловкого слесаря, способного в несколько часов открыть сложный замок и соорудить другой ключ, при помощи которого любовник мог впредь по своему усмотрению отпирать мешавшие его предприимчивости врата и снова их запирать, не возбуждая в муже дамы ни тени подозрения. В предисловии, которым Клеман Маро снабдил свои эпиграммы, подобный случай описан очень подробно. Соблазнителем является в данном случае французский король Франциск I, этот второй царь Давид, а Урией — вассал короля барон д'Орсонвиллье. Новая Батсеба[77], прекрасная баронесса д'Орсонвиллье, так же уступчива по отношению к своему соблазнителю, как и ее исторический прообраз, и охотно отдает себя в руки ловкого слесаря, который должен устранить замок и открыть ее любовнику врата эдема.

Аналогичные случаи часто рассказаны в форме новелл, причем преступная любовь всегда достигает своей цели, ибо Амур[78] всегда в союзе с силой, домогающейся исполнения своих желаний. Сюжет этот часто служил мотивом и для художников. «Любовь моя на замке, о Амур, приди и раскрой ворота!» — и Амур появляется услужливо со связкой ключей, чтобы исполнить желание дамы. Превосходный политипаж в красках «Неравный любовник», приписываемый, быть может, не без основания Петру Флетнеру, воспроизводит тот же мотив. Более молодой из двух мужчин гордо заявляет: «У меня ключ к подобным замкам». И красавица дама охотно покупает этот ключ за деньги, которые она полными пригоршнями вынимает из кармана старого ревнивого мужа. Эта великолепная картина допускает двоякое толкование. При помощи денег, на которые не скупится муж, жена может подкупить самого ловкого золотых дел мастера, но ближе к истине, вероятно, второе толкование: жена отдает любовнику не только свою любовь, но и деньги, которые муж в изобилии тратит на нее. В таком случае ключ, который она покупает, имеет еще другое, аллегорическое значение.

Большинство женщин, как упомянуто, однако, сами обладали вторым ключом, который и передавали вместе с любовью избранному мужчине.

Такой случай изображался и иллюстрировался чаще указанного. На одной гравюре Альдегревера красавица дама, опоясанная «поясом целомудрия», протягивает изумленному юноше-любовнику ключ в тот момент, когда он ее обнимает. На гербе Мелхиора Шеделя опоясанная «поясом целомудрия» женщина держит в одной руке ключ, а в другой, протянутой искушающим жестом, — полный кошелек: здесь, следовательно, также любовника ожидает за любовь, которой он домогается, еще и звонкая награда.

Всем этим, однако, не исчерпывается ирония, о которой мы выше говорили. Что эпоха, создавшая «пояс Венеры», изобрела и второй ключ, так что защита против женской неверности становилась не более как иллюзорной, — это только одна, и притом далеко не самая крупная фатальность. Главная ирония заключалась в том, что «пояс целомудрия», усыпив бдительность ревнивых мужей, сделался главным виновником неверности их жен. Муж уже не боялся галантных шуток, которые позволяют себе с его красавицей женой гости или друзья, и потому чаще и дольше отсутствовал дома, чем делал бы при других условиях. Так создавались сотни ранее не существовавших возможностей для измены. И вполне в порядке вещей, что жены в большинстве случаев старались использовать все эти сотни возможностей. Или, как говорила пословица: «Пояс девственности с замком только усиливает неверность жен». И таков в самом деле итог всех сообщений и описаний, посвященных применению «пояса целомудрия». В небольшом сочинении «Le miroir des dames de notre temps»[79] говорится: «Я знал несколько женщин, славившихся во всем городе как образцы супружеской верности и целомудрия и, однако, всегда имевших одного или несколько любовников и часто менявших их в течение года. Некоторые из них имели детей от этих любовников, так как известно, что немало женщин предпочитают забеременеть от друга или любовника, даже от незнакомого человека, чем от мужа. Репутация этих женщин, вне всякого сомнения, в глазах их мужей стояла высоко. Это происходило оттого, что они носили те самые венецианские замки, которые считаются надежнейшей опорой против неверности жен».