Евангелие от Чаквапи - Стукалин Юрий Викторович - Страница 31

• Предыдущая
• 31/63
• Следующая

Читавший газету человек поднялся из-за стола и направился к выходу. Лица его я не видел, но его своеобразная походка — легкая, немного пружинящая, показалась мне очень знакомой. Дверь ресторана располагалась так, что у выхода человек оказался вполоборота к нам, и я успел мельком разглядеть его лицо. Мы уже встречались, я был уверен в этом, но вспомнить где именно, не смог.

— У меня нет времени везти тебя в ближайший поселок, — проговорил индеец. Они ехали уже пару часов, и он впервые заговорил с ней за это время. Солнце садилось, погружая пустыню во мрак, но индеец продолжал медленно ехать по одну ему ведомому пути. Сью сидела на лошади позади него, обессиленно уткнувшись головой ему в спину, обхватив руками за талию. Его рубашка с оборванными по шву рукавами взмокла, пахла потом, но ей было все равно. — Я оставлю тебя у дороги, дам флягу, покажу, куда идти, — добавил он через некоторое время.

— Я там умру, — она произнесла слова спокойно, словно говорила не о себе, а о ком-то другом, чужом и далеком. — Заблужусь и умру.

Индеец промолчал, оставив замечание без ответа, остановил коня, спешился и, взяв его под уздцы, пошел впереди. Сью привалилась грудью на шею животного, вцепилась руками в густую гриву, чтобы не упасть. Индеец обернулся, посмотрел на нее.

— Вставь ноги в стремена, — сказал жестко, приказным тоном.

Девушка послушалась, и держаться в седле стало легче. Она видела, как по щиколотку увязают в песке его ноги, и подумала, что не так уж и плох этот краснокожий, если ради нее сейчас идет пешком, но через некоторое время он остановился со словами:

— Слезай, лошади надо отдохнуть.

Сью замешкалась, но он снова повторил слова, и протянул руку, помогая ей спешиться. Ноги девушки подкосились, и она опустилась на песок.

— Будем здесь спать, — сказал индеец, отвязал от седла свернутое одеяло и бросил перед ней. — Расстели.

Она не привыкла, чтобы с ней говорили в таком тоне, но спорить не стала. Индеец расседлал коня, положил седло возле развернутого одеяла и присел рядом.

— Пей, — он протянул ей флягу. — Только немного.

Сью сделала два глотка и оторвалась от фляги, вопросительно глядя на индейца. Тот кивнул, и она снова отпила немного воды.

— Ты быстро учишься, — он говорил тихо, растягивая слова. — А теперь встань и помоги мне.

Сью поднялась. Индеец подошел к лошади, потрепал ее по гриве, приговаривая слова на незнакомом девушке гортанном языке. Лошадь повела ушами, прислушиваясь, потянулась к нему, тычась носом в плечо.

— Подставь ладони, ее надо напоить, — сказал индеец, отвлекаясь и, когда девушка послушно протянула соединенные ладони, осторожно поднес к ним флягу и вылил немного воды.

Лошадь фыркнула, почуяв воду, и нагнула голову, втягивая живительную влагу горячими, сухими губами. Когда вода кончилась, индеец аккуратно отстранил морду животного левой рукой, снова поднес флягу и медленно вылил в ладони девушки остатки воды, стараясь не пролить ни капли.

— Ей этого мало, — угрюмо проговорил он и покачал головой.

— А как же ты? — Сью подняла голову, понимая, что индеец разделил воду, ни оставив себе ничего.

Он снова не ответил, лишь смахнул длинную прядь черных волос со лба и закрутил крышку пустой фляги.

— Ложись и спи, — он стоял к ней спиной, тряпкой стирая пену с боков уставшей лошади. — Завернись в одеяло плотнее, ночью будет прохладно.

— А ты? — ей очень хотелось, чтобы он заговорил с ней.

— Я лягу на песке, — индеец равнодушно пожал плечами, не поворачиваясь. — Мне так привычней.

Сью легла и завернулась в одеяло, как он советовал. Песок был мягким, еще теплым, и она натянула одеяло на голову, чтобы песчинки не попадали в нос, оставив лишь маленькую щелочку. Если раньше, при первой встрече с этим странным человеком, ее временами охватывало чувство обиды из-за его неприкрытой черствости в отношении к ней, нежелании говорить, отвечать на вопросы, то сейчас, исподволь глядя, как он, уступив ей свое одеяло, устроился на песке, положив голову на жесткое седло, и вспоминая, как разделил воду, не оставив себе ни глотка, она понемногу начинала понимать его. Здесь, в пустыне, действовали свои законы, и законы эти были жестокими. Здесь некому помочь, если ты оказался в беде. Здесь нельзя набрать «911» и ждать, когда прибудет команда спасения. Индеец явно спешил по важному для него делу, и она, Сьюзен Макдейл, своим появлением, несомненно, нарушила его планы…

Утро было зябкое. Сью поежилась, плотнее заворачиваясь в одеяло, приоткрыла глаза. Индейца на месте не оказалось. Девушка в испуге вскочила, озираясь, и вздохнула с облегчением. Он стоял, подтягивая подпругу. Лошадь понуро опустила голову, ее бока тяжело вздымались, словно после долгого бега.

— Надо быстрее добраться до источника, иначе вы не протяните до полудня, — сказал индеец и пошел, ведя лошадь на поводу, не дожидаясь, пока девушка свернет одеяло и будет готова продолжить путь. А когда еле передвигая непослушными ногами, Сью с трудом нагнала его и положила одеяло на седло, он бросил через плечо, не оглядываясь:

— Уцепись за стремя, тебе будет легче идти.

Они брели несколько часов. Песок закончился, и теперь земля под ногами стала твердой, с россыпями камней и редкими, маленькими пучками жухлой травы. Но пустыня все равно оставалась пустыней — жаркой, безводной и жестокой. Лошадь иногда останавливалась, склоняла голову и щипала иссушенную знойным солнцем траву, но индеец тянул повод, заставляя животное двигаться дальше. Сьюзен видела, что он тоже устал, и, вспоминая, что с момента их встречи у него не было ни капли воды во рту, удивлялась, как на этой жаре ему еще удается держаться на ногах. Она поймала себя на том, что индеец поражает ее. Несмотря на сильную усталость, он все еще излучал первобытную силу, скрытую звериную агрессию. Глядя на него, Сью вспомнила лекцию, которую однажды читал в ее университете старенький, сухонький профессор из Аризоны. Он говорил об апачах, рассказывая удивительные вещи. Если они выходили на тропу войны, ужас охватывал поселенцев Аризоны и Нью-Мексико. Никто не знал, когда и где они могут появиться в следующий момент. Чего стоил только один набег вождя Наны! Этому неугомонному бойцу было уже под восемьдесят, когда он совершил свой легендарный рейд. Тысячи солдат и поселенцев безрезультатно преследовали его маленький отряд из трех десятков воинов. «Они пронеслись по стране от одного горного массива к другому, словно стая голодных волков, — звонким голосом вещал профессор, — убивая всех, кто попадался им на пути, и уводя всех лошадей, на которых могли наложить лапу. Они проделали более тысячи миль пути по американскому Юго-Западу, иногда покрывая по 70—80 миль в день… Апачи самые удивительные из всех индейских племен, населявших наш континент. Их выдержка и выносливость непостижимы. Их непревзойденная способность позаботиться о себе в любых условиях и в любых обстоятельствах просто поразительна. Апач одинаково равнодушен и к жаркому солнцу, и к холодному снегу, к жесточайшей жажде и невыносимому голоду. Он способен находить пищу и воду там, где европеец умер бы с голоду или от жажды».

— Ты апач? — спросила она тихо, но шедший впереди индеец услышал.

— Да, — ответил он и уточнил. — Чирикауа[4].

Апач… «Только брат у него старший, Рико… — пронеслись в голове слова Ван дер Вейка — шерифа из городка, в котором убили мальчика. — Узнал о случившемся и ускакал в пустыню. Не хотел, видимо, чтобы люди видели его горе. Знаете, такие они… из апачей он… Что сто лет назад, что сегодня. Все внутри себя сжигают, чтобы наружу не пробивалось».

— Ты нужен мне, Рико, — прошептала она, боясь, что догадка ее ошибочна, но индеец вдруг резко остановился, будто на пути его внезапно разверзлась бездонная пропасть. Он повернул голову, бросив на нее взгляд из-за плеча, и она впервые увидела, что он теряет контроль над эмоциями. Боль — дикая, безысходная — промелькнула в его темных глазах, но тут же исчезла, и глаза вновь стали холодными, безразличными.

• Предыдущая
• 31/63
• Следующая