Затерянный мир Кинтана-Роо - Пессель Мишель - Страница 9

• Предыдущая
• 9/67
• Следующая

С этими покупками я вернулся в гостиницу и нашел там письмо от Болла. Болл писал:

Письмо меня очень огорчило. Видимо, Болл хотел отказаться от нашего плана и только искал предлога. Я тут же бросился звонить в Мехико. Сквозь сумятицу гудков и хрипов мне удалось наконец разобрать, что дела в Мехико изменились, Болл приехать не может. Теперь я уже не надеялся увидеться с ним даже в Белизе. Так оно и оказалось. С Боллом я уже больше никогда не встречался, и не только потому, что он не приехал в Белиз. Я и сам попал туда очень и очень нескоро.

После телефонного разговора я как-то упал духом. Ведь весь мой энтузиазм в значительной степени подогревался именно надеждой на такого солидного спутника, как Болл. Одно дело путешествовать вместе, и совсем другое — отправляться в такую даль одному. В ту ночь меня терзали страшные сны. Мне снился скелет молодого немецкого археолога.

Я уже очень жалел, что ввязался во всю эту историю, и ругал себя за то, что сразу же не сообразил, каким ненадежным партнером был Болл. Разглядывая свою тощую, длинную фигуру в мутном зеркале гостиничного номера, я никак не мог представить себя исследователем. Но может быть, в конце концов все складывается к лучшему? Да нет, глупо отправляться одному. Если я даже кое-как сумею доехать до Колумбии, разве мне удастся вовремя вернуться в Гарвард к началу занятий в августе? Сейчас конец апреля, значит, остается всего лишь три месяца, а впереди целых две тысячи миль.

Я рассказал господину Помра, какие у меня произошли изменения, и попросил его совета. Он стал отговаривать меня от поездки, уверяя, что это просто самоубийство.

— А что, если вы заболеете? — добавил он.

Я был вполне с ним согласен, но тем не менее решил, что теперь скорее умру, чем откажусь от поездки. Если все сложится хорошо, первая часть путешествия займет не больше недели. Может быть, мне даже удастся договориться в Мериде с полицией, чтобы оттуда послали людей на розыски, если от меня не будет вестей больше недели. Услышав эти слова, господин Помра рассмеялся.

— Дорогой мой, — сказал он, — вы просто не в своем уме, если думаете, что полиция сунется в Кинтана-Роо. Знаете, сколько у них было хлопот с этим немецким археологом! Если вы им сообщите о своих намерениях, вас просто посадят под замок и никуда не пустят.

На следующий день я слег от сильнейшего расстройства желудка, так что у меня оказалось достаточно времени для мрачных мыслей и переживаний. Но как только кончались сильные приступы боли, я тут же склонялся над картой побережья. Белое пятно Кинтана-Роо с его длинной прямой береговой линией выглядело еще заманчивее, чем прежде. В двух местах в берег глубоко вдавались заливы — Байя-дель-Асенсьон и Байя-дель-Эспириту-Санто. Как таинственно звучат эти названия! Неужели я упущу такой счастливый случай, выпавший на мою долю? Мне только что исполнился двадцать один год, и это было мое первое приключение. Я решил продолжать все один.

Больше всего меня пугала малярия, потом ядовитые змеи, пауки и скорпионы. Я знал, что они пробираются даже на суда. Еще я опасался дождливого сезона, а он был почти на носу. При словах «дождливый сезон» мне всегда представляются муссоны, ливни, раскисшие дороги, оползни и опустошительные наводнения, о которых я читал в книгах.

Почувствовав себя немного лучше, я сейчас же пошел к Агиляру и опять заговорил о пистолете. Но когда он снова оказался у меня в руках, я вдруг подумал, что ни разу в жизни не стрелял из пистолета. А что, если я промахнусь, целясь в противника? В конце концов я решил, что пистолет мне не нужен, и не купил его, отчасти из вздорного геройства, отчасти из простой экономии.

Я постарался запастись целой горой таблеток аралена против малярии и всякими другими лекарствами, набив ими довольно объемистую аптечку бойскаута. Но потом оказалось, что для экспедиции этого было совсем недостаточно. Я взял с собой пузырьки с йодом, бинты, аспирин и пилюли от той болезни, какую только что перенес, — неизбежного и самого распространенного тропического заболевания. Чтобы застраховать себя от амеб, обычной напасти всех грязных колодцев, я прихватил маленькие таблетки, содержащие хлор. Все эти медикаменты внесли в мою душу успокоение. Нерешенной теперь оставалась только одна проблема — ядовитые змеи. Я говорил об этом с одним врачом и со всеми людьми, кого здесь знал. Как выяснилось, сыворотка против змеиного яда существует, но применение ее требует очень большой осторожности. Для разных ядов нужна разная вакцина в зависимости от того, на что яд действует — на кровь или на органы пищеварения. Чтобы достаточно застраховать себя от любого случайного укуса, нужно изучить все виды змей и свойства их яда. К тому же надо знать, какая именно змея вас укусила, и уметь делать подкожные и внутривенные инъекции. У меня таких знаний не было, и приобретать их я не собирался. Я принадлежу к той породе людей, которые скорее умрут, чем обратятся к врачу или сделают укол. Во всяком случае тащить с собой весь комплект противозмеиных средств я не мог и предпочел более «магические» средства. Одно из них мне рекомендовал сеньор Альберто Рус. Позднее я узнал, что этим противоядием пользуются по всему Юкатану. Состав назывался антивиперин и был налит в небольшую темную бутылочку с восковой пробкой.

Я прочел инструкцию к нему и должен сказать, что это было прелюбопытное сочинение, написанное бледно-синими чернилами на четырех страницах. Первая страница напоминала некролог, внизу ее была сноска — жертву вежливо просили заполнить бланк: где и когда был укушен; какая змея укусила; когда принят антивиперин; дата смерти, если случай смертельный. Последний пункт, конечно, заполнялся кем-то другим, после смерти пострадавшего. Лекарство это нужно пить сразу же после укуса и прикладывать к ранке. Последний параграф инструкции гласил; «По желанию антивиперин можно принимать перед едой как аперитив».

Гамак, противомоскитная сетка, антивиперин, аптечка вместе с фотоаппаратом, объективами, двадцатью рулонами разной пленки и парой сандалий были аккуратно уложены в большой мешок из хенекена. Кроме того, я брал с собой небольшую голубую сумку для бритвенного прибора и туалетных принадлежностей.

Все уже было готово, и я решил последние несколько дней посвятить местным достопримечательностям — прекрасным древним развалинам Ушмаль и Сайиль — и одновременно познакомиться с историей Юкатана. Затем я собирался поехать в Чичен-Ицу, знаменитый город со священным колодцем, откуда извлекли массу удивительных драгоценностей. Город Чичен-Ица лежал на пути к Пуэрто-Хуаресу и был моей последней остановкой перед окончательным отъездом.

Древний город Ушмаль расположен в пятидесяти милях от Мериды по дороге к Кампече. К моему удивлению, постройки города оказались совершенно иной архитектуры, чем в Паленке, словно он принадлежал к иной цивилизации. Город был построен после 900 года, и его относят к Новому периоду, потому что такой стиль процветал уже после того, как был покинут Паленке. Однако, оставляя в стороне исторические факты, могу сказать, что Ушмаль — самое прекрасное архитектурное творение Америки доколумбовых времен. Постройки Ушмаля отмечены подлинным художественным вкусом, что ставит их в один ряд с самыми знаменитыми сооружениями мира. Версаль, средневековые соборы, гробницы Великих Моголов в Индии и сам Парфенон… По красоте и величию архитектура Ушмаля мало им уступает или даже не уступает совсем. Особого внимания заслуживает Дворец Правителя — здание длиной в триста двадцать футов, возведенное на двух прямоугольных платформах, поставленных друг на друга. Нижняя платформа площадью в пять акров имеет высоту пятьдесят футов, над ней на тридцать футов поднимается платформа меньших размеров. Грандиозность этих ступеней, совершенство линий главного здания, украшенного резным каменным фризом из геометрических фигур, производят неотразимое впечатление. Дворцу почти не уступает по красоте четырехугольник из ряда зданий с великолепным мощеным двориком в середине. Он известен как Четырехугольник женского монастыря, несмотря на фаллические украшения на фасаде одного из внутренних дворцов.

• Предыдущая
• 9/67
• Следующая