Вне закона - Акимов Владислав Иванович - Страница 16
- Предыдущая
- 16/21
- Следующая
И вот через день или два после этого случая он почуял врага. Человек по широкому кругу обходил волчью дневку. Лобастый встал, долго вслушивался в шуршание лыж, потом осторожно пошел в сторону. С этого дня волк все время чувствовал преследователя. Он не стрелял, не ходил напролом по его следу, но Лобастый всем своим звериным нутром чуял опасного врага.
На старой пустоши появилась лошадиная туша. Падаль привезли издалека. Люди, не сходя с саней, скинули тушу в снег и уехали. Лобастый несколько раз обошел приваду, но лакомиться не стал. На следующий день близ этого места наткнулся на свежий санный след и лыжню, и даже не подходил к падали, хотя вечером около нее настойчиво и призывно выла волчица. Под утро к приваде пришел знакомый Лобастому выводок. Он слыхал разноголосый вой и грызню зверей, но, охваченный какой-то непонятной тревогой, бродил в отдалении. На рассвете Лобастый увидел идущего от привады волка. Он часто останавливался, отрыгивал пищу, мотался из стороны в сторону. Наконец, волк упал и, неестественно изогнув тело, забил по снегу тяжелым хвостом. Внимательно наблюдавший за ним Лобастый бросился в лог и, прикрываясь зарослями пихтача, замахал прочь.
В лес около Раздольной Лобастый вернулся вместе с молодой волчицей, когда уже сильно припекало весеннее солнце и в лугах под сугробами ворчали талые воды. Волчицу он встретил еще в первые дни своего бегства. Она пришла по его следу не одна. За ней неотступно волочился долговязый матерый волчина. Матерого Лобастый встретил неласково, и кровавая драка состоялась в ту же ночь. Когда изодранный долговязый, заломив под себя хвост, ударился в бегство, молодая волчица подошла к возбужденному жаркой схваткой Лобастому и, доверительно прижимаясь к его могучему телу, встала рядом. С этого дня они всегда были вместе.
Свое первое логово волчица устроила в старой лесосеке, под самой Раздольной. Однако возникший вскоре низовой пожар беспощадно расправился с лесосекой. Молодая неопытная волчица, зачуяв беду, долго беспомощно металась у логова и, в панике схватив одного слепого волчонка, прорвалась через огненный вал. Но и этот волчонок был мертв… Лобастый увел свою ослабевшую от материнской тоски подругу далеко от Раздольной. Лето и малоснежную холодную зиму волки провели там, где некогда Лобастый коротал первую зиму с матерью.
И вот опять настала весна. Волчицу потянуло в родные края, в свой коренной район. Теперь ее логовом стал сухой и укромный, густо заросший островок, затерявшийся в моховом болоте километрах в пяти от Раздольной…
Лобастый стоял на вершине высокой, горбатой пустоши. Вся его поза являла величие дикой красоты уверенного в своей силе зверя. Сейчас он был спокоен. Спокоен так, как может быть спокоен не знающий себе равных и свободный от преследования матерый волк.
Внизу протянулся прикрытый утренней тенью луг. В опадавших в него ложках белели языки вешнего снега. Влево луг убегал к поблескивавшим от крепкого утренника крышам Раздольной, а справа упирался в темную стену соснового бора. За лугом в гору влезало яровое поле, отороченное на горизонте реденькой кисеей березового колка, через который уже пробивались лучи восходящего солнца.
Лобастый прищурился. На поле торчал трактор, около которого вот уже битый час возился тракторист. В сотне метров от трактора бродило стадо здоровенных лопоухих свиней. Они ковыряли талую землю и, визгливо хрюкая, гоняли друг друга по луговине. Лишь две из них были несколько меньше своих товарок; на них-то чаще всего и посматривал Лобастый. Случись эта встреча в иное время, он не стал бы так долго медлить. Теперь же у него была семья и рисковать не хотелось. Однако охотничье утро прошло неудачно. И теперь, когда хоть и непосильная, но все же весьма реальная добыча была под самым носом, отступать было решительно невозможно. Лобастый больше не мешкал.
Низко припав к земле, прикрываясь редкими кустиками бурьяна, он стал быстро спускаться к лугу. Отрезав свиней от Раздольной, пошел открыто, не торопясь и, словно пастух, старательно собирающий стадо, все время заходил то в правую, то в левую сторону. Какая-то из свиней, завидев надвигавшегося зверя, тревожно хрюкнула. Все ее товарки, тупо уставившись на пришельца, замерли. А Лобастый, словно не замечая их смятения, продолжал свои замысловатые маневры.
Животные не выдержали: с отчаянным визгом и хрюканьем они всем стадом кинулись наутек. Лобастый небрежным наметом шел сзади, стараясь как можно ближе подогнать одичавших от страха животных к лесу. Свиньи все больше разбегались в разные стороны. Каждая из них, спасая свою шкуру, с дикими воплями неслась невесть куда, лишь бы подальше от страшной опасности.
Свинячий переполох привлек, наконец, внимание тракториста. Он встал на крыло трактора и увидел что-то совершенно необычное и непонятное. Волк и свинья бок о бок трусили к лесу. Остальные животные были уже далеко. И лишь одна избранница, словно в парной упряжке со здоровенным зверюгой, казалось, весело и беспечно совершала прогулку по полю. Будто найдя закадычного друга, она ни на шаг не отставала от своего рослого, склонившегося над ней кавалера и только отчаянные визгливые вопли выдавали ее страх. Цепко ухватив свою спутницу за ухо, Лобастый продолжал бежать к лесу.
Тракторист соскочил на землю и, выхватив из кабины тяжелый ломик, пустился в погоню. Он бежал, тяжело вихляясь по пахоте, запинаясь и посылая на волчью голову отчаянные проклятья. Несмотря на то, что расстояние между ними медленно сокращалось, Лобастый не обращал внимания на погоню. Он настойчиво тащил свою жертву и вскоре скрылся в зарослях. Тяжело переводя дух, тракторист остановился и, смачно сплюнув, побрел назад. Еще долго слышался из леса медленно удаляющийся голос плененной свиньи, потом где-то далеко в последний раз раздался ее истошный визг, и все смолкло.
— Опять пожаловал! Живой, дьявол трехпалый!
Иннокентий Федорович, еще раз глянув на четко отпечатавшиеся по пашне волчьи следы, поднялся и забросил за плечи новую тулку. Свинью, несомненно, задрал старый знакомый. Это открытие взволновало и обрадовало. Появление в эту пору в Раздольной матерого зверя свидетельствовало о близости логова. Разыскать волчье гнездо было давнишней мечтой. Кроме охотничьего интереса, это могло принести не маленький доход. Поэтому вечером на вопрос председателя, — не стоит ли сообщить волчатникам, — Иннокентий Федорович ответил решительно: «Пока надобности не видно!»
За дело Кеша взялся круто, дома его теперь почти не видели. Иной раз, захваченный дальней дорогой, он не возвращался и к ночи.
За несколько дней Иннокентий Федорович обегал все известные ему лазы и звериные переходы, обошел крепи и хоронилища, где могла огнездиться волчица. И все было напрасно.
— Ты где сёдни бегал? — встретила однажды Кешу жена. — Опять, поди, на «Красный маяк» мотался? А волки твои на Липовой горе коз дерут!
— Что-о? — насторожился Кеша.
— Вот тебе и «что-о»! Две козы сподряд у Ивана Захарыча нарушили.
Наскоро отобедав, Иннокентий Федорович собрался в поход. Пчельник на Липовой горе был в восьми километрах от Раздольной. Туда Кеша еще не заглядывал. В сумерках позднего морочного вечера на крыльце хутора в ослепительно белой, свежеотглаженной берендеевской рубахе, в широких полотняных штанах его встретил сам хозяин.
— А я тебя поджидал, Федорыч! В самый раз пожаловал. Вымок ведь, заходи в избу.
— Нет, погодь. Тут покурю сперва, — Иннокентий Федорович тяжело опустился на завалинку.
— Слыхал? Заели меня, Федорыч, волки! По первости старшую козу уволокли. Тут я Шурку в пастухи нарядил. И надо же, не углядел парень! Вчера вторую нарушили!
Кеша с невозмутимым видом частного детектива выслушал жалобу, закрутил окурок каблуком в землю и, направляясь за хозяином в темные сени, отдал первое распоряжение.
- Предыдущая
- 16/21
- Следующая
