Мэгги нужно алиби - Майклз Кейси - Страница 1

• 1/68
• Следующая

Все началось вполне невинно. Это же мечта — изучить большой мир, говорил он. Возможность выйти за рубежи, расширить горизонт, расправить крылья и все такое.

Я согласился, хотя он и не ждал моего согласия, и отправился вместе с ним, потому что… в общем, взял и отправился. Должен признаться, меня тоже кое-что интересовало, в том числе еда. Особенно еда.

Итак, мы освободились, или вышли, или как там еще говорят. Он думал, это пойдет на пользу. Сказал, вдруг научит чему-нибудь.

Скорее будет забавно и весело, предположил я.

Об убийстве никто и не помышлял…

Прямо напротив кресла Мэгги Келли из колонок по бокам стола в форме буквы U гремела рок-музыка.

«М-энд-М», разделенные по цветам и готовые к поеданию, выстроились справа от клавиатуры. Мэгги всегда начинала с красных, а синие оставляла напоследок.

Наполовину съеденный пирожок с корицей и сахаром венчал груду мусора в корзине под столом. Чуть подальше, слева, на кучу небрежно исписанных регистрационных карточек высыпался из коробки зефир. Упаковка диетических карамелек, каждая в обертке, — скорее робкая надежда, нежели поворотное откровение посреди супермаркета, — даже не открыта.

Стопка справочников на полу кренилась, будто Пизанская башня. Вокруг кресла валялись раскрытые книги, будто птицы со сломанными спинами.

На краю одной из полок над столом висела самоклейка с цитатой: «Классической называется книга, которую все хвалят, но никто не читает. Марк Твен».

Слева от клавиатуры стояли две пепельницы (сладости — справа, курево — слева, должен же быть хоть какой-то порядок в жизни). Одна пепельница предназначалась для горящих сигарет, другая — для окурков. Мэгги полагала, что одной непогашенной сигареты в груде бычков вполне достаточно для пожара. Сегодня пепельницы были переполнены, несмотря на то, что в одной валялся использованный никотиновый пластырь.

Музыка, бардак и сигаретный дым в комнате означали, что Мэгги Келли заканчивает работу над рукописью — последним детективным романом о Сен-Жюсте.

И в довершение картины посреди этого бедлама восседала сама Мэгги Келли в старых шортах, поношенной футболке и длинном темно-синем халате, который должен был валяться в корзине с грязным бельем еще неделю назад.

Тридцать один год. Короткие локоны медного оттенка с великолепным — и невероятно дорогим! — мелированием. Ирландские зеленые глаза. Дерзкий нос, большие круглые очки в роговой оправе. Пухлые губы, в которых болтается незажженная сигарета, растянуты в кривую злобную ухмылку. Типичная американская девчонка-сорванец… с комплексом неполноценности.

Такова на первый взгляд Мэгги Келли, квинтэссенция «преуспевающего писателя», автора бестселлеров из рейтинга «Нью-Йорк Таймс». Пять футов шесть дюймов роста и сто шестнадцать фунтов веса.

Выйди она из своей манхэттенской квартиры с пустым пластиковым стаканчиком в руках, минут через десять какой-нибудь жалостливый незнакомец кинул бы ей пять баксов.

Возле ее ног похрапывали два персидских кота. Черный Веллингтон и серо-белый монстр Наполеон, который оказался девочкой. Правда, обнаружилось это уже после того, как он получил имя, поэтому кот так и остался Наппи.

Мэгги затянулась, нахмурилась, поняв, что сигарета не зажжена, и порылась на столе в поисках розовой зажигалки «Бик». Она покупала одноразовые зажигалки, всегда по одной, и вечно клялась себе, что завяжет с курением и новая зажигалка не понадобится.

Она прикурила, зажмурив левый глаз от дыма, и продолжила размышлять. Через несколько секунд ее глаза сосредоточенно прикрылись, а пальцы забарабанили по клавишам, перегоняя друг друга.

Мэгги погрузилась в работу. Она могла еле ползать по главам, надрываться над «провисшими серединами», но развязка всегда обрушивалась на нее мгновенно. И чем быстрее Мэгги писала, тем сложнее становились ключевые моменты. Она даже начала приплясывать сидя, раскачиваясь под ритмичные хрипы «Аэросмита», и клавиатура подрагивала от напряжения.

Сен-Жюст, — строчила она, — чертовски сексуально прищурив голубой глаз, осмотрел стакан и медленно повернулся лицом к графу.

— Один из присутствующих точно знает, что произошло здесь в ту ночь, когда был убит Куигли. Давайте не будем скромничать, мы оба это знаем. — Он был невыносимо высокомерен и говорил, растягивая слова, так что невинные (особенно женщины) таяли от них, зато виновные страшно боялись.

Стоп. Глаза открыты. Абзац сохранен. Прочитан. Исправлена опечатка в слове «прищурив». Съедены две красных «М-энд-М». Хотя чего там, съеден весь красный ряд. Улыбка — началась следующая песня. Та же громкость, тот же ритм.

Мэгги стучала пятками по пластиковой перекладине кресла под «Пройди этот путь». Сегодня она допишет. Она справится с чем угодно. Она же писательница Мэгги Келли. И, черт побери, к полуночи она по-прежнему останется Мэгги Келли. Писатель продолжает писать.

— Для остальных собравшихся мой добрый друг мистер Болдер продемонстрирует все, что я объясню. Стерлинг, ты готов?

— Опять? Как всегда, я — труп. Не знаю почему, ну да ладно. — Стерлинг подошел к камину, где стоял Сен-Жюст.

— Замечательно. А теперь вспомним тот вечер, когда бедняга Куигли встретился с Творцом. Думаю, вот здесь, Стерлинг.

Стерлинг Болдер вздохнул, откинул фалды пальто и растянулся на полу, скрестив руки на внушительном животе.

— Итак, бедняга Куигли, его жизненные силы на исходе. Стерлинг, у тебя слишком цветущий вид. Если тебе нетрудно, изобрази отчаяние, осознай, что смерть неизбежна, но тем не менее ты хочешь сообщить всем, что за подлец это сделал. Прекрасно. А теперь нам нужен кто-то на роль убийцы. Милорд! Не будете ли вы столь любезны занять место рядом со Стерлингом? Представьте, что он на ногах. Поскольку он удобно устроился на полу, мы не станем его тревожить.

— Я? Почему я? Вы же не думаете, что… вы же не считаете… это полный абсурд! — Виконт отступал назад, пытаясь сохранить выправку, но от этого казался еще более жалким. В отчаянии он оглядел переполненную гостиную, выискивая союзников, но все смотрели на него серьезно. Осуждающе. — Что вы уставились? Я бы в жизни так не поступил. Он был моим ближайшим, лучшим другом!

— Неужели? Кто бы сомневался? Но вернемся к убийству. К счастью, ваш «лучший друг» нашел силы, умирая, собственной кровью сообщить нам, кто убил его. Итак, Стерлинг, изобрази, будто пишешь что-то на этом мраморном камине. Надо признаться, тебе удалось проникнуться духом сцены. Шивли! Подойдите, подойдите сюда. Ну, давайте же, притворитесь, что вы — тот, кто сделал этот смертельный выстрел.

— Что ж, хорошо. Только это против моей воли. Вы упрямый болван, Сен-Жюст. Вечно что-то вынюхиваете, притворяетесь ищейкой с Боу-стрит. Можно подумать, слово «цветы» что-нибудь значит.

Сен-Жюст наблюдал, как виконт направляется именно туда, где стоял той роковой ночью убийца. Это очень помогло Сен-Жюсту. Он шел на вечернее собрание, еще не до конца уверенный в виновности Шивли. Все-таки приятно, когда единственная гипотеза оказывается верной.

— Да, Шивли, цветы. — Сен-Жюст поправил манжету, едва сдерживая ликование: Шивли вел себя именно так, как и предполагалось. Виконт подмигнул леди Каролин, без слов заверяя ее, что сегодня поздним вечером они найдут время друг для друга. Разве посмел бы он разочаровать леди? Особенно когда один из ее поклонников растерял все шансы.

• 1/68
• Следующая