Выбери любимый жанр

Между Сциллой и Харибдой - Араб-Оглы Эдвард - Страница 1


Изменить размер шрифта:

1

Эдвард Араб-Оглы

Между Сциллой и Харибдой

* * *

Открытие Колумбом Нового Света и открытие воображаемого острова Утопии Томасом Мором почти совпали во времени. И вот уже скоро пять столетий, как оба эти великие открытия (хотя и каждое в своем роде) оказывают поистине неизгладимое влияние на историю человечества. Открытие Америки, как известно, положило начало так называемому первоначальному накоплению, без которого не было бы капитализма. Открытие же Утопии содержало в себе отрицание всякого антагонистического общества и предвосхищало грядущее торжество социальной справедливости, коммунизма. Каждый знает, что многое из того, что совершалось с тех пор в нашем мире, зависело от событий, происходивших в Америке. Но ведь и то, что случалось в воображаемой Утопии, впоследствии оказавшейся целым утопическим архипелагом, тоже не проходило бесследно для человечества.

Как ни парадоксально, но эфемерные утопические страны оказали на общественный прогресс и современную цивилизацию несравненно большее влияние, чем многие реально существовавшие в истории государства, вроде Австро-Венгрии, Королевства обеих Сицилии или Оттоманской империи. И в этом нет ничего удивительного, ибо выдающиеся утописты, как подчеркивал Ленин, “смотрели в ту же сторону, куда шло и действительное развитие; они действительно опережали это развитие”. Больше того, они “гениально предвосхитили бесчисленное множество таких истин, правильность которых мы доказываем теперь научно” (Ф.Энгельс). Многие социальные идеалы, нравственные и законодательные нормы, системы образования и педагогики были впервые провозглашены и введены именно в Утопии. Из утопических государств заимствовали свои конституции первые буржуазно-демократические республики в Европе и Америке. Волонтеры-уто-пийцы сражались под знаменами Кромвеля и Гарибальди, революционного Конвента и Парижской коммуны; ика-рийцы, фаланстерцы, прометейцы помогли демократическому Северу сокрушить рабовладельческий Юг во время гражданской войны в Соединенных Штатах. Вот почему мы можем смело сказать, что ваш мир не был бы похож на современный, если бы не была открыта Утопия, или удивительная страна Нигде. Так или иначе, но “Вести Ниоткуда” (как назвал свою утопию Вильям Моррис) — это вполне реальные известия, часто гораздо более важные, чем сообщения телеграфных агентств об очередных “сенсациях” в разных частях света.

Некоторые из этих вестей, привезенных в разное время из Утопии скандинавскими писателями, как раз и составляют очередной том библиотеки современной фантастики. Надо сказать сразу, что среди них преобладают печальные известия. В наш бурный век идиллическая Утопия, увы, также не избежала социальных потрясений. Силы международной реакции добрались и до отдаленного утопического архипелага; они и там плетут заговоры, устраивают перевороты, разжигают войны и вражду, насаждают тиранию, нетерпимость, мракобесие. И если прежде вести Ниоткуда обычно были вдохновляющим примером для читателей, то теперь они все больше служат предостережением отнюдь не о мнимых, а о вполне реальных опасностях и препятствиях на пути общественного прогресса..

Сообщая нам об этом, прогрессивные, демократически настроенные писатели, право же, не испытывают ни радости, ни удовольствия. И в этом состоит их принципиальное отличие от проповедников социального зла, каких сейчас немало на капиталистическом Западе. Первые предостерегают читателя, чтобы побудить его на борьбу за мир, свободу и социальную справедливость; вторые же пытаются запутать и заставить примириться с вопиющими несправедливостями антагонистического общества. Когда Рей Брэдбери рассказывает о том, как в Утопии сжигают книги, то делает он это с целью помешать их сожжению в реальном мире. Когда Флетчер Нибел повествует о фантастическом военном перевороте и президенте-параноике в Соединенных Штатах, то для того, чтобы предотвратить реальный переворот и помешать избранию безответственного политического деятеля. Когда Невил Шют описывает гибель цивилизации в результате термоядерной войны, то для того, чтобы не допустить ее в действительности. И когда, наконец, Карин Бойе показывает нам бесчеловечное лицо торжествующего фашизма, то это ради того, чтобы он никогда не восторжествовал в окружающем нас мире.

Именно озабоченность судьбами человечества и цивилизации объединяет все произведения, включенные в этот том, столь разные по стилю, содержанию и характеру. Рассказы датского писателя Нильса Нильсона, которого справедливо называют “скандинавским фантастом № 1”, своей лирической теплотой и жизнеутверждающим человеколюбием чем-то напоминает уже завоевавшего симпатии советского читателя Брэдбери. “Запрещенные сказки” — этот внешне бесхитростный рассказ во многом символичен и служит своего рода прологом ко всему сборнику. Рассказ “Играйте с нами” бросает вызов литературе космических ужасов, которая меряет все разумные существа на аршин капиталистической морали. В “Никудышном музыканте” высмеивается псевдопопулярная культура, насаждаемая на Западе.

Рассказы молодых норвежских писателей Юна Бинга и Тура Оге Бринсвярда проникнуты воинствующим гуманизмом, их герои восстают — один против несправедливости природы, другой против расовой дискриминации. И если “Буллимар” покоряет жизнелюбием, неотделимым от стремления приносить пользу людям, то “Бумеранг” впечатляет не столько парадоксальностью сюжета, сколько реалистическим изображением чувства социального протеста, овладевшего негритянским населением США.

Роман Пера Валё “Гибель 31-го отдела” представляет собой блестящую и по форме и по содержанию сатиру на пресловутую “свободу печати”. Социальная направленность романа раскрывается в монологе одного из журналистов. Вкладывая в уста журналиста свои собственные мысли, Пер Вале развенчивает миф об обществе “всеобщего благоденствия” как несостоятельную альтернативу социалистическому обществу. Мнимое мещанское благополучие, выразительно описанное в романе, на поверку оказывается моральным и духовным вырождением общества, которым манипулирует горстка плутократов.

“— Здесь всех настолько ослепило сознание собственного превосходства, все головы были настолько забиты верой в успех так называемой практической политики (грубо говоря, у нас считали, что нам посчастливилось примирить и чуть ли не соединить марксизм с плутократией), что наши социалисты сами признали социализм излишним”.

Начинающийся как всякий детектив роман Пера Вале перерастает в своеобразный фантастический антидетектив, в ходе которого автор не только обнажает систему прямого и косвенного подкупа в буржуазной печати, но и призывает читателя избавиться от пассивности, от страха перед жизнью и бегства от действительности, проявляющихся в алкоголизме, самоубийствах, распаде семьи.

Роман “Каллокаин” принадлежит перу Карин Бойе, одной из наиболее видных шведских писателей нашего века. Сподвижница Анри Барбюса, она отдала много сия сплочению прогрессивных писателей в борьбе против фашизма и войны. Талантливая поэтесса, прекрасный рассказчик, Бойе написала пять романов, затрагивающих острые социальные проблемы своего времени. “Калло-каин” — ее последнее произведение, написанное в самом начале второй мировой войны, когда гитлеровская Германия находилась в зените своего могущества. “С исключительной остротой писательница обнажила и выделила основные черты духовной атмосферы 1940 года. Она подвергла исследованию целое учение, и ее фантазия, подобно инъекции каллокаина, явила нам скрытые в нем тенденции” — так оценивала роман шведская газета “Ныо Даглигт Аллеханда” сразу же после его выхода.

Всем своим содержанием “Каллокаин” обличает фашистский тоталитарно-корпоративный режим, предостерегает читателя об опасностях для человечества и цивилизации в случае победы “нового порядка”. Роман обладает очевидными художественными достоинствами, которые проявляются в построении сюжета, в реализме описаний, в глубоком психологическом анализе мотивов поведения не только основных, но и эпизодических персонажей. Все это ставит роман К.Бойе в один ряд с такими классическими произведениями этого жанра, как “Железная пята” Д.Лондона, “Остров пингвинов” А.Франса, “Война с саламандрами” К.Чапека, “Конец вечности” А.Азимова и “451 градус по Фаренгейту” Р.Брэдбери. Именно с этой последней книгой у “Каллокаина” больше всего общего и по замыслу, и по содержанию, хотя у Брэдбери действие происходит в утопическом “обществе изобилия”, тогда как у Бойе — в столь же утопическом “обществе скудости”.

1
Перейти на страницу:
Мир литературы