Цветы зла - Бодлер Шарль - Страница 11
- Предыдущая
- 11/38
- Следующая
Изменить размер шрифта:
11
DЕ РRОFUNDIS СLАМАVI
Молю о жалости, единая Отрада,
Со дна угрюмых бездн, где сердце пленено.
То мрачный мир, кругом всё сыро и темно,
И в сумраке плывут неведомые гады.
Шесть месяцев царит там солнце без тепла,
Других шесть месяцев земля покрыта тенью:
В полярной той стране одно лишь оскуденье;
— Ни зелени, ни струй, ни птичьего крыла!
На свете ничего ужасней быть не может
Той ночи, с Хаосом первоначальным схожей,
И злой холодности тех ледяных лучей;
Завидую судьбе последних я зверей,
Могущих в сне тупом забыть земное бремя,
Так медленно клубок разматывает время!
ВАМПИР
О ты, которая ножом
Мне сердце скорбное пронзила
И, словно стадо бесов, в нем
Всё размела и истребила.
Ты, для кого душа моя
Постелью стала и владеньем,
К тебе навек прикован я,
Как каторжник к своим мученьям,
Как игрока упрямый взор
К столу, как пьяница к стакану,
Как падаль к червю, и не стану
Скрывать проклятый мой позор!
Я попросил кинжал проворный
Вернуть мне волю прежних дней;
Я захотел, чтоб яд тлетворный
Помог трусливости моей.
Увы! от яда и кинжала
Мне был презрительный ответ:
«Судьбе ничтожный раб не жалок,
И для тебя свободы нет.
Безумец! — Если мы, оковы
Разбив, тебя освободим,
Ведь поцелуем ты своим
Труп воскресишь вампира снова!»
ЛЕТА
На сердце мне приляг, душа глухая,
Любимый тигр, ленивый, томный зверь.
Я погрузить ладонь хочу теперь
Во тьму волос, их трепетно лаская.
В душистые одежды я твои
Вновь погрузить главу хочу больную,
Вдыхая вновь, как розу неживую,
Дух сладостный былой моей любви.
Я спать хочу! Мне жизнь уж надоела!
В пленительном, как Смерть глубоком сне,
Свой поцелуй прижму я в тишине
К холодному, сверкающему телу.
Чтоб заглушить мой утомленный стон,
Я падаю к тебе в изнеможеньи,
В твоих устах река течет забвенья,
И Летой ласк твоих я упоен.
Моей судьбе, отныне мне желанной,
Я предался, принявший свой удел
Покорный раб, который захотел
Разжечь огонь, ему на пытку данный.
Я буду пить, чтоб горе без следа
Залить, яды снотворные, подруга,
Припав к концам груди твоей упругой,
Сердечных мук не знавшей никогда!
«С Еврейкой гнусною на ложе засыпая…»
С Еврейкой гнусною на ложе засыпая,
Как рядом с трупом спит другой застывший труп,
Я стал мечтать вблизи продажных этих губ
О женщине родной, желанием сгорая.
Предстала предо мной краса ее святая,
Взор, весь исполненный огня и нежных грез,
Благоуханный шлем ее густых голос, —
И память их я звал, для страсти оживая.
О, как бы целовал я стан упругий твой,
От свежих ног твоих до кос смолисто-черных
Запасы истощив ласк жгучих и повторных,
Когда бы, ввечеру, невольною слезой
Ты раз один могла, жестокая царица,
Затмить блестящие, холодные зеницы.
ПОСМЕРТНОЕ РАСКАЯНЬЕ
Когда ты будешь спать, красавица родная,
Под черным мрамором и грудою венков,
И заменять тебе и замок и альков
Дождливый будет склеп и яма ледяная;
И камень, грудь твою пугливую сжимая
И бедра томные под тяжестью оков,
Не даст тебе дышать и жаждать новых снов,
И в даль не убежит нога твоя младая,
Могила, друг моей мучительной мечты
(Могила ведь всегда поймет мечту поэта),
Шепнет среди глухой и вечной темноты:
«Какая польза в том, что вы ушли со света,
Не испытавши нег и сердце погубя?»
— И жадный червь войдет раскаяньем в тебя.
КОШКА
Прекрасный зверь, иди ко мне на грудь.
Не выпускай когтей пока ты,
И дай ты мне глазами потонуть
В зрачках из стали и агата.
Когда рукой ласкаю долго я
И голову твою, и спину,
С отрадою всё новою скользя
По искрометной шерсти длинной,
В уме жену я вижу. Взор ее,
Как у тебя, мой зверь любимый,
Пронзителен, как жала острие.
И с ног до головы родимой
Пьянящий дух, опасный аромат
Вкруг тела смуглого дрожат.
DUЕLLUM
Схватились два врага; оружье засверкало
И в душном воздухе уж заблестела кровь.
— Те игры, тех мечей звон яростный — начало
Борьбы, когда царит над юностью любовь.
Мечи, как молодость, разбиты! Мы устали,
Подруга! Но зубов нам хватит и ногтей,
Чтоб заменить клинки, с предательской их сталью.
— О бешенство сердец и язвы злых страстей!
В овраг, где средь кустов скользят ночные звери,
Уж падают враги. Мириться им нельзя,
И кровь их обагрит сухие иглы терний.
— Та пропасть темный ад, где наши все друзья!
Покатимся туда, мой враг бесчеловечный,
Чтоб ненависти яд томил нас мукой вечной!
11
- Предыдущая
- 11/38
- Следующая
Перейти на страницу:
