Восторг - Уорд Дж. Р. - Страница 8
- Предыдущая
- 8/97
- Следующая
И, тем не менее, его кожа съеживалась при виде нее. Настолько, что он попытался встать, чтобы убраться подальше от этой медсестры…
– Шш… все хорошо. – Улыбнувшись, медсестра буквально отпихнула Мэлс Кармайкл. – Я здесь чтобы помочь.
Черные глаза. Черные глаза, которые напомнили ему о чем-то другом, каком-то другом месте. Тюрьме, где он задыхался от тьмы, неспособный вырваться на свободу…
Медсестра наклонилась, становясь к нему еще ближе.
– Я позабочусь о тебе.
– Нет, – непреклонно сказал он. – Нет, ты не…
– О, да, позабочусь.
Предупреждение ходило по границе его сознания, вещи, которые он не мог точно уловить, посылали тревогу подобно следам дыма перед взрывом бомбы. Он не добился ничего конкретного. Его воспоминания напоминали закамуфлированные бункеры на местности, осматриваемой через очки ночного видения; он знал, что его враг расставил оборонительные посты, но, будь он проклят, если сможет хоть как-то визуализировать их.
– Если вы не возражаете, – сказала его медсестра Мэлс, – мне нужно заняться своим пациентом.
– О, да. Конечно. Я просто… да, я пойду. – Мэлс выглянула из-за женщины, чтобы посмотреть на него. – Думаю… мы поговорим в другой раз.
Матиасу тоже пришлось выглянуть из-за медсестры, мускулы живота сжались, когда он переместил вес…
Медсестра закрыла обзор.
– Прикройте дверь, хорошо? Будет чудесно. Спасибо.
А потом они остались наедине.
Медсестра улыбнулась ему и прислонилась бедром к кровати.
– Как насчет того, чтобы умыться.
И это не вопрос. И, блин, он внезапно почувствовал себя голым… причем в плохом смысле слова.
– Я не грязный, – сказал он.
– Нет, грязный. – Она положила руку на его предплечье, прямо туда, где игла капельницы входила в его вену. – Ты нечистый.
Из ниоткуда в него начала поступать сила, энергия проникала в него и наполняла его плоть здоровьем, будто у него в распоряжении были ночи сна и дни хорошего отдыха и плотного питания.
Она исходила от нее, осознал Матиас. Но… как такое возможно?
– Что ты делаешь со мной?
– Ничего. – Медсестра улыбнулась. – Чувствуешь себя иначе?
Он смотрел в ее глаза, яркие, приторно-черные глаза казались такими же неотразимыми, как и отвратительными… и он не знал, сколько они так простояли, соединенные ее рукой, односторонний обмен был словно чудотворное лекарство.
– Я знаю тебя, – подумал он вслух.
– Забавно. Когда чувствуешь это к незнакомцу.
Входящая в него сила казалась злой, и очень знакомой.
– Я не хочу…
– Не хочешь чего, Матиас? Не хочешь чувствовать себя лучше, сильнее, жить вечно? – она наклонилась еще ниже. – Говоришь, что не хочешь снова стать мужчиной?
Его губы зашевелились, но изо рта ничего не вышло, вялость завладела им, когда медсестра возобновила касание. Сбитый с толку и затуманенный, он попытался подняться, но казалось, будто его накачали лекарствами.
– Сейчас я тебя вымою, – сказала она, опуская веки, ее улыбка намекала на минет, а не на подкладные судна.
Когда она подошла к своеобразной раковине, Матиас втянул воздух, его ребра расширились, но без боли, а выдох был плавным и ровным. Боль ушла, дав ощущение, будто он впервые за долгие годы не испытывал никаких неудобств, находясь в своем теле. Или долгие века?
– Какой сейчас день? – пробормотал он, когда она включила воду, наполняя таз.
Медсестра посмотрела через плечо.
– Все верно. У тебя амнезия.
Мгновение спустя она вернулась к кровати, подкатывая за собой столик на колесиках. Когда она стянула простыни и расслабила завязки на больничной сорочке, Матиас поднял свою потяжелевшую голову, осматривая свое тело. Верхняя половина тела была не так плоха, просто несколько шрамов местами. Нижняя являла собой кошмар.
Полотенце было мягким и теплым.
Медсестра ласкала его грудь, ее кожа была такой гладкой и светящейся, будто она была отретуширована, а ее волосы были непозволительно пышными и густыми. Даже ее губы были словно фрукты, блестящие, обещающие сладость.
«Я не хочу ее», – подумал Матиас.
Но, казалось, он не мог шевельнуться.
– Тебе нужно набрать вес, – заметила она, проводя полотенцем по его груди. – Ты слишком худой.
Этот кусок махровой ткани направился ниже, задержавшись на животе, затем ниже, чем того требовала забота о пациенте. И с неожиданной ясностью он понял, что в своем прошлом он бы впечатлил ее… те женщины, с которыми он разминался в сексуальном плане, всегда были поражены его телом…
Минутку, происходящее – реально?
Когда она попыталась отодвинуть ткань еще дальше, он остановил ее:
– Нет, не надо.
– О да, определенно надо.
Не отводя взгляда, медсестра убрала его руку со своего запястья и стянула все покрывала. Жестокость этого действия возмутила его до глубины души… почему, он не знал.
– Задела за живое? – спросила она, прекрасно зная ответ. Каким-то образом… она всегда знала, что он любил опасность. – Это так, Матиас?
– Может. – Внезапно его голос стал сильнее. Глубже…
– А сейчас?
Она коснулась того места, что определяло его как мужчину, ткань с шорохом скользнула по члену.
Когда она облизнула губы, словно испытывала соблазн, Матиас не мог не рассмеяться в голос. По какой бы там необъяснимой причине она не нарушала порядок, она ничего не добьется… и это разрешит проблему с его желанием: не имеет значения, если она скинет с себя шмотки и запрыгнет на него, его мягкая плоть не встанет и не включится в процесс.
Даже с амнезией, он знал это, также как и знал, что его глаз не видит. Констатация факта, не воспоминание.
– Моя память – не единственное, что я потерял, – сухо сказал он.
– Действительно?
Когда она погладила место, которое не следовало, он подпрыгнул. Но, с другой стороны, импотенция не означала отсутствие ощущений.
Просто значила, что ты не сможешь ничего…
Река силы снова потекла в него, но в этот раз сильнее. Застонав, он выгнулся, автоматически поднимая бедра к источнику.
– Вот так, – сказала она, ее голос искажался. – Почувствуй меня. Я в тебе.
Это сексуальное желание, по которому он так скучал, прокатилось по нему; агрессия и желание войти туда, где он так давно не был. Боже. Напоминание о том, что он на самом деле был мужчиной, а не каким-то сломанным андрогином…
О, черт, это было шикарно. Шикарно… мать его.
– Смотри на меня, – приказала она, лаская его член. – Смотри на меня.
Он был так потрясен новизной происходящего, что забыл, кто был с ним, и ее вид выкачивал из него чувства, его эмоции становились бесплодными, хотя тело уже пустилось во все тяжкие. Она была красивой, и в то же время… роскошной, как ядовитый плющ.
– Тебе это не нравится, Матиас?
Нет, не нравилось. Совсем не нравилось. – Нисколько.
– Лжец. И мы должны закончить то, что начали. Ты и я. Да, должны.
***
Девина зашла в «Сакс Пятое Авеню» в Колдвеллской Галерее Бутиков примерно в пять утра. Проходя через стекло в выставочный зал с манекенами в платьях пастельных тонов, она замерла среди них на мгновение, выгибая спинку, чувствуя, как ее груди растягивают швы на блузке под пальто.
Весна была в самом расцвете, и это хорошие новости для ее бедер.
Может, пока она здесь, удастся прихватить с вешалок вещь-другую.
Тяга к шопингу заискрила в ее венах, она зашла за панель и взмахом руки отключила датчики движения. Долю секунды Девина даже подумывала оставить видеокамеры включенными – просто ради забавы.
Самое веселое – когда за тобой наблюдают… даже если это пузатый человек, сидящий в конце смены за стойкой охраны, возможно, проспавший половину дежурства.
Но она здесь по серьезному делу.
Ее шпильки цокали по полированному мраморному полу, и ей нравились отдающиеся эхом звуки, она шла жестче, чтобы ее превосходство над этой пустотой распространилось во всех направлениях. Боже, она любила этот аромат в воздухе: смесь натирки для полов, парфюма и одеколона… и богатства.
- Предыдущая
- 8/97
- Следующая
