Затерянный мир Кинтана-Роо - Пессель Мишель - Страница 7
- Предыдущая
- 7/67
- Следующая
Калечи лишь один из многих аспектов жизни в Мериде, отражающих старинный ритм Юкатана, лишь одно из небольших отступлений в прошлое. Юкатан — это мир ленивого распорядка жизни, приспособленного к жаркому тропическому солнцу, мир добротной пищи и неторопливых бесед, страна far niente[10] и спокойной силы с оттенком особой сдержанности, присущей характеру майя.
Если Мексика — земля огня и смерти, то Юкатан — земля покоя и грусти о прошлом. Шумная, жестокая, кипучая Мексика резко отличается от тихого, спокойного Юкатанского полуострова, и именно это отличие вызывает на Юкатане сильную неприязнь к более могущественной Центральной Мексике. Жители Юкатана прежде всего юкатанцы. Они читают юкатанских поэтов, готовят местные блюда, имеют собственных художников и скульпторов и собственные университеты. В Мериде меня как-то пригласили в Ротари-клуб в большом саду одного частного дома, построенного по типу домов, которые возводились в Париже в 1890 году. И вот я с удивлением обнаружил, что среди собравшихся многие побывали в Париже или вообще где-нибудь в Европе, но ни разу не были в Мехико. Если юкатанец нуждается в лечении, которого нельзя получить на полуострове, он гораздо охотнее поедет на Кубу или в Соединенные Штаты, чем в «дикарский» Мехико.
Аристократия Юкатана во время мексиканской революции лишилась своих владений. Большие поместья были раздроблены, и, хотя позднее их снова скупили те же самые состоятельные семьи, аристократия все же беднела из-за падения цен на хенекен.
Хенекен — единственный крупный источник доходов на Юкатане. Маломощные почвы полуострова со времен древних майя порядком утратили свое плодородие, и теперь единственной культурой, которая могла бы иметь промышленное значение, стал хенекен, или сизаль. Он имеет огромные преимущества перед всеми другими растениями, так как требует очень мало воды. Для бесплодных известняков это идеальное растение. Сизаль начали разводить на Юкатане в восемнадцатом веке, а в девятнадцатом на нем наживали огромные состояния, так что аристократия могла позволить себе превратить Мериду в город утонченной роскоши по парижскому образцу. Богатые юкатанцы, живущие в Мериде некоторую часть года, прославились своими веселыми и довольно распутными нравами.
Сизаль шел в основном на производство веревок и каната (невысокого качества), но вскоре эта отрасль стала приходить в упадок. Когда сизаль потерял свое былое значение, экономическому процветанию Мериды наступил конец, и с тех пор город погрузился в мирную дремоту. От недавнего прошлого осталась лишь бледная тень. Но от тех времен богатства и парижского шика юкатанцы сохранили немало характерных черт, в особенности упорное стремление устроить и город, и всю свою жизнь на европейский манер. Merida la blanche[11], как называли свою столицу жители, любила величаться и «Южным Парижем».
Город и его желанное сходство с Парижем — гордость каждого обитателя Мериды независимо от социального положения, Любой кучер с готовностью объяснит вам, что камни для мощения улиц доставлены сюда из Парижа — их везли как балласт тысячи торговых шхун, заходивших в Прогресо, порт Мериды на берегу Мексиканского залива в пятнадцати милях от города. Кроме того, кучер калечи заметит не без гордости, что его экипаж в точности такой же, как во Франции, и в доказательство укажет, что сделавший его мастер был француз, как видно по надписи на медной дощечке, прибитой к задней оси.
Ему и невдомек, что на залитых асфальтом улицах современного Парижа уже нет колясок. Не подозревает он также, что калечи Мериды, хотя и сделанные каретником-французом, были такого древнего образца, что даже перед Французской революцией казались бы старомодными во Франции. Калеча представляет собой узкую и высокую прямоугольную кабину, которую можно наглухо закрыть парусиновыми занавесками. Кучер сидит где-то высоко над крышей. Все это производит впечатление очаровательной старины, очень приятной для глаза, однако чувствуешь себя в такой коляске совсем ненадежно.
Но самое интересное, что есть в Мериде и вообще на Юкатане, — это индейцы. Если не считать старинных аристократических семей, на Юкатанском полуострове нет такого резкого разделения между мексиканцами и индейцами, как в остальных районах Мексики. Здесь они социально не разобщены.
Индейцы майя, численно превосходящие мексиканцев, сумели сохранить в Мериде свой образ жизни и образ мышления. Они сохранили также свою одежду. На Юкатане вы на каждом шагу встретите уипиль — белое платье, которое носят все индейские женщины. Его переняли даже светские дамы как парадный туалет для всяких вечеров и приемов в богатых домах. Уипиль — это платье-мешок, сделанное из сложенного вдвое длинного, узкого куска белой ткани. По бокам кусок сшивается, и получается как бы длинная наволочка, открытая с одного конца. На другом конце делают квадратный вырез для головы, а для рук в боковых швах оставляют прорези. Декольте и подол отделывают яркой вышивкой — узорами из цветов или геометрическим орнаментом. Это свободное белоснежное платье, вышитое разноцветным шелком, выглядит очень эффектно. Под него надевают нижнюю юбку, край которой иногда выставляют из-под платья. По праздникам носят более нарядно вышитый уипиль — терно — и под ним тоже вышитую нижнюю юбку.
В своей одежде юкатанские женщины напоминают гречанок, их уипиль вполне под стать тунике. Для меня панорама улиц Мериды, по которым движутся тысячи женщин в таком наряде, останется основной приметой современного Юкатана.
Попав в Мериду, я просто не мог вообразить, с чего начать приготовления к экспедиции Кинтана-Роо — Дарьен, в которую я уже втянулся основательно.
У меня было с собой письмо к Альберто Русу, известному археологу, открывшему гробницу в Паленке. Доктора Руса я нашел в отделении Мексиканского государственного комитета археологии. Это был высокий, суровый на вид человек. Он вежливо со мной поздоровался и приготовился внимательно слушать меня. Узнав, что я собираюсь плыть вдоль побережья Кинтана-Роо до Британского Гондураса, доктор Рус заметил, что осуществить это будет трудно.
— Видите ли, — пояснил он, — побережье совсем безлюдно. Только в трех местах там есть поселения: Пуэрто-Морелос на севере, Танках в середине и Шкалак на границе Мексики и Британского Гондураса. Разумеется, на берегу, как вам известно, есть еще знаменитые развалины Тулум, а рядом с ними плантация кокосовой пальмы сеньора Пепе Гонсалеса. Когда мне приходилось ездить в Тулум, Гонсалес всегда хорошо меня принимал, так что я могу дать вам письмо к нему. Могу еще сказать, что около Танкаха есть небольшая посадочная площадка, расчищенная среди джунглей.
Конечно, я слыхал о Тулуме. В литературе попадалось много упоминаний об этом большом древнем городе, затерянном на пустынном берегу Кинтана-Роо. Пока не расчистили этот аэродром, далеко не всегда пригодный для посадки, добраться до Тулума можно было только морем. Дорога была настолько долгой и трудной, что раньше в Тулум редко кто приезжал.
Что же касается побережья южнее Тулума, то доктор Альберто Рус ничего определенного о нем не знал. Очевидно, попасть туда было нелегко.
— Местных индейцев, — сказал доктор, — море не интересует, и едва ли вы найдете там лодку. А вот на острове Косумель всегда можно нанять суденышко и добраться на нем до Британского Гондураса.
Так я и решил сделать. Сначала мы с Боллом отправляемся на Косумель. Отсюда, из Мериды, мы поедем по только что отстроенной дороге к северной оконечности Кинтана-Роо, до местечка с благозвучным названием Пуэрто-Хуарес. Мне сказали, что там всегда можно найти судно, идущее к небольшому островку Исла-Мухерес («Острову Женщин»), расположенному как раз в том месте, где выступ юкатанского берега отделяет Мексиканский залив от Карибского моря, а оттуда дальше на юг, до острова Косумель. На Косумеле я решил нанять судно (если мы его там найдем) и медленно плыть вдоль берегов Кинтана-Роо, останавливаясь в разных местах.
- Предыдущая
- 7/67
- Следующая
