На крестины в Палестины - Лютый Алексей - Страница 61
- Предыдущая
- 61/86
- Следующая
– Спасибо за заботу, но иного выхода у нас нет, – усмехнулся Рабинович. – Послать все равно некого.
– А вы пошлите нас с Абдуллой, – встрял в разговор Ричард, который не утерпел и подобрался поближе, чтобы слышать каждое слово. – Ну а третьим может пойти Боэмунд. Он хоть и франк, но мужик нормальный. Кроме того, относится к знатному роду…
– Нет уж, я сам пойду, – отрезал Жомов. – А на Боэмундово гинекологическое чрево мне наплевать!
Последняя фраза омоновца ввергла его друзей в очередной ступор. Сеня с Поповым ошарашенно смотрели друг на друга, пытаясь сообразить, что именно хотел сказать Жомов. Рабинович решил, что смысл этого высказывания непременно стоит выяснить, поэтому полез к омоновцу с расспросами.
– На что тебе наплевать, Ваня? – переспросил кинолог.
– Эх ты, темнота! Меня дураком постоянно обзываешь, а сам такие простые вещи не сечешь. – Жомов, довольный собственной эрудицией, широко ухмыльнулся. – Гинекологическое чрево – это такой список родственников. Короче, родословная!.. Ты же сам кричал, что у твоего Мурзика она есть, а научное название родословной не знаешь. Олух ты царя иудейского!
– Ванечка, жаль тебя разочаровывать, но список родственников называется генеалогическим древом, – ехидно улыбнулся кинолог. – А не тем, о чем ты только что сказал.
– Вот не надо только теперь отмазываться, и вообще, голову мне не парь! – Жомов покачал пальцем перед носом Рабиновича. – При чем тут дерево? Родственники из чрева появляются, а не с елки тебе на голову падают. И вообще, русский язык не коверкай. Женщины в гинекологию ходят свое чрево проверять. А такого слова, как генеалогия, вообще нет!..
Вот это и называется: уперся рогом. Несмотря на все усилия Попова и Рабиновича, убедить Жомова в том, что он дал родословной неправильное определение, им не удалось. В конце концов Сене надоело спорить, и он решил махнуть на Жомова рукой. Дескать, думай как хочешь, дураком тебе, а не мне на свете жить. В общем, в этом вопросе каждый остался при своем мнении. Зато в обсуждении другой проблемы разногласий между друзьями не возникло. В том, что не позднее чем через час из Антиохии нужно было выйти им троим, и никому больше, никто из ментов не сомневался. Даже Андрюша, отличавшийся жуткой ленью и неумением по-настоящему драться, в этот раз от дела не отлынивал. Он прекрасно помнил, что случилось, когда в руках Боэмунда оказалась резиновая дубинка, и повторения этого не хотел. Тем более что ни у кого из ментов не будет возможности полностью контролировать ситуацию.
– В общем, вопрос решен, – подвел итог обсуждению Сеня. – Мы сейчас выберемся из города вместе с конями и будем ждать. Абдулла, ты затащишь Горыныча на самый высокий минарет и поможешь стартовать, как только получишь условный сигнал. А тебе, Ричард, нужно будет проследить, чтобы в нужное время все войско крестоносцев, за исключением тех, кто должен контролировать внутреннюю цитадель, было на стенах. Во всеоружии и полностью готовое к атаке. И чтобы никто из вас до самого окончания операции языком о нашей задумке не трепал! Еще вопросы есть?
Вопросов не было, и трое ментов, подхватив с пола мешки с приготовленным ночью снаряжением, вышли на улицу. Сеня критическим взором осмотрел лошадей, которых за ночь сделали блондинками при помощи белил, и, заметив на боках проступающие темные пятна, горестно вздохнул. Конечно, это брак, издержки производства, так сказать, но лучшего варианта все равно не было. Теперь оставалось только надеяться, что с крепостных стен дефектов не будет видно.
Выйти из Антиохии оказалось на удивление легко. Оба часовых, которые должны были охранять южные ворота, спали на посту самым наглым образом. Причем один из них, словно заправский медведь, умудрялся сосать во сне свою лапу, а другой обнимал пустую деревянную бочку и зачем-то лез к ней целоваться. Андрюша, посмотрев на них, тоненько хихикнул, но Жомов тут же показал криминалисту кулак, и тот мгновенно смолк. Правда, это не помогло. Ворота в Антиохии оказались давно не смазанными и жутко заскрипели, едва менты потянули их на себя. Тот из стражников, что сосал лапу, от звука открываемых ворот даже не пошевелился, а вот второй тут же вскочил на ноги. Что вполне понятно. В таких снах, какой у него был, бдительность сохранять невольно приходится. Сеня кивнул Жомову, и тот мгновенно со стражником разобрался. Правда, в этот раз все обошлось без применения «демократизатора».
– Тихо! – приказал омоновец, прикладывая палец левой руки к губам, а правой прижимая стражника к стене. – Я призрак, летящий на крыльях ночи, и все такое. Понял?
Ландскнехт послушно кивнул.
– А теперь бойся!
Охранник тут же закатил глаза и грохнулся в обморок.
– Блин, какие спросонья все послушные бывают! – восхитился Жомов и, притворив за собой ворота, бросился догонять друзей.
Трое ментов до рассвета решили укрыться во рву, давно заброшенном вследствие долгих лет мирной антиохийской жизни, замусоренном и поросшем кустами. Правда, перед тем как крестоносцы начали осаду, сарацины кое-где крупную растительность вырубили. Но для того, чтобы спрятать трех коней со всадниками, кустов еще вполне хватало. Друзья укрыли кляч под ветвями, Мурзика привязали там же, чтобы пес своими пробежками ментовскую засаду не выдал, а сами улеглись на краю рва и принялись ждать рассвета. Как и за все предыдущие дни, он не подвел и появился вовремя. Ну а следом за восходом солнца на крепостные стены сразу стали подниматься ландскнехты. В кольчугах и с оружием. Правда, насколько мог разобрать из своего укрытия Рабинович, счастьем лица крестоносцев не сияли, но это как раз было делом поправимым. Главное, что Боэмунд свое обещание сдержал, да и Ричард задание выполнил.
– Андрюша, а твои взрывпакеты сработают? – поинтересовался Рабинович.
– Я же уже говорил, что положительный результат не гарантирую, – сердито буркнул эксперт-криминалист. – Изготавливать порох времени у меня не было, а из всех нужных ингредиентов оказались только сера да двуокись марганца. В общем, что получится, я не знаю.
– Будем надеяться, что хоть что-то получится, – пробормотал Рабинович и взял с земли свой мешок. – Ну что, мужики, пора одеваться?!
То, во что превратились после переодевания три доблестных российских милиционера, было жалким, душераздирающим зрелищем, просто кошмаром. Все трое натянули на себя белые балахоны, похожие на помесь женской ночной сорочки с форменным костюмом куклуксклановца, а поверх них прицепили приличного размера белые крылья, сделанные из куриного пуха и воска. Крылья торчали в разные стороны, как уши у самого близкого друга крокодила Гены, и на них с внешней стороны красовались жирные черные надписи. У Жомова – «Св. Георгий», у Рабиновича – «Св. ап. Петр», а у Попова, соответственно, – «Св. ап. Павел». Полные титулы святых в нужном формате на крыльях никак не умещались. На головы друзья натянули шлемы, увенчанные нимбами из чистого золота, и стали в точности соответствовать огородным пугалам на «новорусской» фазенде.
– Ну, сойдет для сельской местности, – критически осмотрев друзей, поставил диагноз Рабинович. – Тем более что сегодня у католиков день Петра и Павла, поэтому крестоносцы не должны удивиться появлению на поле боя именно этих святых.
– Они и не удивятся. Если только прочитать надписи сумеют, – буркнул Попов. – И вообще, хватит болтать. Давайте быстренько с сарацинами разделаемся, а затем завтракать пойдем. А то у меня уже желудок сводит.
Против такого аргумента Сеня с Жомовым спорить не стали. Хотя бы потому, что знали, как может урчать Андрюшин живот. Если это бездонное чрево начнет издавать хоть какие-нибудь звуки, то их только глухой не услышит! Засада будет обнаружена, и вся первая сцена спектакля мгновенно пойдет насмарку. Рабинович тут же примотал к заготовленному заранее древку свою собственную резиновую дубинку, а омоновец сделал подобное оружие Попову. Свой «демократизатор» Ваня оставил висеть на поясе, а в руки взял Святое Копье. Теперь милицейский наряд был полностью готов к действию – спасению собственной вселенной. Сеня еще раз посмотрел на стены, оценивая количество собравшихся там солдат, а затем скомандовал:
- Предыдущая
- 61/86
- Следующая
