Семь суббот на неделе - Маар Пауль - Страница 18
- Предыдущая
- 18/20
- Следующая
– Бе-бе-лый ме-ме-дведь, на-наверное, – отстучал в ответ Субастик.
– От-от-ку-ку-да он? – изумился господин Пепперминт.
– Где ль-льды и сне-сне-га, там и бе-белые ме-медведи, – объяснил Субастик.
– Мо-может, мне по-пожелать, чтобы моя тро-тросточка превратилась в ружье? – вслух подумал господин Пепперминт.
– А ра-разве ты умеешь ст-стрелять? – удивился Субастик.
– Ко-конечно, нет! Где бы я мо-мог этому вы-выучиться?
– То-тогда мо-можно по-подсказать тебе же-же-лание по-получше?
– Ка-какое же?
– По-пожелай оттепель!
– Пра-правильно! – воскликнул господин Пепперминт и хлопнул себя ладонью по лбу. – Я так раз-вол-волновался, что сов-совсем не по-подумал об этом. Про-прошу тебя, Субастик, сделай так, чтобы на-наступила оттепель и пе-перестал валить ду-ду-ра-рацкий снег!
Не успел он произнести эти слова, как пурга стихла и в комнате сразу заметно потеплело. Снег таял прямо на глазах. Капало со шкафа и с книжных полок, скоро стала видна спинка стула, затем показался письменный стол и наконец кровать!
Только вот из талого снега, разумеется, получилась вода, и кровать господина Пепперминта, мягко колыхаясь, поплыла, как ладья. А между тем со шкафа, с книжных полок и с люстры по-прежнему текли ручьи, и вскоре на волнах закачался стул. Наконец всплыл и письменный стол. Один лишь белый медведь пока еще не собирался плавать. Он сидел по горло в воде и завороженно глядел на банку с маслом, плясавшую на волнах перед самым его носом.
– Вот я сейчас покажу Пепперфинту! – донесся из кухни крик госпожи Брюкман. Она только что справилась с уборкой снега, выкинув его совком за окно. – Он заплатит мне за все это безобразие! Я ему скажу, чтобы он немедленно убирался из квартиры!
Она пулей вылетела из кухни, промчалась по коридору, распахнула дверь в комнату господина Пепперминта и только успела рявкнуть:
– Господин Пеппер...
Она не договорила. Потому что в раскрытую дверь хлынула мощная волна, сбила хозяйку с ног, завертела ее, как щепку, пронесла по всему коридору и выпустила из своих тисков лишь в кухне, когда водяной столб, пенясь, разбился о холодильник, и начался отлив.
Госпожа Брюкман, вымокшая до нитки, восседала на холодильнике и вопила не своим голосом:
– Безобразие! Моя бедненькая чистенькая кухонька!
Потом она слезла на пол, вброд перебралась через поток воды к буфету и стала шарить в нем в поисках тряпки.
А господин Пепперминт с Субастиком по-прежнему сидели на шкафу в своей комнате.
– А не думаешь ли ты, папочка, что пора бы покончить с этой сыростью? – спросил Субастик. Господин Пепперминт кивнул и сказал:
– Я желаю, чтобы все высохло. И притом немедленно. Прошу тебя, Субастик!
Он не успел договорить... Комната в тот же миг снова стала такой, какой была до пурги и потопа. Только рейка для гардин по-прежнему валялась на полу. А на кухне госпожа Брюкман стояла на коленях с тряпкой в руках и, глядя на сухой чистый пол, качала головой.
– Одно из двух: либо я сошла с ума, либо этот Пепперфинт опять сыграл со мной злую шутку, – проговорила она. – Пойду-ка и выставлю его из дома раз и навсегда!
Бросив сухую тряпку в угол, хозяйка ринулась в коридор. Подскочив к двери господина Пепперминта, она хотела было ее открыть, но та распахнулась сама, и из комнаты вылез огромный зверь. Это был белый медведь, которому стало уже чересчур жарко.
– Держать домашних животных в комнате строго запрещается! Это записано в договоре о найме квартиры! – завопила госпожа Брюкман.
Белый медведь разинул огромную пасть, показав свои острые клыки, и сладко зевнул. Госпожа Брюкман попятилась, круто повернулась и, пулей влетев на кухню, заперла за собой дверь. А белый медведь не обратил на нее никакого внимания. Он протопал к парадной двери, толкнул ее своей большой белой лапой и за порогом уселся в сугроб – сюда госпожа Брюкман сбросила снег из кухонного окна.
– Странно, что тетушка Клюкман до сих пор не появилась, – чуть погодя заметил Субастик.
Стоя на письменном столе, он прибивал к стене рейку с гардинами. Господин Пепперминт, встав на стул, помогал Субастику. Он по-прежнему был в теплом зимнем пальто и уже сильно вспотел.
– А вот я ничему не удивляюсь! – ответил он. – Если человеку доведется увидеть в собственной комнате пургу, белого медведя, а затем оттепель и наводнение, то он разучится удивляться!
– Главное то, что ты наконец поверил в мои крапинки, – заявил Субастик. – Хочешь, я привяжу твой ремень снаружи к оконной раме и вывешусь из окна?
– Это еще зачем?
– Очень просто. Старуха Хрюкман сказала, что выгонит тебя из дома, если через десять минут я не уберусь отсюда. Она придет, а ты ей скажешь: “Он висит за окном!” А раз уж я убрался из комнаты, она не сможет тебя выгнать.
– Она и так меня не выгонит! Ведь у меня есть Субастик с мордашкой в синюю крапинку!
– Что ты придумал?
Господин Пепперминт улыбнулся и сказал:
– Пусть госпожа Брюкман всякий раз, когда ей захочется меня выругать, говорит совсем не то, что думает, а как раз наоборот. Прошу тебя, Субастик, исполни мое желание!..
Хозяйка между тем пришла наконец в себя и, слегка приоткрыв кухонную дверь, выглянула в коридор. Белого медведя не было видно. Обмотав половой тряпкой щетку, хозяйка просунула ее в дверную щель и пошарила за порогом. Ничего! Расхрабрившись, госпожа Брюкман вышла в коридор и через распахнутую настежь парадную дверь увидела медведя – он сидел в сугробе у крыльца, прислонившись спиной к стене дома. Подкравшись к двери, хозяйка захлопнула ее. Затем ринулась к двери господина Пепперминта, резко дернула ее и с багровым от ярости лицом ворвалась в комнату. Уперев руки в бока, она закричала:
– Господин Пепперминт! Вы необыкновенно симпатичный и приятный человек! Вы самый лучший из всех жильцов!
Господин Пепперминт по-прежнему стоял на стуле.
Он вежливо поклонился хозяйке и ответил:
– Благодарно вас, госпожа Брюкман! Спасибо вам за добрые слова!
– И мне ничуть не жаль, что вы залезли в ботинках на мой великолепный стул! Ведь ему уже лет тридцать пять, не меньше, и давно пора уже сменить на нем обивку! – продолжала вопить госпожа Брюкман.
– Да что вы, госпожа Брюкман, – смущенно возразил господин Пепперминт. – Право, в этом нет никакой нужды. Обивка вполне еще хороша...
– Что... что такое я говорю? – выпучив глаза и запинаясь, пробормотала хозяйка. – Кстати, и занавески в вашей комнате тоже давно пора заменить!
– Что правда, то правда! – радостно воскликнул господин Пепперминт. – Эти старые занавески до того уродливы!
– Что вы сказали? – взревела хозяйка. – Мои занавески уродливы? Да они просто ужасны, просто чудовищны!
– Совершенно с вами согласен, – подтвердил господин Пепперминт и подмигнул Субастику. – А как нам теперь быть с Робинзоном?
Госпожа Брюкман тотчас снова побагровела и оглушительно завопила:
– Робинзон? Ах, Робинзон! Да это же самый тихий, самый послушный ребенок из всех, кого я когда-либо видела! Пожалуйста, не отсылайте его домой, пусть хоть еще немножко поживет у нас! Мне так приятно будет завтракать в его обществе! Если же он задержится у вас надолго, мне, конечно, придется несколько изменить сумму квартирной платы. Вы будете платить мне на двадцать марок меньше – ведь у вас и без того большие расходы на ребенка!
Госпожа Брюкман растерянно прислушивалась к собственным словам и наконец выпалила:
– Сама не пойму, что я такое говорю! У меня совсем не то было на уме! Я хотела сказать: если милый крошка останется здесь, вы будете платить за квартиру на тридцать марок меньше!
– Об этом не может быть и речи, госпожа Брюкман, – отмахнулся господин Пепперминт. – Я буду платить вам за квартиру ровно столько, сколько и раньше!
– Так я же хотела сказать... – Тут она осеклась и покачала головой: – Если вы не возражаете, я сейчас пойду к себе. Надеюсь, вы извините меня. Желаю вам хорошо провести сегодняшний день!
- Предыдущая
- 18/20
- Следующая
