Украденный Христос - Лэнкфорд Дж. Р. - Страница 46

• Предыдущая
• 46/87
• Следующая

Мэгги снова посмотрела на зеркало и вспомнила, как хорошо ей было с Сэмом той ночью. Ее влекло к нему, и вовсе не из-за лишних гормонов. Она обернулась к распятию в изголовье стола и почувствовала, что хочет встать перед ним и помолиться.

– Так вот, имей мы дело с другим донором, я просил бы тебя найти кого-то, кому ты полностью доверяешь,– продолжил Феликс.– Он мог бы прийти и побыть с тобой – разумеется, при соблюдении всех предосторожностей. Я сознаю, чем ты жертвуешь. Хочу, чтобы ты это знала.

Мэгги опустила взгляд.

– У меня никого нет, Феликс, так что забудем об этом.

– Хорошо, как скажешь. – Он выпустил ее руку и поспешил добавить: – То есть плохо, конечно, что у тебя никого нет, но если ты согласна на…– Он снова накрыл ее ладонь своей, убеждая уже будто бы сам себя.– С медицинской и эмоциональной сторон решение далеко не идеальное, сомнений нет. В смысле, ты не Дева Мария, а нормальная современная женщина…

Она изумленно смотрела, как Феликс залился краской и отошел от нее, перебирая в руках инструменты и датчики.

Ей снова бросилась в глаза его пижама. Впечатление было такое, словно он то собирался с духом, то вдруг отступал.

– Мэгги, ты вправе знать, как бы я поступил при других обстоятельствах. Вместо того чтобы вынуждать тебя пройти через это, я пожелал бы, нет – почел бы за честь быть у тебя первым, если, повторюсь, мы клонировали бы не Иисуса.– Он постучал по лбу, как будто вспоминая что-то. – Ой, прошу прощения. Это считалось бы блудом. Так что…

Мэгги смотрела на него во все глаза. Феликс походил на старательного солдатика, докладывающего о боевой готовности. Солдатик был прелесть, однако Мэгги видела в нем мальчишку, наивного и неопытного. Он определенно не догадывался, что творилось всю эту неделю между ней и Сэмом. Она не смогла удержаться: прыснула и расхохоталась, да так, что повалилась на стол, служивший им смотровым креслом. Мэгги смеялась, не в силах остановиться, даже увидев обиду у Феликса на лице.

– Ничего,– выдавила она.– Я не в убытке. Я просто счастлива, доктор Росси… то есть Феликс.

Мэгги попыталась сесть, коря себя, что смеется над ним, но хохот было не остановить. Годами она пыталась сблизиться с кем-то – а тут на тебе, от предложений нет отбоя! Сэм и Феликс видели, какой жар ее терзает, и спешили «на помощь». Похоже, есть во всем этом что-то врожденное – странное, свойственное человеческим самцам рыцарство, вынуждающее их таким образом предлагать свои услуги. Отныне она не будет судить тех, кто ухлестывает за вдовами, еще не выплакавшими слез. Может статься, мужчины вовсе не кобели, какими кажутся. Наверное, их просто запрограммировали лезть к бедняжкам в постель – в качестве утешителей.

Феликс тихо вышел за дверь, а Мэгги еще долго тряслась и хваталась за бока, после чего встала, проковыляла к себе, уткнулась в подушку и расплакалась.

Когда вечером пришел Сэм, она не сказала ему о последней инъекции; не сказала, что через тридцать семь часов Феликс вытянет у нее яйцеклетки, что в результате она фактически лишится девственности. Вместо этого они заказали восхитительный ужин на четверых, который Сэм заставил Феликса оплатить наличными (чтобы никто не смог выследить их по кредитке), свозив его предварительно в банк и обратно.

Мэгги собиралась пройтись по поводу аристократов, обедающих с прислугой, но потом решила, что шутка будет неудачной. Удивительно, как Сэм вообще позволил им заказать еду на дом. Сначала он выступил против, однако Франческа заныла, что больше не может без приличной еды. В конце концов с Сэмовой вялой подачи сошлись на «Фэбьюлос фуд». Всякий знал, что сам Господь, питайся он готовой кухней, выбрал бы эту марку. Что еще важнее, болтливость в отношении клиентов приравнивалась персоналом к тягчайшим грехам сродни убийству и прелюбодеянию. Прибывший шеф-повар выглядел, как положено шеф-повару, а официант, обслуживавший их, был при черной «бабочке». Буйабес Мэгги, не содержащий соли, таял во рту. Когда команда «Фэбьюлос фуд» удалилась, они вышли пить кофе на террасу. Рядом с уличными обогревателями даже январский мороз не щипал щеки. Все смотрели на реку и прислушивались к лесным голосам и шорохам. Сидя под газовым рожком, Мэгги заметила, как Франческа поблагодарила Сэма за ужин и обольстительно прижалась к нему, подливая кофе.

– Давно встала, Мэгги?

Феликс восторженно слушал ее пение, доносившееся из кухни: «Святое дитя, пришлось тебе в яслях родиться. Младенец Иисус, не знали они, кем ты был ». Сегодня слова прозвучали для него новым знамением.

Мэгги опустила салфетку, которой наводила глянец на стальную поверхность холодильника, и оперлась на сияющую дверь.

– Я и не ложилась!

– Ну и ну. Вымоталась, наверное?

– Точно. Кошмарная ночка. Знаю, Сэм велел соблюдать осторожность, но, может, сходим в церковь? Мне бы это здорово помогло. Раз уж я не могу ни есть…

– Ты серьезно? – переспросил он.

– Ты же сам сказал – не есть после полуночи. Как в той поговорке: не естся – спи, не спится – ешь. А у меня – ни того ни другого. Хотя бы душу отведу.

Феликс тоже спал неважно. Скоро все решится: либо у них на руках будет десяток преэмбрионов Христа, либо проект провалился. Мэгги со многим мирилась и во многом ему помогала, но сегодня ей придется особенно тяжко. Феликс взял ее за руку и вывел черным ходом на Лоуфорд-лейн, подернутую утренней мглой.

По ней они добрались до главной улицы, проходящей мимо церкви,– все еще рука в руке, словно супруги. В некотором смысле Феликсу и Мэгги предстояло ими стать. Впереди показалась полукруглая лужайка перед пресвитерианской церковью, почти не изменившейся с 1863 года, когда была построена. Справа простирала ветви вековая ель, слева рос такой же древний дуб, могучий и кряжистый, как все дубы Гудзонской поймы. Мальчишкой Феликс частенько залезал на него, представляя, что спасается от всадника без головы.

В ближайшие три часа по гравиевой дорожке сойдутся на первую службу прихожане. Феликс редко сюда заглядывал, хотя ему нравилась эта белая церковка, увенчанная островерхой шиферной крышей с четырьмя слуховыми оконцами и колокольней на сваях. Высокие, в готическом стиле двустворчатые двери притвора висели на старинных петлях (или кованных под старину). Сегодня их еще не открывали.

– Здесь никого нет,– сказала Мэгги.

– Похоже.

Феликс свернул к боковой дверце. В школьные годы он этим путем навещал преподобного Келвина Прикетта, с которым стал дружен после одного инцидента. Когда ему было четырнадцать, местная девчонка попыталась его соблазнить; священник застал их в полураздетом виде. Однако вместо того чтобы выдать, он пригласил их к себе и потом каждое воскресное утро читал библейские притчи.

Феликс и Мэгги вошли в узкий коридор с ковровой дорожкой, позвали наугад и услышали:

– Я здесь!

Старина Кел сидел у себя за столом. С тех пор как Феликс оставил его, он ничуть не изменился. Те же брюки цвета хаки, та же простая рубашка. Прожитые годы лишь добавили морщин да седины в волосах. Он встал, чтобы поприветствовать вошедших.

– Давненько не виделись, Феликс. Тридцать лет с тех пор, как ты приходил ко мне по воскресеньям… Заходите же.

– Спасибо, Кел. Мы хотели бы поговорить, если у вас найдется минута.

– Может быть, вы помолитесь с нами,– добавила Мэгги.

Священник кивнул, почти не выказав удивления.

– Конечно. Пойдемте внутрь.

Вслед за провожатым они миновали алтарь, оставив по левую руку орган, а по правую – три ряда сидений для хора. Посередине стоял простой деревянный стол с двумя свечами и серебряным распятием между ними. Из витражного окна лился тусклый утренний свет, так что зал со скамьями терялся в полумраке.

Преподобный Келвин щелкнул выключателем, и тьма в церкви рассеялась; органные трубы торжественно засверкали.

– У нас здесь много театралов, знаете ли,– пояснил он для Мэгги.– Уютно, вы не находите?

• Предыдущая
• 46/87
• Следующая