Тайное значение денег - Маданес Клу - Страница 31

• Предыдущая
• 31/45
• Следующая

Дети, естественно, хотят помогать родителям, но перед ними встает проблема: если они делают это, положение родителей оказывается еще более сомнительным; вместо того, чтобы содержать детей, — а это было бы нормально, — родители находятся у них на содержании. В этом и состояла проблема Дженнифер: она содержала родителей, делая вид, будто ничего подобного не происходит, утверждая при этом, что не любит их — «они не моя семья». Родители участвовали в притворстве, и само оно способствовало тому, что отчим не мог найти себе работу. Когда же помощь Дженнифер была признана и оценена по достоинству, эмоциональная экономика семьи вошла в норму, отец нашел себе работу и снова начал содержать семью.

В бедных семьях существуют тайные пружины и скрытые действия, связанные с деньгами. Такие же тайные, скрытые способы использования денег есть и в богатых семьях, о которых пойдет речь в следующей главе.

Переход денег от одного поколения к другому создает проблемы во многих семьях, особенно в таком обществе, где сравнительно легко перейти из своего социального слоя в другой, более низкий или более высокий. Иногда человек выбивается из бедности и становится богатым, но его богатства хватает лишь на одно поколение. Его дети не получают необходимого образования, не могут сохранить свое богатство и вновь возвращаются в низший социальный слой, становясь такими же бедными, каким был когда-то их родитель.

Большинство родителей хотят, чтобы их дети жили по меньшей мере так же хорошо, как они сами, и даже лучше. Однако некоторые родители различными скрытыми способами используют деньги, нанося ущерб благосостоянию своих детей. Они как будто втайне готовят почву для того, чтобы дети потерпели финансовый крах. Подобная ситуация как бы противоположна американской мечте, согласно которой следующее поколение всегда живет лучше, чем предыдущее.

Давать что-то детям можно таким образом, что это будет способствовать их развитию и повысит их самооценку. Но можно давать и таким образом, что это будет подрывать самоуважение детей, станет мешать их развитию и собьет их с правильного пути. Чем богаче семья, тем легче давать не так, как надо.

— Я снова поступил с женой, как последний сукин сын, — спокойно сказал Брюс, войдя ко мне в кабинет. Рваные голубые джинсы, старая майка и длинные волосы придавали ему неопрятный вид; он был небрит и выглядел безразличным ко всему.

Брюс был направлен на терапию решением суда за разнообразные проступки — жестокое обращение с женой, множество случаев вождения автомобиля в нетрезвом виде, хранение наркотиков с целью сбыта, уклонение от содержания детей и покушение на убийство. Он был профессиональным мотогонщиком и завоевал несколько призов на национальных соревнованиях.

«Персонаж из Хемингуэя!» — подумала я про себя. За время своей работы в качестве терапевта я научилась спокойно относиться к большинству жизненных проблем. В этот день передо мной уже прошла обычная вереница несчастных супружеских пар и бунтующих подростков с отчаявшимися родителями. Все это мне уже наскучило, но тут я насторожилась. Брюс показался мне нестандартным пациентом.

— Мне двадцать девять лет, — сказал Брюс.

На вид ему было далеко за сорок. Я поняла, что имею дело с особо трудным случаем. «Какие утраты, понесенные Брюсом в жизни, помимо проигранных мотогонок, так отразились на нем, что он выглядит преждевременно состарившимся?» — вот первый вопрос, который у меня возник.

Чтобы понять чьи-то жизненные утраты, мы должны сначала поинтересоваться его жизненными достижениями. Утраты воспринимаются как утраты лишь в сравнении с тем, что могло быть достигнуто. Я поняла, что прежде, чем говорить об утратах Брюса, следует поговорить о его достижениях. Я подумала, что смогу истолковать его достижения как проявление мужества.

Он был любителем риска (мне вспомнился рассказ Хемингуэя «Убийцы»). Я знала нескольких боксеров и автогонщиков, которые были на него похожи. В тот момент я еще не знала одного: в личности Брюса сочеталось двойственное отношение к богатым, свойственное Хемингуэю, и его восхищение теми, кто не боится риска.

Размышляя об этом, я оживилась. Брюс вызвал у меня интерес. И хотя на вид он ничем не отличался от обычного бродяги и оборванца, я высказала предположение, что он смелый человек и, наверное, совершил немало героических поступков.

— Да, мне случалось проявлять смелость, — согласился Брюс, польщенный моим комплиментом. — Только я всю жизнь впутывался во всякие истории с женщинами. Как-то я поколотил одного типа и отбил у него девчонку, — с гордостью сказал он. — Раза три-четыре она от меня уходила. Я покупал ей билет на самолет каждый раз, когда она собиралась уходить, а потом она возвращалась обратно. В конце концов в один прекрасный день эта девчонка забрала все мои деньги и ушла совсем. А через много месяцев явилась в слезах и сказала, что беременна, и я опять стал жить с ней.

«Довольно сложный способ проявления доброты», — пришло мне в голову. Я представила себе, как Брюс покупает билет на самолет, когда девушка выражает желание его бросить, потом опять покупает ей билет, как только та передумает, и в конце концов снова принимает ее, беременную от другого. Что делал с собой этот человек?

— Вы давно участвуете в мотогонках? — спросила я.

— Уж и не помню, — ответил Брюс. — Мой отец был автогонщиком. Он брал меня с собой на гонки. У меня был дорожный велосипед. — Заговорив о своем детстве, Брюс словно помолодел. — Я с детства ездил на велосипедах и мотоциклах. Мой отец с самого начала хотел, чтобы я когда-нибудь стал автогонщиком. — В голосе Брюса прозвучала ностальгия. Он грустно продолжал: Отец участвовал в гонках до тех пор, пока мне не исполнилось шестнадцать, а потом я сбежал из дома. Когда я через месяц вернулся, то узнал, что отец продал свою гоночную машину и все снаряжение. — Брюс помолчал, потом продолжил: Всю жизнь на гонках он орал на меня, колотил и ругал при всех, при своих приятелях. Стоило мне подать ему не тот ключ, как он начинал ругаться и злиться.

В голосе Брюса не было злобы — только грусть.

— А потом отец продал свою машину, чтобы я никогда не стал гонщиком. Вот за что я зол на отца. Просто хочется как следует стукнуть его по башке или сделать что-нибудь в этом роде. Я был единственный, кто хотел стать автогонщиком, как он. Мой самый старший брат пошел служить в армию; другой брат, мотогонщик, стал наркоманом. Оставался я. А мне это нравилось.

Из рассказа Брюса о том, как он стал гонщиком, вырисовывался характер его отца. «Еще один сукин сын? — подумала я. — Что это за отец, который навязывает сыну карьеру автогонщика, а потом продает свою машину и не дает сбыться мечте, которую сам породил?» К этому времени я пришла к убеждению, что отец был еще хуже Брюса.

— Вы поддерживаете связь с братьями и сестрами? — спросила я.

— В общем, нет. Из нас ничего хорошего не вышло, из всех до единого, кроме самого старшего брата, а с ним я давно не вижусь.

Очевидно, преступные наклонности Брюса являлись общей чертой семьи, где главным сукиным сыном был отец, с которого все брали пример. В большинстве семей роль проблемного ребенка достается кому-то одному из детей, а остальные имеют возможность добиться успеха в жизни. В данном случае, по-видимому, у всех детей существовали проблемы, за исключением самого старшего, который в шестнадцать лет пошел служить в армию.

Брюс продолжал рассказывать, что в жизни его братьев и сестер фигурировали алкоголизм, наркомания и жестокость. Слушая его, я решила, что он вот-вот расскажет, как его отец остался без денег или серьезно заболел. Многолетний опыт научил меня, что антисоциальное поведение, которым, по словам Брюса, отличались и он сам, и его братья и сестры, часто объясняется отчаянием, которое испытывают из-за того, что нельзя помочь кому-то из родителей, умирающих или живущих в нищете.

• Предыдущая
• 31/45
• Следующая