Жизнь собачья - Магуто Н. - Страница 23
- Предыдущая
- 23/44
- Следующая
– Что случилось? Спрашивает.
Мамка в ответ: – Вороненок из гнезда выпал. Теперь не знаем, что с ним делать.
Дядя Толя мужик умный, он и говорит:
– А делать-то ничего не надо – Они его сами подымут.
– Как подымут? Удивляется мамка.
– Как, – просто. Через неделю на крыло поставят. Им это не впервой. Один, вон целую неделю в кустах жил. Ничего, выдюжили, и с этим все в порядке будет.
Стою, слушаю и радуюсь, хоть один нормальный человек нашелся, а то все: – Ах! – Ох! – Погибнет бедненький, пропадет – С голоду точно умрет – А мамка тут и спрашивает:
– А кормить его можно? Мы ему тут сардельку дали. Он с удовольствием съел.
– Кормите, если охота есть, хуже не будет.
Нет! Куда это годится? Как мне кусочек дать, так самую малость – Я даже не почувствовал, мясная она или еще какая. А этому – вынь, да положь – Ну, думаю, только через мой труп. Так просто разбрасываться добром не дам!
И тут этот мелкий из пиона вылез. Клювик открывает, есть просит. Маленький такой, несчастный, жалко мне его стало – невмоготу. Чувствую, сейчас сам за сарделькой побегу, хватит жадничать. Одно плохо, они в холодильники, а холодильник открывать я не умею.
Так и кормили пять раз в день. Я уже привыкать начал. Думаю, подрастет чуть-чуть, будем гулять с ним вместе. Ходить, кошек шугать. А что? Я за ними по земле, а он с воздуха. Куда они после этого денутся? А то не уважают они нас, совсем не уважают. За дураков держат.
Нам что нужно? – Подойти поближе, понюхать, представиться и идти свой дорогой. А они глупые, гонки на выживание устраивают. Бегают, как угорелые, не угонишься. Обидно, – право слово, обидно.
Только, к сожалению, моим планам не суждено было сбыться.
Через несколько дней встаю я утром и сразу к забору. Он у нас в палисаднике жил.
Пригляделся, не вижу. Спрятался, думаю, где-то. Тут мамка выходит и тоже ко мне. Искали мы его, искали, так и не нашли. То ли кошка утащила, то ли свои забрали. Их на соседней липе тысяча, не меньше. Галдеж от них день и ночь. Порой даже спать не дают. Но мы, собаки ко всему привычные, привык и я к ним. А после нашего вороненка вообще по-другому на них смотреть начал. Это какие же нервы нужно иметь, чтобы с ума не сойти, когда твои дети с такой высоты падают? Я бы точно такого не выдержал. У меня душа тонкая, поэтичная, если что не так, – жизнь не в радость. Вот так.
Ну, да ладно. Оказалось все не так страшно.
Бегаю я как-то возле дома, округу осматриваю. Воронов над березкой видимо-невидимо.
Летают, орут. Чувствую, случилось что-то. Я сразу туда. Бог мой, – наш вороненок под деревом сидит, а к нему с двух сторон кошки крадутся. Все у меня в душе перевернулось – Беззащитную птаху сожрать хотят! Не позволю!
Бросился я на рыжую. Она уже в метре от него, рот открыла, думает, сейчас пообедает. Как бы не так. Увидела меня, чуть ли не зарычала.
– Уходи, – говорит, – Он мой.
– Ага, сейчас все брошу и убегу. Отвечаю я. – Не ори на меня, а то хвост-то твой рыжий сейчас оторву. А она, наглая, смотрит на меня, а с дороги не сворачивает, словно нет меня тут.
– Не на ту напал. Я таких, как ты, много видела. Лучше сам уходи, а то глаза-то повыцарапаю.
Чувствую, нехорошо мне как-то становится. Больно вид у нее злой. Разве этих кошек разберешь – То они нас бояться, то чуть ли не в драку лезут. Думаю, если поддамся, сожрут они вороненка. Вороны, правда, рядом летают, но трава высокая, кусты кругом, им близко не подобраться. Беззащитный останется и пропадет, – наверняка пропадет. Нахмурился я, зарычал и грудью встал на защиту малыша.
Я она как заверещит, словно ей на хвост кто наступил. К прыжку, видимо, изготовилась.
Думаю, главное вовремя закрыть глаза, тогда она мне точно нечего не сделает. Только подумал, а эта бестия, как на меня бросится.
Глаза закрыл, стою, лаю – Где она? Вдруг, слышу, мерзкий визг и треск какой-то – Открываю глаза и что же я вижу – Сидит в метре от меня довольный Данила, лапой морду полирует. А рыжая дрянь в припрыжку от нас убегает.
– Что тут у вас такое? – Спрашивает.
– Вороненок в кустах, а кошки на него охоту устроили – Вот подлые, – говорит, – Маленьких обижать.
– Тут, – говорю, – Еще черная была. Спасибо, друг, выручил. Иначе эта кошка всю морду мне разодрала.
– Пожалуйста, – отвечает, – Нам не впервой. Только это не кошка, а кот. Вон из того дома. Я его уже дважды бил. Наглый он очень, ведет себя, просто, по-хамски.
– Вот-вот, – поддакнул я, – Я с ним по-хорошему. Уходи, говорю, отсюда, нечего тебе нашу птичку обижать, а он ни в какую. Рычит, когти выставил, вот-вот бросится. Ну, я тоже малый не промах, ни на шаг не отошел, насмерть встал. Думаю, будь, что будет, а мальца не предам.
Сидим мы так, хорошо беседуем, вдруг сзади, кто-то как закричит. Бог мой! Малыш наш!
Мы сразу обо всем на свете забыли, бросились к нему. А он, хоть и маленький, а от черного хищника клювом отбивается, не дается ему. Вороны вокруг летают, орут. Вот-вот, кажется, на кота бросятся.
Мы вовремя подоспели. Я как на ухо этому черному гавкну:
– Пошел прочь, кот противный!
А он ощерился весь, кровь ему в голову ударила. Как заорет:
– Мой он! Не дам!
Тут, правда, Данила на помощь пришел. Спину выгнул, шерсть вздыбил, хвост свечкой поставил и на кота – Тот его, как увидел, развернулся и деру – Спасли мы, в общем, вороненка, правда, спасли.
Подошли к нему поближе, посмотреть, все ли с ним в порядке. А он бедненький не знает, что ему от нас ждать. То ли мы с котами из-за добычи передрались, то ли его защищали.
Я ему и говорю:
– Не бойся, парень. Мы тебя в обиду не дадим. По очереди охранять будем. Правда, тебе уже летать пора. Ты же не курица – А он на меня смотрит, глазенками своими темненькими хлопает, не знает, что и сказать. Тут я к Даниле оборачиваюсь и говорю:
– Сейчас твоя очередь охранять, мне поужинать нужно и посмотреть все ли дома в порядке.
– Давай, иди, – отвечает Данила, – Только учти у меня на девять с Милой из соседнего дома свидание назначено. Так что ты поешь, и приходи, его нельзя одного оставлять. Они его за ночь точно сожрут. А мне в девять нужно вон – на той липе быть, опаздывать не годится, не по-джентельменски это.
Глаза закатил, морду такую состроил, – я чуть слюной не подавился.
– Ты что – Перепугался я, – На всю ночь уходишь? А когда я спать-то буду?
– Завтра поспишь, ни сахарный, не развалишься – Иди, а то не успеешь.
И поплелся я, как побитая собака, домой. Поел быстренько и на улицу.
Мало того, что я всю ночь на голой земле спать обязан, от комаров, слепней отбиваться, с кошками драться, так еще и думать о том, что этот хитрый кот со всеми девчонками в округе снюхался. А я как был бобылем, так бобылем и остался. Ох – не везет мне. Ох – не везет – Так всю ночь мы на улице и провели.
Малыш сначала на меня с опаской поглядывал, все думал, что я его вот-вот съем, а к утру его разморило. Заснул спокойно.
С утра пораньше проснулся я от жары, встал, потянулся и случайно задел малыша. Он вскочил, встряхнулся, на меня посмотрел и вдруг, как крылышками замашет – Раз и взлетел, метра на полтора. От неожиданности я чуть с лап не упал. Стою, смотрю, глазами хлопаю.
Хвост у него уже отрос, крылья, как настоящие, и вообще он уже на птицу больше похож.
– Есть хочу, – говорит малец. Нужно взлететь, там мухи – Пора уже, – вдруг слышу со стороны. Поворачиваю голову, там Данила.
– Иди, Ричард, домой, – предлагает он, – Я посторожу пока.
Как представил себе, уйду я сейчас домой, лягу спать, а наш хлопчик крылышками замашет, и поминай, как звали. И не увижу я тогда его первого полета.
– Подожду чуть-чуть. Вдруг и вправду взлетит.
– Ладно, жди, а я пока пойду позавтракаю. От любовных утех живот подвело, всю ночь не жравши.
И этот нехороший кот, что-то напевая себе под нос, довольно урча, направился к дому.
Походка при этом у него была еще та – Как будто не идет, а танцует – Посмотрел я, посмотрел, сел рядом с вороненком и говорю:
- Предыдущая
- 23/44
- Следующая
