Тяпа, Борька и ракета - Баранова Марта Петровна - Страница 28

• Предыдущая
• 28/30
• Следующая

Репортеры толпились у подъезда и подшучивали над опоздавшими.

Показался запыхавшийся, взъерошенный человек с магнитофоном через плечо.

— Они уже ушли? — спросил радиорепортер расстроенно.

— Разве они могут уйти, не повидавшись с тобой! — крикнул один шутник. — Скорей вынимай микрофон, передача начинается! Внимание, внимание! — Шутник заговорил голосом диктора. — Дорогие товарищи радиослушатели, мы находимся во дворе научного института. Сейчас я познакомлю вас со всемирно известным астронавтом и попрошу его сказать несколько слов в микрофон о своем самочувствии. Вы слышите хруст? Это знаменитый астронавт, кролик Звездочка. Он энергично поедает траву и капусту. А следовательно, здоровье его отличное!

Радиорепортер с удовольствием выслушал эту речь, рассмеялся вместе со всеми и крикнул:

— Что вы понимаете в хрусте кочерыжек? За свистом ветра я ездил на Тихий океан именно с микрофоном. Разве передаст силу ветра ваша беззвучная бумага?!

Это было действительно так. Вся страна слушала по радио, как бушуют штормы на Тихом океане, как работает в это время команда корабля. Грохот волн, вой ветра, уверенный стук судового двигателя и все настоящие звуки борьбы со стихией рождали в слушателях гордость за смелых моряков. Хорошо поработал тогда радиорепортер!

Вышла из подъезда аккуратная девушка во врачебном халате, и ее сразу же окружили журналисты. Валя стояла и улыбалась, радуясь такому вниманию, и утренней свежести жаркого дня, и тому, что она совсем недавно стала врачом.

— Где, где же герои? — спросили ее репортеры.

— Их еще осматривают, но скоро приведут. Что вам пока рассказать? О полете?

— Нет, сначала о себе. О том, как вы стали космическим медиком.

Валя вспыхнула: как они угадали, что теперь она будет тренировать собак-космонавтов?

— Очень просто, — сказала Валя. — Окончила школу, работала здесь лаборанткой. И еще училась в институте. А теперь стала врачом. Вот и все.

— А теперь о полете.

И Валя начала рассказ.

— День выдался очень хороший, ну, как сегодня. Отважная была спокойна и своим примером влияла на Малька, который еще не летал. О Звездочке говорить не приходится: посмотришь на него и ни за что не скажешь, что кролики — это трусы. И вот наступила готовность: час… тридцать минут… пятнадцать… старт! Полет проходил нормально. Мы переживали за спуск: на этот раз ракета была очень тяжелая. Но все получилось просто замечательно. Раскрылся большой парашют. Мы сели в вертолет и прибыли к месту приземления.

— Разрешите вопрос, — сказал один журналист. — Вес ракеты, в которой летали собаки и кролик, больше двух тонн. Почти столько же весит кабина нашего первого корабля-спутника. Как вы думаете, удача с Отважной имеет значение для посадки будущего космического корабля?

— Ну что ж, — Валя тряхнула головой, — я не инженер, но постараюсь ответить. Конечно, полет корабля вокруг Земли и вертикальный запуск ракеты — два разных дела. Корабль, например, перед посадкой несется во много раз быстрее звука, и его обшивка нагревается до двух или даже трех тысяч градусов. Но разве наши опыты не помогают придумывать очень сложную систему спасения корабля? Представьте себе силу, которая должна поднять в вышину грузовик, — такой тяжести наша ракета. Представьте себе парашют, который должен осторожно опустить этот грузовик на землю, ведь в нем три живых существа! Теперь представьте себе, что эти три существа — Отважная, Малек и Звездочка — не получили ни одной царапины, ни одного ушиба. Разве это не замечательно?

— Да, это замечательно, — согласился журналист, задавший вопрос. — Хоть вы не инженер, я все понял про инженерную точность. Спасибо!

— Вот они! — обрадованно произнес кто-то.

В открытых дверях стоял Елкин с двумя белыми собачками. За ним служитель нес клетку с кроликом.

И сразу же вокруг путешественников разгорелась веселая суматоха.

Фотографы усаживали астронавтов во всех сочетаниях, которые только возможны были с тремя действующими лицами. Трещал кинокамерой, мешая фотографам, оператор. Журналисты атаковали врача самыми неожиданными вопросами. Одному настойчивому молодому репортеру Василий Васильевич так и не смог ответить: что любит Отважная больше — бифштексы или халву?

Лишь человек с магнитофоном спокойно наблюдал всю эту кутерьму. А когда фотографы немного успокоились, представитель радио подошел к собакам.

— Ну-ка, полай, голубушка! — поднеся к морде Отважной микрофон, сказал он так просто, что никто из товарищей не улыбнулся.

Отважная щурилась от солнечных лучей, высовывала от жары язык и серьезно смотрела на человека, не понимая, что он хочет.

А пес Малек вдруг сорвался с места, высоко подпрыгнул и со всей своей собачьей непосредственностью лизнул радиорепортера в нос.

— Ого! — воскликнул тот. — За это ты будешь лаять!

И Малек залаял от переполнявшей его радости.

Записав эти важные для передачи звуки, человек с магнитофоном пересек двор, устроился на траве и стал говорить в микрофон:

— Внимание, внимание! Мы находимся во дворе института, который посылал в космическое путешествие собак Отважную и Малька, а также кролика Звездочку. Вы слышите шум? Это журналисты берут у вернувшихся астронавтов, если можно так выразиться, интервью…

Что радиорепортер сообщал дальше, его товарищи так и не узнали: их отвлекло неожиданное происшествие.

Только сторож заметил, как между прутьями решетки проскользнули две гибкие фигуры, миновав таким остроумным способом калитку.

Сторож крался за мальчишками вдоль забора, потом между деревьями и только было собрался схватить их сзади, как ребята рванулись вперед и взволнованный голос оборвал все беседы.

— Тяпа! Тяпа! — кричал на бегу беловолосый мальчишка.

А навстречу ему неслась огромными прыжками Отважная, волоча по траве длинный ремешок. Она прыгнула мальчишке на грудь и облизала ему лицо.

Борька опустился на корточки, положил себе на колени голову Тяпы и, гладя ее мягкую шерсть, заглядывая в родные ласковые глаза, стал говорить каким-то странным, прерывающимся голосом, в котором одновременно звучали и горечь, и пережитое отчаяние, и радость.

— Тяпа, Тяпа, — говорил Борька, видя только ее. — Это я, ты меня помнишь? Ты меня узнала? Вышло так глупо. И я уже думал, что никогда, никогда не увижусь с тобой… Какая ты стала большая, сильная. Тебе хорошо, Тяпа? Ты не скучала?

Тяпа смотрела прямо в лицо своему прежнему хозяину, и хвост ее говорил, что она давно забыла обиду, что скучала и рада. Не просто рада, а счастлива!

Собака обернулась, взглянула на подошедшего Василия Васильевича, щурившего за очками глаза, и хвост ее завилял еще быстрее. Да, она счастлива видеть и слышать Борьку. И, кроме того, ей хорошо и с этим добрым человеком, и потому она счастлива вдвойне.

— Это твоя собака? — спросил удивленный Елкин. — Давай знакомиться!

Борька вскочил, просиял:

— Да, это моя Тяпа! Я ее очень искал. И вот… — Он не договорил, увидев множество любопытных лиц.

— Вот это встреча! — весело сказал кто-то из журналистов. — Так ты говоришь, мальчик, что Отважную звали Тяпой? Любопытно.

И на Борьку посыпались вопросы.

— Как ты ее потерял?

— Какие у нее были привычки?

— Скажи, а бифштексы она очень любила?

— Долго ты искал ее?..

И еще было столько спрошено, что пришлось Борьке рассказать о Тяпе все, что он знал.

О втором нарушителе все забыли. Только один журналист удостоил его своим вниманием:

— Я так и знал, что ты здесь!

— Папка! — обрадовался Гена. — Тяпа нашлась!

— Я все видел, — сказал Анатолий Евгеньевич.

А когда Борька кончил свой рассказ, самый опытный и уважаемый товарищами репортер Каратов подошел к нему:

• Предыдущая
• 28/30
• Следующая