Аборигены Прерии - Калашников Сергей Александрович - Страница 32

– Ты меня не понял. Люди стремятся к исполнению своих желаний, не анализируя причин их возникновения. Вот, скажи, почему ты хотел летать на коптере?

– Потому что это же здорово, чувство полета, ощущение скорости, покорность машины твоей воле. Вот потому и хотел.

– Дружок! Ты перечислил эмоции, которым был подчинен в момент формирования желания.

Ему показалось, что вместо «дружок» Делла чуть не сказала «сынок». Уж очень тон был снисходительным. Забавно. Не обидно. И он действительно всегда ее слушался, словно мамочку. Тут бы как раз следовало возмутиться, топнуть ногой (хотя бы мысленно) и попытаться изменить ситуацию, доказав, что он мужчина и должен быть главным.

А вот никому он ничего подобного не должен. И доказывать себе неверное положение не станет, тем более – жене. Эту женщину он уважал и очень ею дорожил. Так что там насчет эмоций?

– Пожалуй, да, не обошлось без чувств, которые у меня возникли в тот момент. Но ведь ты не станешь отрицать, что уметь управлять коптером полезно, а иметь его – удобно.

– Степа! То, что достигнутый результат обладает полезными свойствами, мы обсуждать не станем. Наша задача – понять путь формирования желаний. Во время обучения ты не нуждался в том, чтобы покидать пределы города, более того, для тебя это было опасно. Внутри городской черты даже пешком не так уж далеко, а если вспомнить о велосипеде, самокате, скейтборде или роликовых коньках – так вообще все рядом. То есть транспортных преимуществ коптер тебе не давал.

Теперь – о чувстве полета. Вот уж тут с дельтапланом вообще ничто не сравнится, а продаются они в любом хозяйственном. И ощущение скорости, и подчинение аппарата твоей воле – всего вдосталь. Да еще и учат этому по соседству за малую денежку. Вывод четкий – ориентацию на коптер ты обрел не в силу разумно принятого решения, а под влиянием возникших у тебя эмоций. Возражай.

Степан подумал и не стал. Он прекрасно помнил, как хотел, чтобы папа купил домашний винтокрыл. И мама хотела. Полететь на собственной машине, полюбоваться на нее, потрогать ее гладкие бока… они придирчиво выбирали модель, родители оформляли кредит – был период радостного нетерпения, вожделения. Потом – первые осторожные полеты папы. У него был заметный перерыв, да и аппарат незнакомый. Они катались всей семьей, любуясь на снеговые вершины Большого хребта, и даже то, что им с мамой приходилось тесниться вдвоем на полуторном месте, рассчитанном на двух подростков или одного крупного взрослого, даже это не меняло настроения – у них был свой летательный аппарат!

Он осваивал пилотирование под папиным руководством, для чего конструкция предусматривала установку еще одного комплекта органов управления во второй кабине. Потом, когда подрос и набрался опыта, получение разрешения на самостоятельное управление коптером тоже оказалось для него радостным событием. А больше ни для чего эта прекрасная машина так ни разу им и не потребовалась. То есть в результате согласованного общесемейного эмоционального всплеска были получены впечатления. За приличные деньги, кстати.

Он, конечно, форсил перед одноклассниками, катал девчонок, но, если бы не Делка у Стального водопада, до которой он без коптера вряд ли бы добрался, реальной пользы от этой дорогой игрушки не было бы никакой.

Когда он все это супруге изложил, она ни слова не сказала. Мурлыкнула только довольно.

Так с чего они начали разговор? С того, что в Степе что-то изменилось. И это что-то всего-навсего путь, по которому идут мысли. Она что, спать собралась? Ну и ладно. А он пока подумает, откуда же вдруг сразу у трех человек возникло желание обзавестись тем, от чего нет никакого реального толка.

И вообще, что это за бардак такой творится в мире под Гаучо, если горожане, живущие в безопасности, тратят прорву денег на безделушку в то время, как на этой же самой планете люди отстреливаются от хищников оружием времен англо-бурской войны?

До выхода на службу осталось несколько часов. Степан снова был в Ново-Плесецке. Он уже побывал дома, обнял родителей и сейчас сидел на набережной под тентом ресторанчика. Почему? Потому что мороженое. Большая вазочка пломбира, посыпанного орехами и тертым шоколадом и политого сиропом. Тень, ветерок с океана, девчонки в ярких купальниках. Не только он ими любовался, двое полицейских в светлых форменных шортах и строго по уставу завязанных на пупке цветастых рубашках, расположились за соседним столиком и под безалкогольное пиво неустанно несли трудную и опасную службу – берегли спокойствие граждан. Молодых, красивых и чертовски пластичных.

Скользнув по ним рассеянным взглядом отдыхающего, Степа вдруг уловил в глазах одного из них что-то похожее на узнавание.

Не понял!

Присмотрелся и отметил, что у одного из стражей порядка на боку висит компактный табельный игольник, а у парня, с которым встретился глазами, – помпа двенадцатого калибра стоит под рукой. И, хоть и похожи были эти блюстители закона друг на друга, аки двое из ларца, однако отличие в поведении выдавало двух абсолютно разных людей. Тот, что с пистолетом, откровенно любовался прекрасными телами, не особо заботясь о чем-либо ином. А вот его товарищ контролировал солидный сектор, с виду рассеянно перебегая взглядом по окрестностям. Абориген!

Встретился с ним глазами – все ясно. Лидер поручил его, Степиному, присмотру зону от направления на восток и до северо-запада, то есть то, что и так у него перед глазами. Послушно хлопнул ресницами. Хм! Но тогда то, что за спиной у командира, остается без присмотра.

Вопросительный взгляд, чуть заметный кивок, все ясно. Белозубый бармен, смешивавший коктейль в блестящем шейкере, сориентирован именно в том направлении. Интересно, а он-то чем вооружен? Неужели этим антуражным мушкетом, висящим на стене за его спиной? Бурая Бесс, кажется.

Хм и еще раз хм! Эти двое наверняка между собой знакомы. Но почему его приняли в эту компанию? Неужели из-за прислоненного к барьерчику второго опытного образца его «десятки»? Штука хоть и не шедевр, но надежная, да и привык он к ней. Серийных-то ружей на Полигоне в день собирали пару-тройку, так что те, у кого более-менее нормальные стволы, даже и не претендовали на обновление личного арсенала.

Наверное, из-за ружья его и приняли в свои ряды эти ребята. Лестно. А что это показалось над горизонтом?

Связался с диспетчерской, сообщил координаты, спросил кто. Полицейский, отследив направление Степиного взгляда, тоже несколько напрягся, а тем временем подоспел ответ:

– Степан Кузьмич! Это борт от геологов идет по вопросам снабжения.

Успокаивающе опустил веки, давая знак, что обнаруженный объект опознан, чтобы не волновался новый незнакомец. Тем временем коллега, Никита, судя по голосу, продолжил уже от себя:

– Давай, выходи скорее, а то Валерий Михалыч отстранен и находится под следствием. Он над Кайловым логом два борта носом к носу свел, так что ребята еле разминулись, а у нас старших смен не хватает теперь.

– Да выхожу я уже, сейчас заправлю организм калориями и буду.

Вот не ожидал от себя, что так соскучился по работе. Но мороженое доел без поспешности и чашечкой кофе его залил по правильной схеме.

Когда потянулся расплатиться, бармен взглянул на него обиженно. Нет, что-то в этом мире было не так, как казалось на первый взгляд. Попрощался с парнями хлопком ресниц, и на работу. Пофиг ему, что до начала смены еще полтора часа. Видно же, что летают по всему безоблачному небу все подряд, кому не лень, как наскипидаренные.

Привычная рабочая обстановка диспетчерской успокоила. Степа сначала посидел среди парней предыдущей смены, вникая в то, что творится сейчас в небе над Прерией. Потом распорядился о снижении скорости для тяжелогруженого борта, идущего со смазочными материалами от нефтеперерабатывающего завода на площадку одной из геологических партий, а двум другим, с которыми его маршрут пересекался, велел изменить эшелон.