Золото муравьев - Пессель Мишель - Страница 38
- Предыдущая
- 38/41
- Следующая
Спускаясь с горы, обычно чувствуешь большое облегчение. Но сейчас на спуск мы потратили пять часов, и солнце уже близилось к закату. Я лишний раз убедился, что спуск порой бывает столь же трудным, как и подъем. Мисси еле держалась на ногах, а мы все еще продолжали спускаться по крутой тропинке, усеянной осколками горной породы, которые катились из-под ног. До реки мы добрались уже в сумерках, после многих часов перехода. Снова поднялся ледяной ветер. Сняв ботинки и взявшись за руки, мы осторожно перешли горный поток. На другом берегу мы обнаружили дом, на котором также развевались флажки с молитвами. По ним можно было понять, что хотя мы находимся и рядом с мусульманской территорией, но все-таки в этом месте преобладает буддийская вера.
Так же как и в первый раз, мы поставили палатку на крыше. Немного погодя, когда все — я, Мисси, наши провожатые и хозяин дома — расселись около огня, мне стало понятно, что наша дружба окончательно окрепла в испытаниях сегодняшнего дня…
Сонаму и Таши был известен лишь мой большой интерес к их народу. Они знали, что я годами составлял словарь их языка, изучал религию, легенды и традиции. Как бы невзначай я сказал, что хочу побывать у них в селении. Сонам воспринял с энтузиазмом мое намерение и заявил, что ему было бы очень приятно представить меня своей семье. На этом пока я и остановился и пошел договариваться о пони для Мисси, чтобы завтра утром она могла перебраться с нами через перевал Сапи-ла. На следующий день, как только наш гостеприимный хозяин привел крепкого тибетского пони, мы снялись с места. По случаю отъезда гостей молодая женщина, жившая в доме, надела свой самый красивый наряд, расшитый, по местному обычаю, бирюзой. Особенно интересным мне показался головной убор с длинной передней частью, выступающей далеко вперед в виде заостренного козырька. По всей видимости, убор составлял все ее приданое.
Во время нашего тяжелого восхождения к перевалу Сапи-ла я вновь принялся обдумывать план действий. После перевала нам надо было спуститься в долину и разбить лагерь неподалеку от мусульманского поселка Шоргол, рядом с главной здешней дорогой. Меня все еще не покидала надежда, что Нордруп нас догонит, идя по нашим следам.
Наверху, на перевале, мы обнаружили скалу, покрытую надписями, гласившими, что здесь простирается территория минаро, хотя вся округа в настоящее время была заселена исключительно ладакхами.
Отдохнув на перевале, мы спустились прямо в долину, зажатую горами и ведущую к Шорголу. Нам потребовалось несколько часов, чтобы добраться до первых селений на склонах холмов. Спустившись к ручью, протекавшему в самом низу, мы увидели страшную картину. За несколько недель до нашего прибытия здесь прошли проливные дожди, что бывает редко в этом засушливом районе. Они вызвали сель, обрушившийся на долину. На своем пути он вырывал с корнем деревья, сметал дома, убивал сотни животных. Теперь мы с трудом пробирались между их разлагающимися трупами, наполовину засыпанными засохшей грязью и заваленными стволами деревьев. Было примерно три часа дня, когда вдалеке, в глубине долины, я увидел дорогу. Самое время подыскать укромное место для палатки. В конце концов мы присмотрели себе симпатичный лужок под ивами в стороне от тропы и неподалеку от селения Сершинг, состоявшего из десятка домов, расположенных по обеим сторонам ручья.
В глубине души я все еще надеялся на прибытие Нордрупа. Мне так часто случалось рассказывать о нем Сонаму и Таши, что он, вероятно, стал для них мифическим существом. А может быть, они думали, что я его просто выдумал. Я объяснил им, что мне действительно очень хотелось бы побывать в Дарчике.
— Мы побудем здесь еще несколько дней, — сказал я, когда они вернулись из поселка.
Но и на следующий день Нордруп не появился. Мои спутники были этим обеспокоены, кажется, не в меньшей степени, чем я сам. Присутствие монаха послужило бы своего рода гарантией моей честности и явно бы их порадовало. В конце концов откуда им было знать, не жулики ли первые иностранцы, с которыми они имеют дело.
Весь следующий день мы отдыхали, и у меня было время расспросить Таши и Сонама об обычаях и традициях их народа.
Они мне, в частности, рассказали, что по случаю Нового года все мальчики моложе девяти лет участвуют в забеге и победителей награждают цветами. Подобный обычай, как мне известно, существовал и в Иране, только там победитель назначался хранителем храма Солнца. Кроме этого я знал, что в Иране, так же как и у минаро, Новый год ассоциируется с понятием огня.
В тот вечер, помнится, я спросил у Сонама и Таши, не приходилось ли им слышать о муравьях, добывающих золото. Нет, ничего подобного они никогда не слышали.
— Но, — добавил Сонам, — наши родители рассказывали, что в свое время они находили золото в норах сурков.
— Как это? — подскочил я.
— А так. Старики говорят, что раньше они ходили на высокогорное плато Дансар собирать золотоносный песок, вырытый сурками из нор. Их так и называли — «сурки-золотодобытчики».
— ?!
— Понимаешь, — растолковывал Сонам, — сурки, когда роют нору, вытаскивают изнутри на поверхность песок, содержащий золото.
Я ушам своим не поверил и попросил Сонама повторить мне еще раз все, что он мне рассказал. Таши подтвердил слова Сонама, добавив от себя, что, хотя сейчас этим уже никто не занимается, раньше на плато Дансар ходили очень многие.
— А где же оно находится? — не выдержал я.
— Между Ганоксом и Моролом. Это выжженное плато, почти пустыня, и сурков там видимо-невидимо.
Мне сразу же пришел на память рассказ Геродота:
«Есть и другие индийцы — они живут севернее, рядом с городом Каспатиросом, и в районе Пактика. Образ жизни у них примерно тот же, что и у бактрианцев. Это самое воинственное из индийских племен. Именно оно и добывает золото в одной пустыне, где водятся огромные муравьи: они больше, чем лиса, но меньше, чем собака. Несколько таких муравьев можно увидеть у персидского царя при дворе, для которого они были выловлены в этом районе. Огромные муравьи роют ходы под землей и выбрасывают на поверхность песок, совершенно так же, как и наши муравьи, на которых они очень похожи внешне. Только песок этот золотоносный. Именно за ними и ходят индийцы в пустыню. Таким образом, по рассказам персов, индийцы добывают большую часть своего золота, в то время как остальная часть идет из приисков и рудников их страны».
Моей радости не было предела. Таким образом, совершенно случайно, а может быть, совсем и не случайно я получил, насколько мне известно, первое устное подтверждение рассказу Геродота о громадных муравьях, выкапывающих из-под земли золотоносный песок. Муравьями Геродот, возможно, называл сурков, так как не нашел лучшего слова. Все совпадало с рассказом историка: пустыня, размеры муравьев, их волосяной покров, о котором упоминает Неарх, и люди, до сих пор именуемые жителями Кашмира «дарадами». Минаро являются прямыми потомками этих «дарадов». Я поспешил сообщить новость Мисси и бросился искать на карте Ганокс и маленький поселок Морол на берегу Инда, в том районе, где Суру и Шинго сливаются перед впадением в Инд. Рядом с ними расположена крупная горная цепь. Как мне подтвердили мои друзья минаро, именно там и находилось высокогорное плато Дансар. Там-то и обитали «сурки-золотоискатели», якобы похожие на муравьев.
Легендарными муравьями-золотоискателями оказались обитатели плато Дансар — сурки.
«Эти существа роют норы под землей, так же как это делают муравьи в Греции». Геродот был прав, и он не сочинял, когда писал эти строки, как все думали до сих пор. Он просто достоверно и точно передал реальные факты. Рассказывая об этом районе Земли, он пишет: «Золото здесь в громадном количестве, его добывают в рудниках, моют на берегах рек или крадут у огромных муравьев».
А насколько мне известно, это действительно так. Золото здесь мыли на берегах Заскара и Суру, действительно существовали прииски на берегу Инда, точно так же, как мне теперь стало известно, существовали и норы сурков на высокогорном плато Дансар. Но весь вопрос в том, почему до сих пор никто не обнаружил этого места? Почему до сих пор ни один солдат, авантюрист или ученый не узнал доподлинно, что это были за «муравьи»? Каким образом случилось так, что рассказ о муравьях-золотоискателях превратился в одну из самых замечательных легенд античности и нашего времени? Каким образом ни немецкий эрудит Херрманн, ни преподобный Франке, проведший столько лет в Ладакхе, не смогли обнаружить ни истоков легенды, ни высокогорного плато Дансар? Кажется, ответ на мой вопрос был написан здесь же, на моей карте, его можно было прочесть на лицах моих спутников. Ответом служили и горные островерхие пики, окружавшие нас со всех сторон. Высокогорное плато Дансар и его непосредственное окружение всегда были и остаются одним из наиболее труднодоступных мест на Земле. Вот почему минаро смогли выжить здесь — выжить, сохраниться и остаться непобежденными. Вот почему даже Франке никогда, кажется, не заглядывал в этот район к востоку от Дарчики, а возможно, даже не бывал в Дарчике, где в течение тысячелетий тщательно хранился секрет происхождения золота, добываемого из нор сурков. Не случайно и то, что демаркационная линия пролегла на карте по высокогорному плато Дансар. Как вчера, так и сегодня любой армии мира было бы, наверное, не под силу проникнуть в этот мир глубоких ущелий и отвесных скал. Для армии зайти в подобную ловушку равно самоубийству. Пленники своей земли, минаро благодаря ей и смогли выжить. Здесь их не тревожили какие бы то ни было захватчики, в течение многих веков разорявшие соседние районы. Никогда не беспокоили их и проезжие путешественники, так как основной торговый путь, идущий в других местах вдоль берега Инда, здесь вынужден отклониться от русла великой реки, зажатой среди скал.
- Предыдущая
- 38/41
- Следующая
