Через пустыню - Май Карл Фридрих - Страница 4
- Предыдущая
- 4/90
- Следующая
— Да нет же.
— Тогда, может быть, товары, которые тебе привезут из Судана?
— Опять нет.
— Что же тогда?
— Ничего. Сыны моего племени не ведут никакой торговли с Фитнасой.
— Может быть, ты хочешь там купить жену?
Я деланно разозлился.
— Разве это не оскорбление — говорить с мужчиной о его жене? Или ты гяур, еще не узнавший об этом?
Высокий по-настоящему испугался, и именно поэтому я предположил, что попал в точку. Он не был бедуином! Такие лица неоднократно встречались мне у людей армянского происхождения. Не убийца ли это купца из Блиды, тот самый армянский торговец, приказ об аресте которого я носил в кармане? У меня еще не было времени внимательно прочитать этот приказ. Пока эти мысли молниеносно проносились у меня в голове, взгляд мой еще раз упал на револьвер. На его рукоятке виднелась серебряная пластинка, на которой было выгравировано имя.
— Позвольте!
Я взял револьвер и прочел: «Поль Галэнгре, Марсель». Конечно, это было имя владельца. Я не выдал своего интереса ни малейшим изменением в лице, лишь мимоходом спросил:
— Занятная вещичка!
— Это… это… это автоматический револьвер.
— Ты можешь показать, как из него стреляют?
Он принялся мне объяснять. Я очень внимательно выслушал его, а потом сказал:
— Никакой ты не уэлад-хамалек, ты гяур.
— Почему ты так решил?
— Будь ты сыном поклонников Пророка, ты бы убил меня за одно то, что я назвал тебя гяуром. Только у неверных есть автоматические револьверы. Как могло бы попасть такое оружие в руки какого-то уэлад-хамалека! Это подарок?
— Нет.
— Так ты его купил?
— Нет.
— Стало быть, добыча?
— Да.
— У кого ты взял револьвер?
— У одного француза.
— С которым ты сразился?
— Да.
— Где?
— На поле битвы.
— На каком?
— Под Эль-Герарой.
— Ты лжешь!
Только теперь у него лопнуло терпение. Он поднялся и схватился за револьвер.
— Что ты сказал? Я лгу? Да я тебя пристрелю как…
Я прервал его:
— …как франка там, наверху, в Вади-Тарфои!
Рука, державшая револьвер, опустилась, и мертвенная бледность покрыла лицо мужчины. Но он взял себя в руки и угрожающе придвинулся ко мне:
— Что ты имеешь в виду, я что-то не понимаю?
Я сунул руку в карман, вытащил газеты и заглянул в них, чтобы найти имя убийцы.
— Я имею в виду, что ты вовсе никакой не уэлад-хамалек. Твое имя мне хорошо известно — оно звучит как Хамд эль-Амасат.
Теперь он отшатнулся и вытянул вперед руки, как бы отталкивая меня.
— Откуда ты меня знаешь?
— Я тебя знаю, и этого достаточно.
— Нет, ты меня не знаешь. Зовут меня не так, как ты сказал. Я из уэлад-хамалек, а если кто этому не верит, того я пристрелю!
— Кому принадлежат эти вещи?
— Мне.
Я схватил носовой платок. Он был помечен инициалами «П. Г.». Я открыл крышку часов и увидел на внутренней стороне ее те же самые инициалы.
— Откуда у тебя часы?
— Какое тебе дело? Отдай!
Не слушая его, я открыл еще и записную книжку. На первой странице я прочел имя Поля Галэнгре. Записи были стенографированы, и так как я не знал стенографии, то прочесть ничего не смог.
— Брось книжку, говорю я тебе!
При этих словах он выбил записную книжку у меня из рук, и она упала в соленую лужу. Я вскочил, попытавшись спасти ее, но это мне не удалось — теперь и младший из незнакомцев встал между мною и водой.
Халеф до сих пор, казалось, равнодушно приглядывался к словесной перепалке, но я видел, что он держит палец на спусковом крючке своего длинноствольного ружья. Он ждал лишь моего кивка, чтобы защитить меня. Я наклонился, намереваясь поднять еще и компас.
— Стой! Это мое! Верни все вещи! — крикнул мой противник.
Он схватил мою руку, но я сказал как можно спокойнее:
— Садись! Я хочу поговорить с тобой.
— Мне с тобой нечего выяснять!
— А мне есть что. Садись, или я тебя уложу!
Эта угроза показалась действенной. Он опять сел, и я сделал то же самое. Потом я вытащил свой револьвер и начал:
— Смотри, у меня такое же оружие. Убери свое, иначе мое выстрелит!
Он медленно положил револьвер возле себя, причем таким образом, чтобы успеть мгновенно схватить его в случае надобности.
— Ты не похож на людей из племени уэлад-хамалек!
— И тем не менее я из этого племени.
— Ты приехал не из Гафсы!
— Именно оттуда.
— Сколько времени ты едешь по Вади-Тарфои?
— Какое тебе до этого дело!
— Большое. Там, в верховьях, лежит труп человека, убитого тобой.
Губы его злобно скривились.
— А если бы я и сделал это, что бы ты сказал?
— Немного. Всего несколько слов.
— Каких же?
— Кто был этот человек?
— Я его не знаю.
— Почему же ты убил и его и верблюда?
— Потому что мне так понравилось.
— Он был правоверным?
— Нет. Он был гяуром.
— Ты взял все, что он носил при себе?
— А я должен был оставить это мертвецу?
— Нет, потому что ты поднял это для меня.
— Для тебя?
— Да.
— Я тебя не понимаю.
— Сейчас поймешь. Мертвый был гяуром; я тоже гяур и стану мстить за него.
— Станешь кровным мстителем?
— Нет. Если бы я им был, тебя бы уже не было в живых. Мы в пустыне, где действует только право сильного. Я не хочу пробовать, кто из нас сильнее; я передаю тебя мести Бога Всеведущего, который все видит и не оставляет ненаказанным ни одного плохого деяния. Но главное, что я скажу тебе, и ты должен это хорошенько усвоить: ты отдашь мне все, что взял у мертвого.
Он высокомерно рассмеялся.
— Ты в самом деле думаешь, что я это сделаю?
— Да.
— Так возьми себе то, что ты хочешь.
Он протянул руку, намереваясь схватить револьвер. Я был быстрее и направил на него дуло моего оружия.
— Стой, не то выстрелю!
Сложилась весьма щекотливая ситуация. К счастью, оказалось, что мой противник больше силен хитростью, чем мужеством. Он снова, заколебавшись, убрал руку.
— Что ты хочешь делать с вещами?
— Отдам родственникам убитого.
Он посмотрел на меня почти с сожалением.
— Ты лжешь, ты хочешь их сохранить для себя.
— Я не лгу.
— А что ты хочешь предпринять против меня?
— Сейчас — ничего. Но остерегайся снова встретиться со мной!
— Ты и в самом деле поедешь отсюда в Седдаду?
— Да.
— А если я отдам тебе вещи, ты позволишь мне и моему спутнику беспрепятственно уехать к Бир-Соиди?
— Конечно.
— Поклянись!
— Гяур никогда не клянется. Его слово правдиво безо всякой клятвы.
— Вот, бери револьвер, часы, компас и платок.
— Что еще было при нем?
— Ничего.
— У него были деньги?
— Да. Но уже их-то я оставлю себе.
— Не возражаю, но дай мне сумку или кошелек, где они -находились.
— Можешь получить.
Он полез за пояс и вытащил шитый жемчугом кошелек. Опустошив его, он после протянул пустой кошелек мне.
— Больше у него ничего не было?
— Нет. Хочешь обыскать меня?
— Нет.
— Теперь мы можем ехать?
— Да.
Казалось, он почувствовал себя полегче. Спутник же его наверняка был более трусливым и очень обрадовался, что можно поскорее убраться. Они сложили свои пожитки и сели на лошадей.
— Селям алейкум!
Я не ответил, но они восприняли мою невежливость весьма равнодушно. Через несколько мгновений два всадника исчезли за краем обрывистого склона.
Халеф все это время молчал. Теперь он обратился ко мне.
— Зачем ты отпустил этих негодяев?
— Я не имел права ни задержать их, ни убить.
— Ты, христианин, позволил уйти убийцам христианина!
— Кто тебе сказал, что они уйдут?
— Они уже далеко! Они достигнут Бир-Соиди, а оттуда поедут в Дебилу или Эль-Уэд, чтобы затеряться в дюнах.
— Этого они не сделают.
— А как же? Они же говорили, что хотят добраться до Бир-Соиди.
— Они лгали. Они поехали в Седдаду.
- Предыдущая
- 4/90
- Следующая
