Поморские были и сказания - Шергин Борис Викторович - Страница 19

• Предыдущая
• 19/40
• Следующая

Земля на того и море!

Услышь меня, синее море!

Поблюди моего милого сына.

Подроди* немую Братанну!

И солнышко закатилось,

Вечерняя звезда восходила,

Маткины очи затворила.

И днем поют попы-дьяки,

Ночью брат с сестрой плачут.

После этого быванья

Брат с сестрой зажили в совете.

Он в море пойдет — простится,

С промысла придет — доложится.

И брата Братанна хвалит,

По головушке его гладит.

Только речь у ней не постатейно.

Говоря* у Братанны непонятна.

А брата, как мать, жалеет,

День и ночь по дому радеет.

После этого быванья

Возрастные годы приходят.

Тут брат сестру не спросился,

Молодой женой оженился.

Глаза у ней с поволокой,

Роток у ней с позевотой.

Молодая жена Горожанка

Немую золовку невзлюбила,

Остуду в семье заводила,

Гарчит*, что лихая собака:

— Ахти, безголосая рыба,

Ахти, камбала криворота,

Оборотень деревенский,

За что тебе ключи и пояс?

Я тебя, дуры, не меньше!

Тебе надо мной не смеяться!

В зимнюю безвременную пору

Грубость Горожанка согрубила:

Лодейные паруса сгноила, Амбарному гнусу стравила,

Подвела на немую Братанну.

И брат на сестру в кручине,

А жену от брани унимает:

— Не твое дело, жена Горожанка,

Парусы — материны статки *,

Не твои, не мои нажитки!

Лютая зима окротеет,

Перед красным летечком смирится,

А людской-то злобе краю нету.

Злая жена Горожанка

В погодливо время, в распуту.

В глухую, безлюдную ночку

У Братанны ключи отвязала,

К лодейному прибегищу сходила,

Причальные цепи отомкнула.

Тут великая невзгода учинилась:

Лодью водой. повернуло,

Заторными льдами зажало,

Якори рвало самосильно.

Беда на Братанну упала —

Подвела на нее Горожанка

Воровским своим поклёпом и подмётом.

И брат на сестру опалился,

Тяжко на Братанну оскорбился.

Перестал с сестрой говорити,

К столу сестры не стал звати.

Не так-то жили при матке,

За одним столом, в одном хлебе…

После этого быванья

Горожанка на Братанну, как пес, гарчит,

А Братанна, как стена, молчит.

Знай горькие слезы проливает,

Их правой ногою заступает,

Чтобы не было брату укоризны.

И в ту пору, в то время

Горожанка младеня породила,

А злобы своей не отложила.

Коль матери любы дети!

Горожанка и о том не умилилась,

Пуще на злобу устремилась.

О празднике было о вешнем,

Недельный день осветился,

С промыслу хозяин воротился.

Дома у ворот поколотился.

Брата сестра услыхала,

Поскорёшеньку отворяла,

На шею желанному напала,

Птичкой воронкой кричала,

Кукушицей куковала.

И брат на сестру умилился,

Что камень от сердца откатился.

Недолга немая беседа.

Горожанка в окно усмотрела,

Пуще лютой змеи освирепела,

Что ровня она бешеной собаке:

Душегубное дело учинила:

Младеня из зыбки схватила,

Золовкиным ножом заколола,

Шибла золовке на постелю.

Выбежала к мужу космата,

В ногах закаталась безобразно:

— Увы тебе! Люто, люто!

Сестра твоя лиходейка,

Убила нашего младеня!

И отец видит страшное дело.

Затрясся, кабыть от морозу,

Пришла на него озноба люта.

Сгорстал сестру за руки,

Ей руки отсек по запястья.

Повисли ручки, как рукавички.

Этого страху мало,

Этой смерти недостало.

Своего убитого младеня

Брат сестре навязал на локти.

Выгонил сестру за ворота.

И почто с кручины смерть не придет,

С печали душу не вынет!

Боса, кровава, космата,

Без памяти Братанна ступает.

Светлого деничка не видит.

Не путем бредет, не дорогой

Черным лесом дремучим.

Белым мохом зыбучим.

Уж некуда Братанне деваться.

Ей бы заживо в землю закопаться!

Кабы мать-то земля расступилась,

Она живая бы в землю схоронилась.

И тут как свет осветило,

Как на волю двери отворило:

Развеличилось отеческое море

От запада до востока!

Тут волны, как белые кони,

Тут шум, как конское ржанье.

К камню Братанна припадает,

К морю кричит и рыдает:

— Батюшко море, кормилец.

Матка у нас помирала,

Морю нас поручала!

Батюшко синее море,

О тобою живу, помираю,

В лютый день припадаю!

Услышь меня, синее море:

Нет на земле упокоя,

Некуда деться от злобы! —

В камень немая припадает,

В море младеня простирает.

Море убогую слышит,

Море убогую видит.

Страшно стало у моря:

Гром, и облак, и сумрак,

Трубные звуки, и буря!

В бурях гора затряслася,

В море Братанна урвалася.

И море Братанну подхватило,

В бездонных пучинах огрузило.

Еще речью море говорило:

— Кто с морем в любви и совете.

Кому на земле управы нету.

Тому от моря управа.

Пригожается сердце морское

Ко всякой человеческой скорби!

И в ту пору, во то время

Диво славно и ужасно:

Пала Братанна в море.

Рученьки мертвы висели, -

Пала с мертвым младенем.

Пала нема, полумертва,

Встала цела и здрава.

Волнами ее подхватило,

В сердце морском переновило.

С костью кость сошлася,

С жилой жила свилася.

Дивны у моря угодья!

Руки целы и здравы.

Живой воды немая поглотила.

Запела и заговорила.

Выговаривает светло и внятно.

Поет постатейно* и красно:

— Мир тебе, синее море!

Слава морю до веку! —

А море, как лев, рыкает,

С младенем, как мать, играет.

И ожил дитя, засмеялся,

По-ребячьи в волнах заплескался.

Вышла Братанна из моря,

Как ново на свет родилась.

Она славу морю припевает,

На руках-то младенец играет.

Слава синему морю,

Мир тебе, сердце морское!

После этого быванья

Брата сестра вспомянула:

— Птичка бы я была, воронка.

Домой бы я полетела,

На окошечке бы посидела,

Брата бы я поглядела!

Дойду я до братнева дома,

Покажусь вдовой-побирухой,

По речам меня не признати,

По рукам на меня не подумать:

Я ушла безъязыка, безрука.

По-вдовьи Братанна повязалась.

Опоясалась по-старушьи,

Младенца в пазуху склала.

Сажей лицо замарала.

Солнце пришло на запад,

Белый день на закате.

К дому Братанна подходит.

В доме песня и плясня.

Говорит Братанна кухарке:

— Здравствуешь, тетенька-голубка!

Всё ли у вас по-здорову?

Что у вас за пир, за веселье?

Статны и внятны вопросы,

Сладки и светлы разговоры,

И кухарка Братанну не узнала.

— Здравствуй и ты, сиротинка!

А пляшет и поет Горожанка,

Этому дому лиходейка.

Брата с сестрой разлучила.

Нашу хозяюшку сгубила.

Ишь, собака, скачет да смеется,

А ей золовкина слеза отольется!

Уж Братанна ей не внимает.

Она в горницу гостину доступает.

Гости сидят за столами,

За яствами, за питьями.

Горожанка перед ними дробно ходит.

Золотым перстнем прищелкнет.

Серебряным каблуком притопнет.

А хозяин выше всех посажен.

Пуще всех хозяин печален.

Без сестры у него пиру нету.

А сестра стоит, поклоны правит:

— Здравствуйте, хозяин с хозяйкой!

Горожанка Братанну не признала:

• Предыдущая
• 19/40
• Следующая