Первая экспедиция - Первушин Антон Иванович - Страница 68
- Предыдущая
- 68/71
- Следующая
– Как биолог соглашусь, – поддержал космонавта Лёлек. – Кроме того, я не вижу здесь биосферных механизмов регенерации среды. Говорите, кислород в пределах нормы? Ну это, в общем, чувствуется… А где растения, которые освобождают кислород через фотосинтез? Железный лес совсем не похож на механизм регенерации. Фотосинтез, если кто не знает, осуществляется через поглощение фотонов определенных энергий. Если освещенность нормальная, то есть над нами обычное Солнце с обычным спектром…
– Постой, постой. – Плюмбум прервал друга, увидев, что того опять понесло. – Это все частности. Среда искусственная, признаем. Что из этого следует, можешь сказать?
– По-моему, вывод напрашивается. Если принять теорию Бома за основу, то что получаем? Кто-то уже стал равен богам – конструирует миры. И кто это может быть, если среда идеально подогнана под наши нормы?… Ну?
– Человек?
– Догадался, надо же! Значит, здесь периодически бывают человеки. Такие же, как твой Ёж из «Свободы». Входят сюда. И выходят. Значит, есть вход и есть выход. И указатель соответствующий должен быть. Что у вас там за городище? – Лёлек ткнул пальцем в сторону «мегалитического сооружения».
– Мы еще не изучали его толком, – признался Серебряков. – Мы не археологи. Но очень похоже на британский Стоунхендж, хотя и попроще. Тридцать вертикальных обтесанных камней в круг, сверху положены камни-перемычки. В геометрическом центре лежит большой камень.
– Ну раз ничего лучше нет, будем изучать Стоунхендж.
На том и порешили.
Космонавт Фестун вернулся за руль и направил «Емелю» к каменным глыбам. Остальные двинулись пешком.
Артур и Алина шли вместе, обсуждая какие-то пустяки и чуть ли не держась за руки, – похоже, отношения стремительно развивались. Лёлек, потеряв благодарного слушателя, решил переключиться на Серебрякова:
– Искусственный мир! А ведь я это понял сразу и всю дорогу говорил об этом, но меня не слушали! И это потрясающее открытие, господин доктор! Заметьте, похожая гипотеза активно обсуждалась в паранаучных кругах. Говорилось, что все аномальные явления – это сбой в некоей высшей программе мира. Почти по Дэвиду Бому, хе-хе. Но никто наших парафизиков всерьез не воспринимал. Ну вот же вам Зона, которая нарушает законы, и все равно. Удивительная слепота!…
– Да, – кивал Серебряков. – Нам придется пересмотреть многие базовые положения современной физики. Однако и перспективы захватывают дух…
– Интересно было бы проникнуть в замысел тех, кто построил этот мир, – продолжал Лёлек, не обращая внимания на комментарии доктора. – Ведь все здесь наверняка подчинено какой-то гиперидее. Вот эта башня? Что она такое? Для чего? Ось мира? Или просто символическое сооружение? Вам удалось до нее добраться? Нет? Очень жаль… Или железный лес – что он означает? Русалка в нем. Ракопауки. Сказка! Но жестокая сказка!
– Да, я вас понимаю. Проникнуть в замысел демиургов было бы необычайно интересно и чрезвычайно важно…
Камни местного Стоунхенджа выглядели как обычные глыбы, довольно грубо вытесанные из скальной породы, – ничего аномального. Приблизившись к ним, ученые разделились, осматривая и ощупывая. Космонавт Фестун вылез из вездехода, замерил расстояние между вертикально стоящими камнями, удовлетворенно хмыкнул и попросил Шурика-С-Цитатой помочь ему провести «Емелю» внутрь кольца – механик встал в проеме и жестами руководил действиями космонавта. Медленно, впритирку, но машина прошла.
– Здесь какие-то знаки! – крикнул Артур, созывая всех.
Они с Алиной осматривали центральный камень, который представлял собой правильный куб высотой в половину человеческого роста, и сразу же сделали маленькое открытие. Участники двух экспедиций собрались вокруг и действительно увидели, что верхняя грань куба испещрена неглубокими лунками.
Плюмбум попробовал посчитать. Шестьдесят четыре лунки по вертикали, шестьдесят четыре – по горизонтали. Перемножая, получаем… четыре тысячи девяносто шесть. Много!
На всякий случай он проверил детектор аномалий, но экранчик горел ровным зеленым светом.
– Какие будут идеи? – спросил бывший сталкер. – Что все это означает?
– Эти… э-э-э… петроглифы могут означать что угодно, – заявил Серебряков. – Терпеть не могу культовые сооружения. Любая интерпретация при их описании заведомо ложна, а истинным пониманием обладали только строители, которых уже нет. Вся археология – это гадание на кофейной гуще, лженаука.
– Не стоит быть столь категоричным, – сказал Лёлек. – Если исследователь помнит, что его работа – лишь интерпретация, он будет рассматривать варианты и в конце концов на основе косвенных данных отберет тот, который наиболее близок к истине. И еще это замечательное упражнение для ума.
– Ха-ха! Упражнение для ума? Не слишком ли много денег мы выбрасываем на упражнения?
– Вы слишком меркантильны, Олег Павлович! А ведь история науки демонстрирует нам множество примеров того, как вроде бы бесполезные на первый взгляд исследования приводили к революционным прорывам.
– И что это за примеры? Попрошу озвучить!
– Да хотя бы взять вашу Лабораторию трансформации континуума.
– Я вас попрошу! С самого начала наша Лаборатория ориентировалась на получение практических результатов!…
В общем, Лёлек обрел достойного оппонента, и все шло к тому, что их спор затянется надолго, но тут вмешался Привалов.
– Знаете, – сказал он, – не сочтите меня невеждой, но эти значки на камне напоминают интерфейс системы управления, грубо говоря – клавиатуру.
Ученые остановились и посмотрели друг на друга.
– Идея безумная, – задумчиво произнес Серебряков. – Но что-то в ней, несомненно, есть.
– Согласен, – сказал Лёлек.
– Может быть, если взять «Звезду Полынь», – продолжал развивать мысль Привалов, – поставить ее на камень, инициировать, то в одном из этих проемов, – он обвел рукой стоящие в круг вертикальные камни, – откроется портал. У статуи в химерической Припяти сработало. Может, и здесь сработает?
– Давайте попробуем, – сказал Серебряков. – Что мы, в сущности, теряем? Хотя должен заметить, что статуя в Припяти-два – это все-таки аномалия, а здесь никаких признаков аномалий нет. Впрочем, я, кажется, повторяюсь… Наш артефактный комплекс лучше сохранился, поэтому предлагаю воспользоваться им.
Космонавт Фестун с готовностью кивнул и залез в «Емелю» – через минуту он вернулся с артефактом. Плюмбум обратил внимание, что Серебряков куда лучше подготовился к путешествию в субпространство Зоны, чем они с Артуром: управляющий унибук был непосредственно вмонтирован в блок со «Звездой Полынь»; ученые предусмотрели и возможность замены импульсного микроразрядника на основе «вспышки». Впрочем, времени у физиков на подготовку было куда больше.
Сделали, как предлагал Привалов. Поставили комплекс на верхнюю грань камня, включили унибук, загрузили программное обеспечение.
– «Звезда» не видит аномалий, – сообщил Серебряков разочарованно.
Но программист не сдавался:
– Попробуйте просто навести ее на один из проемов и запустите.
Серебряков навел и запустил. Без результата.
Плюмбум задумчиво огляделся. Конечно, он видит это сооружение впервые, но здесь есть еще двое, кто имеет богатый опыт путешествий по запретным местам.
– Алекс, Боря, подойдите сюда, пожалуйста.
Юные сталкеры, наблюдавшие за действиями физиков со стороны, послушно приблизились.
– Возможно, где-нибудь в Зоне вы встречали нечто подобное? Вот такой куб? Или похожий? Может, даже не из камня?
Боря покачал головой. Алекс несколько секунд хмуро разглядывал куб, потом лицо его озарилось. Он шагнул к камню, провел пальцами по лункам.
– Я дурак! – заявил он. – Спойлеры. Я все неправильно понял… Господин Свинцов, у вас ведь сохранилось то кольцо с печаткой?
– Какое кольцо?
– Ну помните, я снял его с убитого сталкера в костюме «Долга»? Когда мы разгромили банду Клеста?
Плюмбум вспомнил.
- Предыдущая
- 68/71
- Следующая
