Рабин, он и в Африке Гут - Лютый Алексей - Страница 24
- Предыдущая
- 24/87
- Следующая
Картина, которую мы увидели на небольшой проплешине в камышовых джунглях, была более чем впечатляющей. На берегу Нила, около воды, стоял низкорослый, но очень широкоплечий мужик. Правой рукой он прижимал к себе поросенка, а левой что есть силы лупил его по заднице и изредка дергал за хвост. А в воде, прямо напротив него, сидели примерно с десяток крокодилов самой разной величины и ревели в три ручья, изредка вытирая слезы короткими передними лапами. Изредка один из крокодилов хватался за сердце и переворачивался вверх брюхом. Тут же парочка его сородичей делали пострадавшему искусственное дыхание и, приведя его в чувство, вновь принимались слушать солирующего поросенка. При этом поток слез из их глаз увеличивался не меньше чем в два раза.
Жомов остановился и в недоумении уставился на происходящее, пытаясь оценить ситуацию с присущей только ему быстротой мышления. Я примерно догадывался, что сейчас может случиться, и поспешил убраться на достаточно большое расстояние. Все-таки откуда мне знать, как могут мягкосердечные крокодилы отреагировать на новую вспышку насилия! А мне, если честно, даже пытаться попробовать, кто из нас кого перекусает, не очень-то хотелось.
– Эй, мужичок, ты почто животину тиранишь? – грозно поинтересовался омоновец, останавливаясь у садиста за спиной.
Услышав громовой начальственный голос, коренастый мужик подпрыгнул от испуга и выпустил поросенка из рук. Тот плюхнулся на все четыре ноги сразу, словно кошка с балкона второго этажа, и, обругав мучителя на своем свинячьем языке, бросился бежать прочь от речного берега. Десяток крокодилов тут же перестали лить слезы и выжидательно уставились на двух олухов на берегу реки, надеясь на продолжение мелодрамы.
– Ой, простите, ваше преподобие, – торопливо затараторил мужик, подобострастно глядя на Жомова. – Я, конечно, знаю, что сейчас сезон охоты еще не открыт, но…
– Как ты меня, урод, назвал? – перебив его, заревел Ваня. – Чье я подобие, ты, чмо?!
– Ой, извините, извините! Просто солнце в глаза светит, ваше преосвященство… – крепыш умоляюще сложил вместе ладони у подбородка.
– Какое я тебе священство? Ты что, кабан, погон старшины на мне не видишь? – Жомов медленно начал закипать, а крокодилы подались вперед, боясь пропустить хоть малейшую деталь из разворачивающегося представления.
Пришлось мне покинуть насиженное место и подобраться поближе к кромке воды, чтобы хоть успеть рыкнуть на зубастых земноводных, давая возможность медлительному омоновцу успеть, в случае возможной атаки с их стороны, смыться подальше. Оглянувшись по сторонам, чтобы прикинуть наилучший путь для отступления, я увидел, что весь вверенный Жомову взвод толпится у кромки камышовых зарослей не менее заинтересованно, чем крокодилы, наблюдая за представлением.
– Блин, опять новый сан ввели. Разве ж за всем уследишь теперь? Каждый день что-то у этих священников меняется, – сокрушенно пробормотал себе под нос крепыш, а затем почти влюбленным взглядом посмотрел на Жомова. – Извините, ваше старшинство, клянусь здоровьем тещи фараона, что в последний раз в своей жизни пытался в неурочное время ловить крокодилов!..
– Сейчас у тебя все абсолютно будет в последний раз в жизни, если ты не объяснишь, что тут происходит! – рявкнул Жомов, и я увидел, как у парочки крокодилов снова начинают течь слезы.
Мужик оторопело уставился на Ваню, явно не понимая, что от него требуется. Он бессвязно лепетал какую-то чушь, почему-то продолжая принимать Жомова за священника, и я не берусь прогнозировать, чем бы это все кончилось для крепыша, если бы кто-то из кучки Ваниных рекрутов не подсказал мужику, что Ваня не жрец, а просто чужестранец. Крепыш облегченно вздохнул, а затем изменился в лице.
– Так какого Сета, скажи на милость, ты, лимита проклятая, мне крокодилов ловить мешаешь? – завопил он на омоновца.
Ваня на секунду оторопел, а затем выдал наглецу парочку хороших оплеух, вызвав этим аплодисменты у личного состава и целый водопад слез у сострадательных крокодилов. После ударов Жомова коротышка покатился по траве и непременно свалился бы в реку, если бы я не поймал его за мешковатую рубашку. Подоспевший Ваня тут же поднял его на ноги и второй раз потребовал объяснений его садистского отношения к молодому поросенку. На этот раз мужичонка не сопротивлялся и выложил все, как на духу.
Оказывается, среди мемфисских браконьеров практиковался довольно интересный способ ловли крокодилов. Придя на берег реки, они заготавливали большой кусок мяса на крепком крючке и, спрятав его за спиной, принимались лупить поросенка. Жалостливые крокодилы, услышав истошные вопли терроризируемого животного, подбирались поближе и принимались лить слезы, жалея свинью. Некоторое время они рыдали от горя и сострадания, а затем какой-нибудь особо чувствительный крокодил решался прервать мучения поросенка и выбирался на берег с твердым намерением оторвать кусок мяса от двуногого садиста. Ловец только этого и ждал! Он бросал крокодилу в пасть наживку с крючком и тот, думая, что покарал мучителя свиней, отправлялся обратно в реку. Ловец отпускал поросенка, хватался за веревку и вытаскивал крокодила обратно, обеспечивая семью едой и галантерейными изделиями из крокодиловой кожи.
Я, конечно, догадывался, что в Египте полно идиотов, но никогда не думал, что это определение распространяется и на местную фауну. Слушая мужичка, я удивленно рассматривал крокодилов, пытаясь отыскать на их мордах признаки кретинизма. Ничего конкретного обнаружить не удалось. Хотя, может быть, это было от того, что в своей жизни я слишком мало общался с крокодилами. Ну а эти зубастые твари, осознав, что новых трагических событий на берегу не ожидается, стали покидать партер, по одному ныряя в мутные воды Нила. Последним уплыл здоровущий пятиметровый зверь, напоследок с досады выплюнув остатки завтрака на берег. Я так понял, подобный жест у крокодилов был идентичен людскому забрасыванию плохих актеров тухлыми яйцами и гнилыми помидорами.
Что же, если оценивать степень драматичности диалога между Жомовым и коротышкой, то они именно такого обращения и заслужили! И понять крокодилов было можно. Ни тебе душераздирающих сцен, ни истошных воплей, ни плача и стенаний никто из собеседников не издавал. Представляете, даже жалоб на здоровье, плохую жизнь и отсутствие денег не последовало. Понятно, что из этого не только «Санта-Барбару», но даже и «Просто Марию» сделать не получится. Вот и остались крокодилы без очередной серии мелодрамы. Впрочем, все-таки им жаловаться было грех. Как-никак, пусть и не поплакали вволю, но жизнь одного сородича все же сохранили. Следовательно…
Тьфу ты! Да пошли они к коту под хвост, все эти крокодилы! Вот мне больно надо голову над их проблемами ломать. Заняться, что ли, больше нечем?.. Только сейчас сообразил, что омоновец со взводом новобранцев уже ушли, прихватив с собой бородатого крепыша, а я в одиночестве, как слюнявый щенок, стою на берегу и задумчиво пялюсь вдаль. Пришлось потрясти головой, чтобы вернуться в реальность. Подпрыгнув на месте и ругнувшись, я помчался догонять отряд.
К моему вящему удивлению, Навин оказался единственным, кто не отправился вслед за Жомовым на берег. Он стоял на месте в той же позе, в которой мы его оставили, не сдвинувшись даже на миллиметр. Ваня удовлетворенно хмыкнул и похлопал новобранца по плечу, поставив его в пример недисциплинированному взводу. Навин не вздрогнул, не улыбнулся и вообще ничем не выдал, что услышал похвалу из уст командира. Я подумал, что он уснул, и, подойдя поближе, заглянул Навину в лицо. Нет, взгляд был чистым и ясным, и никаких признаков кататонии, кретинизма или выпадания в осадок на его лице не наблюдалось! Получалось, что парню просто нравится в армии служить. Я решил не мешать ему сходить с ума и отошел в сторону.
– Перекур окончен, – заявил Жомов, вновь выравнивая строй. – Итак, блин, сейчас все пойдем в атаку. Повторю еще раз. Первый ряд конкретно не разбегается, пока не окажется на расстоянии вытянутой руки от камышей. Второй…
- Предыдущая
- 24/87
- Следующая
